— Мне нужна хорошая санитарка для индивидуального ухода за сыном, пока он в этой больнице. Собственно, ничего нового делать не нужно — то же, что и всегда. Но жить тут, находиться с ним двадцать четыре на семь. Предположительно две недели. Если динамика будет положительная, потом выписка.
Саша внимательно слушала.
— За эти две недели оплата составит…, - и она назвала сумму, которую Саша получала обычно за три месяца работы. — Как вы, согласны?
— Да, конечно, — Саша моментально согласилась.
Деньги нужны всем и всегда, но в жизни Саши сейчас был такой период, когда она особенно остро нуждалась в заработке.
— Пойдём, всё покажу, — кивнула Лола Юсуфовна и энергично пошла по коридору.
Саша семенила следом. Они пришли в палату, в которой Саша раньше никогда не была. Очевидно, это платная палата, так как она скорее напоминала номер в отеле. Саша в отеле никогда не была, но видела в журналах такие номера. В их больнице недавно сделали ремонт, было чисто и красиво, но эта палата была особенно хороша. Всё, вплоть до штор, в нежно-зелёном цвете; телевизор, кнопки вызова, огромная кровать… На кровати спал давешний парень. Выглядел он по-прежнему плохо, всё лицо в кровоподтеке, сам весь в бинтах. Только груза на ноге нет.
— Тут всё есть: душевая, туалет, кормить вас будут четыре раза в день. Спать тут, — Лола Юсуфовна указала за ширму, где располагались заправленная кровать, столик, стул, небольшой шкафчик для вещей. — Стирку тоже тут организуют.
— Хорошо, всё поняла, — кивнула Саша.
— Фаина Петровна — лечащий врач сына; я буду звонить ей каждый день. Сейчас сколько вам нужно времени, чтоб принести сюда свои вещи? Часа хватит?
— Да.
— По средствам ухода какие-то пожелания будут? — спросила Лола Юсуфовна.
— Да. Пелёнки нужны побольше, шестьдесят на девяносто. Подгузники на липучках, а не трусы, чтоб легче менять и меньше мучить пациента. Влажных салфеток без спирта прямо много-много. Мирамистин. Кулер с водой. Бритва. Противопролежневый крем. Подушка и матрац сейчас тут противопролежневые?
— Да, — кивнула Лола Юсуфовна.
Похоже, доктор не соврала, девчонка и вправду толковая, хотя выглядит, как рыхлая кобыла.
— Тогда всё, — сказала Саша, — так я за вещами?
— Да, жду вас через час.
Глава вторая
Агафоновна встретила Сашу у ворот; конечно, она уже была в курсе того, что Саша "переезжает".
— Баба Вера, я только на две недели. Не переживайте!
— Не давай там им в обиду себя, богатым-то. Кто их разберёт?
— Спасибо, баба Вера! Постараюсь.
Саша измерила Агафоновне давление и, взяв сумку с вещами, пошла обратно в больницу.
…Лола Юсуфовна уехала в тот же день; Саша же поселилась за ширмой в платной палате.
Она посмотрела выписки, которые кто-то из врачей оставил на подоконнике. Мальчика звали Дамир, и он был уже не такой уж мальчик — восемнадцать с половиной лет. Дамир совсем не разговаривал, всё время молчал. Саше приходилось постоянно самой обо всём его спрашивать: хочет ли он есть, пить, в туалет… Он кивал или отрицательно качал головой вместо ответа, а чаще просто игнорировал вопросы. Саша обтирала его, причёсывала, умывала, брила раз в два дня, и трижды в день массажировала кисти рук и ступни. Фаина Петровна сказала, что такой массаж и развитие мелкой моторики сейчас — первое дело. На третий день после отъезда Лолы Юсуфовны у Дамира открылись сильные признаки кишечной инфекции; видимо, поймал вирус, уже будучи в больнице. Два дня ада. Его рвало, не прекращалась диарея. Врачи очень боялись обезвоживания, и Саша постоянно, через каждые пять минут, вливала Дамиру воду в рот чайной ложкой. Потом начали делать капельницы. На третий день исчезли прежние симптомы, но поднялась очень высокая температура. Дамир бредил, звал какого-то Ярика. Саша поняла, что это тот самый друг, который погиб. Боялись пневмонии, делали рентген, снова МРТ. Саша всё свободное время обтирала Дамира тёплой водой. Через два дня температура резко упала, и весь он словно пошёл на поправку, — кризис миновал.
Спустя неделю после отъезда Лолы Юсуфовны, Саша наконец-то разглядела лицо своего подопечного. Синяков уже не было, однако после перенесённой инфекции под глазами залегли тени. Сами глаза были огромные, цвета тёмного янтаря. Саша впервые видела такие. Кроме того, у него были густые, длинные, чёрные ресницы и чёрные, широкие, прямые брови, уходящие чуть вверх, к вискам. Кожа очень смуглая, чистая. Высокий лоб; нос не широкий, с небольшой горбинкой, ярко очерченный крупный рот и раздвоенный подбородок. Стрижка довольно длинная: тёмные прямые волосы спускались и на лоб, и на шею. Саше казалось, что выглядит парень очень экзотически.
После инфекции Дамира посадили на диету — в основном, на безмолочные каши.
— Будем завтракать? — спросила Саша, когда принесли овсянку.
Спина у Дамира пока была зафиксирована, и руки старались не напрягать. Саша кормила его сама.
— Меня зовут Дамир Аза́тович, — неожиданно изрёк он.
Это были первые слова, которые он сказал Саше.
— Будем завтракать, Дамир Азатович? — нашлась она.
— Да.
С тех пор Саша обращалась к нему только по имени-отчеству.
Несмотря на то, что они теперь целые дни проводили с глазу на глаз, для Саши время проходило быстро: гигиенические процедуры, кормление и массаж занимали массу времени. Порой ей казалось, подопечный её ненавидит, потому что она постоянно теребила его. Саша делала это нарочно — пусть ненавидит, ей с ним детей не крестить. Зато он ощутимо шел на поправку, а раздражаясь на неё, Сашу, он отвлекался от мрачных мыслей. Он общался с ней посредством односложных команд, как с собакой. Саше некогда было задумываться, является ли подобное поведение его личной чертой, или так выражается отношение конкретно к ней: она восприняла это как приобретение жизненного опыта. Зато платят хорошо. Ситуация у Саши была такова, что лелеять свою гордость не приходилось.
Она придумала развлечение для Дамира: чтение. Раздобыла в библиотеке детского отделения одну из любимых книг "Мио, мой Мио" и читала Дамиру вслух ежедневно, после обеда. Она-то планировала, что он будет засыпать, давая ей передышку. А он слушал. Однажды после обеда Саша закрутилась и забыла о книге, и услышала строгое: "Читать!".
…Спустя две с половиной недели без предупреждения приехала Лола Юсуфовна. Саша как раз кормила Дамира бульоном, когда дверь без стука распахнулась, и энергично вошла она в сопровождении Фаины Петровны. Саша почувствовала, как Дамир напрягся. Он не поздоровался ни с матерью, ни с доктором. Лола Юсуфовна подошла к нему, чмокнула в щёку, потрепала по волосам. Цепким взглядом оценила чистоту в палате, выглядевшего намного лучше ухоженного сына, и поняла, что не прогадала с этой девчонкой. Лола Юсуфовна хотела пообщаться с сыном, потому Фаина Петровна увлекла Сашу в коридор. Они присели на кушетку.
— Завтра к выписке, — сообщила Фаина Петровна, — будет долечиваться дома.
— А как его в Казань будут переправлять? Самолётом? — Саша не представляла, как иначе можно везти Дамира.
— Мать его здесь оставляет. У них же бабушка тут, он у бабушки и гостил. Свекровь этой Лолы. Там уже всё приготовлено для него. Наверно, она захочет контракт с тобой продолжить. Ты как?
Саша пожала плечами, хотя очень обрадовалась. Лола Юсуфовна сегодня заплатила ей ровно столько, сколько обещала.
— Так что он тут до конца лета. Лола очень довольна твоей работой. Если договоритесь, приходи за трудовой. Зачем огород городить, оформлять без содержания? Я потом просто снова тебя приму на работу, не переживай, такими кадрами не разбрасываются.
Саша кивнула, но подумала, что ещё ничего не ясно. Может, Лола Юсуфовна ничего и не предложит ей.
За дверью ВИП-палаты спорили на повышенных тонах; Саша и Фаина Петровна переглянулись. Видимо, Дамир Азатович был не в восторге от перспективы провести лето в деревне.
Вскоре Лола Юсуфовна вышла в коридор. Чёрные глаза её метали молнии, красивые ноздри раздувались от гнева. Немного успокоившись, она предложила Саше работу до конца августа. Саша, естественно, согласилась.
Утром следующего дня скорая отвезла Дамира и Сашу домой к его бабушке; Лола Юсуфовна встретила их во дворе. Дом находился тоже в Зеленино, но в другой стороне села относительно дома Агафоновны: Саша никогда тут не бывала. Дом белого кирпича, на две половины, в одной из которых жила свекровь Лолы, а в другой было всё приготовлено к возвращению Дамира. В большой комнате стояла кровать с противопролежневым матрасом, рядом — столик, стулья, кресло, телевизор. В комнату для Саши вел проход без двери. Комната Дамира являлась проходной. Двери из неё вели в небольшой коридор, где располагались туалет и душевая кабина, а далее в кухню. С другой стороны кухни была дверь, ведущая в половину бабушки. То есть, чтобы пройти в туалет или душ, Саше нужно было проходить через комнату Дамира. Конечно, это не внушало восторга, но Саша рассудила, что по сравнению с остальным везением, это мелочи.
Они с Лолой Юсуфовной уложили Дамира в кровать; Саша отлучилась в туалет, а когда вернулась, оказалась в эпицентре скандала.
— Почему здесь?! — кричал Дамир, — Почему нельзя перевезти меня в Казань?
— Улым, мы вчера всё обсудили с тобой! Перелёт может ухудшить твоё состояние!
— Это ты всё обсудила! Не я! Да, да, да, я знаю, что сам виноват! Ну давай теперь, на помойку меня выброси!
Лола Юсуфовна заметила Сашу, и перешла на другой язык, что-то горячо втолковывая сыну.
— А сиделка? — продолжал бушевать Дамир, — Обязательно надо было нанимать молодую девку, чтобы она из-под меня судно выносила?! Неужели нельзя найти человека постарше, лучше мужчину?
Саша обмерла: он хочет другую сиделку. Это была катастрофа.
— Где найти мужчину-сиделку, улым? На это уйдёт время, а мне нужно ехать! Дела не ждут. К тому же, пожилой человек не сможет тебя водить, тебе же вставать скоро!