Зося много размышляла о смерти. Много видела смертей в больнице. Много читала слов старца Зосимы о том, как принять этот переход души в мир иной, многим сама помогала успокоиться перед приближением неизбежного конца жизни в теле.
И всё же, каждый раз, когда умирали дети, в Зосе поднималась боль и желание непременно это отвести, изменить.
Она вспомнила Зосиму: «Если бы старец был тут, он бы мог рассказать, можно ли помочь этой девочке, и, если можно, то как?»
Наденька умирала. Она была ещё в сознании.
Зося закончила рассказывать ей сказку, и, чтобы сдержать подступившие слёзы, вышла во двор больницы. Только что прошёл дождик и выглянувшее из-за туч солнышко сияло невероятно ярко, искрясь в каждой капельке воды на ветвях деревьев в больничном саду.
Зося ощутила полное Бесконечной Любви Присутствие Божие, словно её охватили мягкие и тёплые Объятия самого Родного и Дорогого Друга.
Зося ясно и остро ощутила Безбрежную Любовь, обнимающую со всех сторон, ободряющую. — словно всё небо, вся прозрачная толща воздуха стали Его Объятиями.
И были в этом Присутствии Божиим — Радостная Ласка, Забота! Пришло понимание, что всё происходит по Его Воле. Всё — правильно, хорошо! И не может быть иначе!
Эта Радость пропитывала пространство!
Каждая капелька лучилась как маленькое солнышко! На листьях деревьев, на кончиках травинок, на больничной ограде, на скамейках в каждом уголке сада — сияли в бессчётном количестве крошечные солнышки! Лучи Божественного Света лились потоками. В каждой самой мельчайшей частице пространства Зося ощущала Присутствие Великих Божественных Любви и Силы.
Зося вернулась в палату.
Умирающая девочка открыла глаза и смотрела чуть удивлённо, как будто тоже увидела этот Великий Свет.
«Да будет Воля Твоя»! — звучали в пространстве слова. Это был «беззвучный звук», который слышат души.
Зося почти не видела предметы в палате, лишь прозрачные контуры, подобные мыльным пузырям. Зато Свет Божий — Живой, дающий жизнь всему — был повсюду!
Зося сосредоточила внимание на девочке. В теле ребёнка — словно ручейки весной — заструились вначале слабенькие, а потом всё более сильные Потоки этого Света. Всё тело девочки очистилось от серых липких энергий. Оно наполнилось Первозданным Светом!
Зося увидела это и потеряла сознание.
* * *
Пётр Яковлевич и Виктор вошли в палату умирающей девочки. Зося лежала на полу без сознания. Русая коса выбилась из-под косынки с красным крестом.
А Наденька сидела на кровати и звала на помощь.
Виктор подхватил Зосю на руки и отнёс в ординаторскую.
— Что с тобой? Что случилось?
— Сейчас пройдёт... Зато Наденька будет здорова! Получилось! Понимаешь?! Всё так произошло, как старец Зосима рассказывал! Бог может явить Себя и столь явно! — тихо прошептала, приходя в сознание, Зося.
Когда на следующий день Пётр Яковлевич осматривал Наденьку, та сказала:
— Зосина сказка была настоящей! Всё исполнилось! Я теперь — здоровая! Бог приходил ко мне и вылечил!
Врачам оставалось только разводить руками и говорить о чуде выздоровления.
О том, что это чудо может быть связано с Зо- сей, догадывались только Пётр Яковлевич и Виктор.
Но серьёзно оценить это они ещё не были готовы.
Ответственность пред Богом
Конечно же, Виктор расспрашивал Зосю о произошедшем исцелении девочки.
— Ты думаешь, что это ты исцелила Наденьку? Такое возможно? И — как?
— Нет, конечно, это — не я! Это — Бог!
Зося рассказала немножко о том, что видела в тот день в больничном саду, что ощущала.
Виктор в этот раз слушал серьёзно и не возражал.
Он пытался своей исследовательской логикой оценить произошедшее. Но его логика. не справлялась.
А Зося была такая нежная и прекрасная! И от неё исходила особая уверенность — прозрачная, невидимая, но, в то же время, наполненная силой.
Зося продолжала:
— Я раньше думала, что для исцеления кого- то нужно этого очень сильно хотеть, просить об этом Бога.
А с Надей — всё по-другому было. Я не просила. Я даже согласилась тогда с тем, что она уйти должна прямо теперь.
А потом Радость Божия всё затмила! И вся эта Его чудесная преображающая Сила сквозь меня прошла!. Я всё это видела, была свидетелем и, в то же время, была как бы Частью этой Силы.
Я не смогу сама это повторить. Это — Божия Воля так проявилась!
И то, что произошло, — оно не только для Наденьки нужно. Это — и для меня, и для тебя, и для папы твоего, и для мамы Наденькиной, и для её братика важно!
Это событие во многих людях перемены душевные произвести может. А вот произойдут те перемены или нет — это для каждого выбором будет.
А ещё я поняла, что, если сможем мы продолжить нести в мир тот Свет, что снизошёл, сумеем ту Божию Силу и дальше показывать людям, — то хорошо будет. И — научимся мы сами многому!
Это очень важно, что на нас ответственность теперь лежит за Наденьку, за её будущее. Мы обязательно должны помочь Надиной маме! Хотя это, конечно, не просто...
Но, если Наденька вернётся в тот ад, о котором ты рассказывал, к матери, которая пребывает в отчаянии на грани самоубийства, то мало окажется пользы от выздоровления девочки.
— Отец уже немного помог: дал денег, чтобы и снять комнату и на хозяйство на первое время. Я не возражал, взял, обрадовался даже и уже сделал необходимое! Так что девочке сейчас есть куда возвращаться.
— Да, это очень хорошо, но это ведь всё — временно.
Посмотри: скольким нищим дают подаяние, но это — слабая помощь: от этого только нищих больше становится!
Нужно в самом человеке, в душе, нечто вылечить, чтобы человек перестал ощущать себя несчастным, просящим или безнадёжно отчаявшимся. Напротив, надо, чтобы он сам смог и о себе, и о других заботу иметь!
Пойдём посмотрим сегодня воспитательные дома, приюты и богадельни. Может быть, где-то согласятся взять Надину маму на работу по уходу за детьми или за стариками.
— Вряд ли, с двумя-то детьми.
— Да, не просто будет... Но, если мы сможем найти приют детский, чтобы ей позволили там работать и детям там жить, то это будет достаточно надёжным решением на текущее время. Попробуем! Наденька мне говорила, что ей мама книжки читала и азбуке учила. Может быть, получится.
* * *
В тот день они обошли много благотворительных заведений для вдов, для инвалидов, для сирот. Но договориться нигде не получалось.
Детей-сирот могли бы взять в приюты, но мать с детьми никому, оказалось, не нужна.
Виктор был возмущён:
— Вся эта благотворительность — лишь «капля в море», фарс! Столько несчастных! А тут — лишь пару десятков человек облагодетельствовали, а до остальных — им нет дела!
Ведь все эти приюты, работные дома и богадельни — это такая малая частичка того, что должно бы быть сделано! Несколько богачей жертвуют крохи от своих доходов и помогают лишь единицам из тысяч!
Все эти благие дела — показные, словно свечку в церкви поставили: чтобы им грехи простились!
— Думаю, что лучше спасти хоть несколько человек, чем не пытаться помочь никому. Мы с тобой ведь тоже только одной Наденьке взялись помочь, а не всем, кого ты в той ночлежке увидел.
— Это — пока! Но я обязательно буду делать всё для того, чтобы для всех тех несчастных, пребывающих «на дне общества», — изменить жизнь! Это — моя цель!
— Да, это хорошо...
Но сейчас нам нужно что-то придумать для Надиной мамы. Важно, чтобы она на ноги встала сама, потом — чтобы деток выучила. Может быть, ещё что-то она умеет делать: шить, вышивать, ну. чтобы на дому работать?
— Не знаю. Завтра Надю выписывают. Поедем, отвезём девочку и на месте всё посмотрим, поговорим. Лучше — ты с ней побеседуй: с тобой все люди открываются и говорят искренне!
* * *
Они приехали.
Наденька — в новом платье и башмачках — ощущала себя не только здоровой, но и совершенно счастливой! Её радость распространялась вокруг!
После долгих объятий с мамой Наденька начала рассказывать:
— Мама, мамонька! Я — Бога видела! Он меня вылечил! И теперь — точно всё хорошо будет! Я стану тебе помогать с Ванечкой! Я теперь — как Зося буду: трудолюбивая и добрая! Мама, Зося — это вот! Познакомься! Она меня лечила и сказки рассказывала!
Наденька потянула Зосю за руку к своей маме.
— Ирина Сергеевна, — тихим голосом представилась женщина.
Мама Нади была очень худа и бледна, на глазах из-за волнения блестели слёзы.
Наденька пошла показывать Вите братика Ванечку.
Зося предложила им прогуляться с малышом, а они с Ириной Сергеевной остались вдвоём, чтобы поговорить.
— Спасибо Вам, Зося! Можно мне Вас так называть?
Не знаю, как благодарить вас всех за милосердие ваше!
Надина мама со слезами на глазах бросилась целовать Зосе руки.
— Ну что Вы такое делаете, Ирина Сергеевна! — Зося обняла её и удерживала некоторое время в покое своей сердечной любви: в неком пространстве, которое всегда незримо, но ощущаемо было вокруг Зоси.
Потом случился откровенный разговор. Ирина Сергеевна сказала:
— Не знаю, как дальше жить, как детей поднять. Самое ужасное, что я одна во всём этом виновата. И в нищете нашей, и в болезни Наденькиной. Выгорело всё внутри!. Отец Надин меня давно бросил. Но тогда ещё я перебивалась кое-как: уроки музыки и рисования давала, грамоте детей учила. Не в богатых домах, но всё же.
А младшенький — это ведь снасильничали меня., по глупости моей.
Понимаю, что дитя не виновато, а внутри — всё пусто. И Наденька, наверное, оттого и заболела, что я словно умершая уже стала. И верить, и любить — разучилась!. Сама просила Бога, чтобы Он всех нас отсюда забрал!. Ведь, когда Ванечка родился, то мне везде и в работе, и в помощи отказали... Это Господь меня наказывает за грехи мои.
— Вы не вините себя, Иринушка! Теперь — всё иначе будет!
Потом они обсуждали то, что Ирина Сергеевна умела и могла бы делать.