С этого и начинается опыт понимания реальности бытия Бога Живого, ощущение Присутствия Божиего приходит!
Даже просто веровать в Бога — это хорошо... Но опыт Соприкосновения души с Богом — открывает человеку Свет Животворящий, Который душу питать будет!
Для кого-то сие во время Причастия случиться может. Для кого-то — иначе.
Прежде человек был будто во сне, и вера его не живая была, а лишь по правилам.
Но, когда Отклик Бога познал, — то оживает душа! Коснулся Бог Дыханием Своим — и пробудился человек-душа! И узрел тогда человек, что Бог есть Бог Живой!
Душа воскресает при Соприкосновении с Духом Божиим!
Если восторг от Прикосновения к Живому Богу вдруг покажется тебе привычным — устрашись охлаждения любви сердечной!
Счастье от Прикосновения Бога к душе — всегда новое! Это — Чудо Великое! Это — словно дверь в Небесную Жизнь приоткрывается на время для души!
Если же вдруг прискучило тебе — значит утерялось то главное, что делает тебя — как душу — живой! И не возносит тогда такое твоё состояние к Единству с Духом Святым и с Отцом Небесным!
А вторая забота должна быть о том, чтобы научиться удерживать сие осознание жизни в Духе Святом.
Да, возможно сделать негасимым животрепещущее Пламя Любви в сердце духовном!
И легко это, когда другим светишь, когда через тебя Бог Руку Помощи протягивает им! Радостно это!
Но не за один день сие достижимо...
Зато тот человек, который эту ступеньку возрастания и взросления в Духе Святом освоит, — тот познает Счастье Великое!
Что бы вовне ни случилось с человеком таким, как бы ни гнали его, ни поносили, как бы ни терзал его мирскими тяготами мир внешний — для такого человека Любовь Божия есть как Поток Неостановимый, Сияющий в душе и льющийся для помощи другим!
Как бы ум ни пытался отклониться — сердце, любящее Господа, стоит на страже!
И не свернуть уже такого подвижника с Пути Истинного, к Богу приближающего! Ибо сердце духовное с Бескрайней Любовью Божией имеет уже соединение неразрывное!
А после — третья забота для подвижника наступает, которая конца не имеет. Это — полное погружение души в Жизнь Божию!
Любовь, ум и сила личные — тогда замещаются Божией Любовью, Божией Мудростью и Божией Силой! Про это рассказывать не стану. Это — каждый сам познаёт, отдавая себя всецело Отцу Небесному!»
* * *
Зося закрыла тетрадь. Мягкий свет закатного солнышка за окном сливался со Светом, Который заполнял купе вагона. Зосе показалось, что она увидела в этом Свете облик старца Зосимы. Он улыбался ласково, потом сказал: «Коли захочешь, всегда рядом буду, помогать стану!».
В детстве Зося часто видела старца и во сне, и вот так же — в Свете Лучистом. И слова его слышать часто могла. А потом реже это случалось.
А сейчас Зося снова ощутила себя маленькой девочкой. И рассеялись сомнения о том, что да!, может она видеть и слышать старца Зосиму! От радости даже слёзы выступили на глазах!
Она смотрела на закат солнышка и вспомнила слова старца, к ней маленькой обращённые как-то зимним вечером:
«Это же — только кажется нам, что солнышка нет, потому что не видно его стало за горизонтом! А оно — ведь светит! Оно — всегда светит!
И Бог — всегда с нами! Ничего никогда не бойся, Зосенька: Бог — с тобой рядышком и в сердечке твоём! Его Любовь — неотступна! Прими её!»
Экзамен
Столица встретила Зосю прохладным моросящим дождиком. Вскоре, правда, дождь закончился, но небо в тучах и серые сырые улицы контрастировали с просторами лесов и полей, на которых весна уже давно вступила в свои права и начиналось ласковое лето.
Зося достала бумажку с адресом, который ей дал один из недавно учившихся здесь молодых докторов из больницы. Он сказал, что тут можно будет недорого снять хорошую комнату.
Извозчик привёз к многоэтажному доходному дому.
Поднявшись на пятый этаж, Зося позвонила. Вышла милая женщина. Она поохала, вспоминая своего прежнего постояльца-студента, сказала, что свободных комнат сейчас нет, но рекомендовала одну свою знакомую, которая жила поблизости и тоже сдавала меблированные комнаты.
Вещей у Зоси было мало: лишь небольшой чемоданчик. И она отправилась пешком.
Хозяйка, женщина лет сорока, встретила её строго и неприветливо:
— Да, есть комната, но — чтобы никаких гулянок! И деньги — вперёд за две недели!
— Да Вы не думайте так, сударыня: я учиться приехала! В институт поступать буду!
— Знаю я вас таких! Учиться!... Институт!... А сами — пьянки с парнями, чтобы замуж выскочить! А потом — брюхатые, без денег... — на жалость давить начинают! Не потерплю! Сгоню! Чтобы никаких кавалеров я тут не видела! И порядок чтобы был!
— Хорошо, — произнесла Зося, стараясь понять, чем же уже успела так не понравиться.
Она осмотрела комнату и, несмотря на неприветливую хозяйку, всё же согласилась снять на первое время. Долго искать жильё в незнакомом городе не хотелось. Комната была чистая, светлая, почти без мебели. Стол, шкаф, кровать. А что ещё нужно?
Вступительные экзамены должны были начаться уже послезавтра. Институт — рядом, пешком можно дойти. Это — удобно.
Когда Зося заплатила за комнату, то хозяйка заметно подобрела...
* * *
В этом году набор новых студенток в Женский медицинский институт объявили необычно рано, сразу по окончании экзаменов в гимназиях. Так как в прошлом году желающих поступить оказалось намного больше, чем принятых, то были введены вступительные испытания. Те, кто их не выдержали и не были зачислены, — имели возможность после попробовать поступить в другие учебные заведения.
В просторном красивом холле ещё так недавно построенного здания института было очень много девушек. Когда подошла очередь Зоси, она вошла в кабинет и подала свои бумаги.
Принимавший заявления, просмотрел Зосины документы.
— Этого — недостаточно. Потрудитесь принести аттестат из гимназии и, если есть, то, очень желательно, — свидетельство с фельдшерских курсов.
— Но у нас в городе нет полной гимназии, только четыре класса. Я экзамены специально ездила сдавать. Вот — бумага.
— Голубушка, так — не положено! Вам придётся здесь держать экзамен по латыни. По результатам экзамена и собеседования будет принято решение. Приходите завтра к 10 часам.
На следующий день народу было уже несколько меньше.
* * *
Вот и экзамен.
Вначале — строгий взгляд и недовольство принимающего экзамен седого профессора:
— Вам, сударыня, ещё только 19 лет, а мы принимаем с 20.
— Мне уже скоро исполнится! Осенью уже будет полных 20!
— А это вот — что за бумажка такая?
— Это — оценки за гимназический курс. У нас в городе гимназия неполная, мне пришлось экстерном сдавать. Они сказали, что бумага такая действует.
— Сказали., мало ли что сказали.
И как Вы — по латыни — тоже экстерном учились?
— А Вы — спросите! Можно — по словесности латинской, а можно — по анатомии! Я всё знаю!
— Да ну? Может, Вам и учиться у нас не надо, и так всё знаете?
— Обязательно надо! Мне очень надо врачом стать! Настоящим!
Профессор смотрел на Зосю с удивлением. Эта девушка-провинциалка с ясным открытым взглядом словно не замечала его сарказма и недовольства.
Он приподнял очки, внимательно разглядывая Зосю. Потом опустил очки обратно и достал из стола кафедры анатомический атлас:
— И все органы в этом атласе на латыни назвать сумеете, с пояснениями?
Зося отвечала уверенно и без запинок. Профессор начал входить в азарт, усложняя вопросы с каждой следующей страницей атласа, словно экзаменовал уже давно обучающуюся студентку. Его удивление быстро нарастало.
— Как так? Без курсов — а всё знаете?
— Я в больнице отцу помогала, запомнилось многое ещё с детства. И практика у меня почти как у фельдшера была, только бумажки нет.
— Значит и латыни тебя отец учил? Он — врач?
— Да, хирург.
— Ну и как отца твоего зовут?
— Фёдор Петрович Березин.
Профессор вскинул голову и внимательно посмотрел на Зосю:
— У меня в Москве лет двадцать пять тому назад был ученик, Фёдор Петрович Березин. Диссертацию защитил. Талантливейший, перспективнейший, надо отметить, был молодой человек! Весьма, весьма большие надежды подавал! Потом практиковать он начал самостоятельно в Москве. История там какая-то случилась в клинике: случай смертельный во время операции. Вроде бы, всё — чисто, комиссия так решила, но он тогда пропал.
Выходит — ты его дочь?
— Да.
— Что ж он мне письмо какое не прислал? Как он? Работает?
— Он руководил больницей бесплатной в нашем городе, оперировал, лечил. Он умер год назад. Поэтому я тут. Я и не знала, что папа — Ваш ученик!
— Да... Неисповедимы пути Господни! Не волнуйся, считай, что ты принята!
* * *
Зося вышла из кабинета, радостно улыбаясь.
Услышала, как две девушки обсуждают насмешливо её немодное платье.
— Вот уж провинциалок-то понаехало! Постыдились бы в таком виде на экзамен приходить!
Зося с удивлением взглянула на своё платье. Оно было чистое и аккуратное. Его Зосина мама сама сшила. И Зося его берегла и надевала только в праздники.
Зося отошла в сторонку и встала у окна. Она, всё же, решила дождаться окончания экзаменов и списка всех принятых.
Насмешницы продолжали обсуждать её внешность и манеры специально громко, чтобы ей было слышно.
Этих девиц слышали и несколько молодых мужчин в форме Императорской военно-медицинской академии. Они помогали профессорам с организацией экзаменов.
Девушки явно хотели привлечь к себе их внимание, но получилось обратное.
Юноши подошли к Зосе:
— Ну, что страшнее: латынь, профессор или будущие сокурсницы? — спросил очень симпатичный высокий темноволосый студент.
— Ну, латынь — это совсем не страшно!
Тут юноша перешёл на латынь, намереваясь продолжить испытания и смутить девушку, но Зося преспокойно ответила ему тоже на латыни.