— Чудеса!
— Вот-вот! Зося — как раз важный специалист по чудесам! Представляешь, она рассказывает, что знала «настоящего святого» — старца Зосиму. Будет теперь сокрушать наш с тобой врачебный атеизм, а Наталья Владиславовна найдёт в её взглядах и в вопросах веры полную поддержку.
— Вот и замечательно! Значит, в нашей семье может наступить равновесие в религиозной жизни, а значит — мир и согласие во всём остальном!
А расскажите нам, Зося, что-нибудь об этом старце. Обещаю не насмешничать, честное слово! Мне, право, было бы интересно услышать о таком из уст будущего врача. Значит, есть такие чудеса, которые материалистическая наука объяснить не может? И что, Вы такие чудеса сами видели? И такие, которые учёных убедить бы смогли?
— Конечно, такие чудеса есть! Но люди по- разному про чудеса понимают. Вот, воду в вино превратить или по поверхности воды идти — это чудеса, которые старец Зосима никогда не совершал. А исцелил он — многих!
Но его мудрость — в другом выражалась. Он оказывал ту главную помощь, что преображала души, обращая их к доброте, к любви! А ведь сделать человека спокойнее, мудрее, жизнь его в светлое русло выправить — это ведь тоже чудом считать можно! Даже просто вдохновить людей дела добрые совершать тогда, когда это можно, вроде бы, вовсе и не делать, — разве это не чудеса настоящие?
— Ну вот, милочка, я тогда, получается, тоже чудеса совершаю: вакцины от болезней испытываю, лекарства создаю.
— Да! Но Вы про то не думаете, что это Бог через Вас помощь людям оказывает, здравый смысл и мудрость в людях развивает.
— Так выходит, Вы полагаете, голубушка, что здравый смысл и наука ни в коей мере не противоречат вере в Бога?
— Разумеется! Чем глубже учёные будут всё в этом мире изучать, тем явственнее станет для них Великая Сила, Которая всем в Мироздании всегда управляет. Это — так старец Зосима говорил, я как раз сейчас читаю записи его ученика о нём.
— И что, Вы были свидетелем таких событий, которые происходили за пределами возможностей понимания науки, ну, медицины, например?
— Да!
* * *
То, что после этого поведала Зося, было полной неожиданностью для всех.
— Я расскажу о самом важном событии в моей жизни.
Мне тогда было тринадцать лет. В то время моя вера в Бога ослабела. Тогда было время, когда я словно обижалась на Бога, потому что Он мои молитвы и просьбы об исцелении некоторых больных не исполнял. Старца Зосимы не было рядом уже 6 лет, а вразумления его ученика, о. Александра, меня мало убеждали.
Случилось так, что мой отец заразился, когда поехал в удалённое село бороться со внезапной вспышкой чумы, завезённой туда приезжим из Забайкалья. Там было всего несколько случаев болезни, и мой отец сумел остановить её распространение.
А когда он вернулся, то понял, что сам, всё- таки, заразился. Тогда он заперся у себя в кабинете, и не впускал никого: ни маму, ни меня, ни других врачей. Он не позволял никому вмешиваться. Лекарства у него были, но он умирал.
Когда я увидела сквозь дверное стекло, что он потерял сознание и упал на пол, я не выдержала и стала пытаться открыть дверь кабинета.
Я была в тот момент одна и меня не успели остановить.
Не помню сейчас, как я справилась с замком! Это было первое чудо, потому что получилось подобрать ключ почти сразу.
Хотя, конечно, можно предположить, что бывают такие совпадения...
Я снова заперла дверь изнутри и осталась с папой. Два дня я ухаживала за ним.
А потом он умер.
То, что он действительно умер, — это не была моя ошибка. Разумеется, я тогда была ещё ребёнком, но ребёнком, который вырос в больнице. И я не могла ошибиться!
Моему отчаянию во все те дни не было предела! Молиться, верить, надеяться — я прошла через всё это. А он — умер!.
И вот тогда я увидела старца Зосиму: из Света проявился его нематериальный облик рядом со мной. Это был не сон, не бред. Я была в ясном сознании.
Я попросила:
«Верни папу! Я буду верить, буду жить так, как ты будешь учить! Я на всё согласна! Я всё, что угодно, готова сделать, только верни папу! Попроси Бога: ты ведь — можешь!»
«Смерть — это другая сторона жизни, всего лишь...» — таков был его ответ.
Я, кажется, тогда закричала сквозь слёзы:
«Сделай что-нибудь! Я всю жизнь буду жить только для Бога, я буду послушной! Только верни его!»
И тогда в том Свете я увидела папу, обняла его и не отпускала. Потом потеряла сознание.
Когда очнулась — папа дышал. Я не знаю, сколько прошло времени, видимо, не много, но, всё равно, ведь так обычно не бывает!.
Папа — он был жив!
Он очень быстро поправлялся, а я — не заболела!
Тогда я «вылечилась» от жизни без Бога. Уверена, что навсегда! Я тогда очень многое поняла про жизнь, про смерть, про веру, про испытания. Про это я сейчас не стану говорить. Но тогда я прочувствовала и глубоко осознала, что у каждого из нас есть не только отец земной, но и Отец Небесный!
Мне было подарено ещё пять лет жизни с папой. Он умер в прошлом году, это уже никто не мог отменить.
И вот, теперь, я хочу стать врачом, который может лечить вместе с Богом! Это не значит, что все пациенты поправятся чудесным образом. То — другое. Но я точно знаю, что так можно много больше сделать для помощи людям!
И я должна сдержать своё обещание Ему!
* * *
Наталья Владиславовна вытирала слёзы платком.
Виктор смотрел на Зосю и понимал, что не просто влюбился, но что в его жизнь вошла необычная девушка, которая своими простыми словами и такими же простыми делами меняет происходящие вокруг события!
Вот — она помирила его с отцом. И всю его жизнь она меняет прямо сейчас! И не любить её — невозможно!
Пётр Яковлевич произнёс:
— Вы — такая удивительная, Зося! И я так рад, что мой сын Вас встретил! Право, очень рад! Хоть, признаюсь, не умею говорить комплименты, и сентиментальность мне совсем чужда.
Между прочим, я переписываюсь с доктором Владимиром Ароновичем Хавкиным, моим другом по университету в Лозанне. Он — ученик Мечникова. Он недавно создал вакцину от холеры и работает теперь над созданием вакцины от чумы. Потрясающий человек! Кстати, тоже весьма глубоко верующий, но его вероисповедание — иудаизм. Если Вам будет интересно, Зося, моя новая книга включает главу об этих его исследованиях и о необходимости внедрения в России их результатов.
И, кстати, мои дорогие, у меня тут проза жизни назрела, я ведь книгу уже закончил. Мне бы нужно найти человека надёжного, который текст на печатной машинке наберёт. У тебя, Витя, нет ли приятеля не из двоечников, который подзаработать захочет? Пробовал машинистку найти — так столько ошибок в терминах медицинских она наделала, что весь её труд — впустую...
Зося предложила:
— А можно, я попробую сделать эту работу? Вы мне покажите рукопись. Если я почерк легко разбирать стану, то быстро сделаю. Мне приходилось многое набирать для отца, для больницы.
Только у меня печатной машинки нет.
Я — не за деньги.
И вот только, ещё я бы набрала текст из тетради о старце Зосиме, если можно?
Отец Виктора и Зося пошли в кабинет смотреть рукопись.
Наталья Владиславовна произнесла:
— Спасибо тебе, Витенька, за то, что простил и меня, и отца! Спасибо, что пришли! Если бы ты знал, как он переживал!.
— Это всё — из-за Зоси. Если так дальше пойдёт, то и я в чудеса верить начну, — спокойно улыбаясь ответил Виктор.
Он понимал, что обида на отца, неприязнь к его новой жене ушли бесследно, словно сметены были чистотой того состояния любви, которое пробуждалось теперь в душе.
На морском берегу
Вначале Пётр Яковлевич предложил Зосе приходить к нему домой и работать с набором текста его книги несколько часов в день.
— Так нам будет удобнее. Кабинет днём свободен, я — в клинике.
— Но я, всё же, наверное, мешать, стеснять буду?
— Нет, не будете, Зосенька. Мы с Наташей Вам всегда рады!
А ещё спустя некоторое время Пётр Яковлевич предложил всем вместе поехать пожить за городом:
— Друзья мои, у меня начинается отпуск, и я снял на этот месяц дачу на берегу Финского залива. Дом — просторный, недалеко от берега, у всех будут свои комнаты. Мне кажется, что если вы, Витя и Зося, погостите у нас, то и работа с моей книгой пойдёт быстрее, и отдохнуть хорошо сможете. Учёба у вас начнётся только в сентябре. А нам всем будет полезно и подышать морским воздухом, и приятно побыть вместе!
* * *
Это было потрясающее время!
Дом был просторный, двухэтажный, удивительно красивый, с деревянной резьбой, с террасой, на которой можно было пить чай. Он был расположен совсем не далеко от берега, в окружении высоких стройных сосен.
Обширный песчаный берег, море!
Зося никогда прежде не бывала на море.
Виктор, посмеиваясь, говорил, что Финский залив — это совсем не настоящее море, а так — мелкая как бы «морская лужа». Он мечтал, что когда-нибудь покажет Зосе черноморское побережье.
Но Зосю — очаровали эти места! Природная гармония была удивительная, особенно в безветренную погоду.
Они с Виктором подолгу гуляли по берегу рано утром или вечером на закате.
Закат был всегда над морем, и можно было наблюдать, как солнце как бы опускается за горизонт.
Когда не было ветра и гладь моря становилась зеркальной — красота была неописуемая!
Днём Зося набирала текст на печатной машинке. Работа продвигалась хорошо. Пётр Яковлевич был весьма доволен.
Когда все вместе собирались в гостиной или на террасе за столом, то в беседах обсуждалось многое.
Но Виктор иногда уезжал в город на день или больше. Он не рассказывал ни Зосе, ни отцу, что за дела у него были в городе, но Пётр Яковлевич предполагал, что это были студенческие кружки, которые имели «политическую окраску». Отец не одобрял эти идеи сына и сильно беспокоился за его безопасность, но не пытался запрещать — чтобы им не поссориться вновь.