— Мистер Грилей, к сожалению, не может принять вас.
— Что такое? — вспылил сыщик. — Он не может принять своего шурина, которого не видел много лет и который только что вернулся на родину?
— Ничего не поделаешь! Мистер Грилей приказал мне передать вам отказ, и мне ничего иного не остается!
— А где он сам?
— В своем рабочем кабинете на втором этаже!
— Я пойду к нему!
— Ради Бога, этого нельзя! За это попадет мне!
— Я обязательно должен его видеть!
Сыщик подошел к двери, открыл ее и, войдя в переднюю, поднялся вверх по устланной коврами лестнице на второй этаж. Там он открыл первую попавшуюся дверь.
Он попал как раз туда, куда было надо — именно в рабочий кабинет доктора.
Сидевший за письменным столом д-р Грилей вскочил.
— Что это значит? Как вы смеете нарушать мой покой? — вспылил он.
Нат Пинкертон, закрыв за собою дверь, выпрямился во весь свой богатырский рост.
— Я — Альфред Денвор, — заявил он. — Я брат вашей супруги Септы и, стало быть, — ваш шурин!
Грилей злобно взглянул на посетителя.
— Ведь вы слышали, что вам заявил лакей?
— Слышал!
— Стало быть, вам сказали, что я не могу принять вас?
— Сказали! Но я-то должен с вами поговорить! Прежде всего я хочу знать, что делает моя сестра в Европе, и какой ее адрес, чтобы списаться с ней! Кроме того, я должен ее лично видеть; я поеду в Европу! Теперь вы, надеюсь, понимаете, почему я явился к вам! Я прошу вас дать мне необходимые сведения!
— А если я их не дам? — насмешливо возразил доктор. Пинкертон сделал вид, как будто страшно рассердился.
— Послушайте! — крикнул он. — Вы не посмеете сделать этого! Как вы смеете так вести себя со мной? Разве это пристойно воспитанному человеку, тем более родственнику?
Доктор презрительно улыбнулся.
— Какое тут еще родство! Септа мне не жена больше!
— Как так? Разве вы развелись?
— Нет! Я ей не дам свободу! Я не позволю ей сделать несчастным другого мужчину, за которого она может еще выйти замуж!
Пинкертон, сжав кулаки, заскрежетал от злости зубами.
— Милостивый государь! — прошипел он. — Я не верю ни одному вашему слову! Я помню Септу как добрую, хорошую женщину! Если ваш брак, действительно, и был несчастлив, то виновны в этом только вы!
— Я попрошу вас замолчать! — воскликнул врач. — Вы ровно ничего не знаете! А теперь попрошу вас оставить меня в покое! Мне некогда!
— Нет, уж вы меня извините! — крикнул Пинкертон. — Я отсюда не уйду, прежде чем вы мне не скажете, где теперь находится Септа! Затем я желаю узнать, почему именно она уехала в Европу и почему ваш брак был несчастлив! Пока вы не представите мне все эти сведения, я не уйду!
Доктор откинулся в своем кресле, скрестил руки на груди и ответил:
— Никаких сведений я вам не дам и еще раз требую, чтобы вы ушли отсюда!
— Не уйду! Я требую объяснений! — крикнул Пинкертон, топая ногами.
— А я их не дам! Если вы не уйдете, то я приму свои меры!
— Попробуйте!
— Я прикажу лакею вывести вас!
— Пусть попробует!
Вдруг доктор рванул один из ящиков письменного стола и, выхватив оттуда револьвер, прицелился в сыщика;
— Я пристрелю вас!
Пинкертон насмешливо расхохотался. Он посмотрел на револьвер и спокойно произнес:
— Вы хотите стрелять из незаряженного револьвера? Не испугаете!
Хитрость удалась.
Грилей взглянул на револьвер, но в тот же момент Пинкертон подскочил к нему и вырвал револьвер. Схватив его и отступив на несколько шагов, он с решительным видом направил револьвер на голову доктора. Вместе с тем он спокойно произнес:
— Немедленно садитесь!
В манере сыщика было что-то повелительное, не допускавшее возражений. Тем не менее доктор не сел. Он побледнел, стараясь сохранить спокойствие, даже попытался улыбнуться.
— Неужели вы будете стрелять? — спросил он.
— Ведь и вы угрожали мне!
— То была шутка! Я никогда не выстрелил бы.
— А вот я нисколько не шучу, и если вы не исполните моментально моего приказания, то убью вас! Я не позволю вам потешаться надо мной. Я долго жил на золотых приисках в Калифорнии и вам, конечно, известно, что там люди умеют обращаться с оружием! Так вот: сядете вы или нет?
Угроза прозвучала столь резко и неприятно, что Грилей предпочел сесть на указанный ему стул. Он перепугался, зная, что люди, жившие на золотых приисках, действительно не стесняются стрелять.
Когда он сел, Пинкертон, взяв стул, сел напротив, все время держа револьвер на прицеле.
— А теперь вы соблаговолите дать мне всестороннее объяснение.
Грилей пожал плечами.
— Объяснение это мало удовлетворит вас! — возразил он. — Я ничего не могу сказать о местопребывании вашей сестры, так как сам не знаю, где она находится!
— Это ложь!
— Нет, это правда!
— Расскажите, почему ваш брак с Септой был несчастлив!
Помолчав немного, доктор глубоко вздохнул.
— Я люблю Септу больше всего на свете! — произнес он. — Я вначале думал, что и она любит меня! Но это был самообман, заблуждение! Стоит мне вспомнить прошлое и сердце мое кровью обливается!
«Лицемер!» — подумал Пинкертон.
— Но мечта о счастье, — продолжал доктор, — вскоре разлетелась: Септа изменяла мне!
Пинкертон яростно вскрикнул:
— Это ложь! Никогда она не могла сделать этого! Это ваша выдумка!
— Нет, это сущая правда!
— Никогда не поверю! Но если вы солгали, мистер Грилей, если я увижу Септу и узнаю, что вы оклеветали ее, то горе вам! Я страшно отомщу вам!
— Не удастся! Септа сама сознается вам в своей вине!
— Почему же вы не развелись с ней? Почему вы отправили ее в Европу?
— Я уже сказал вам, что не дал ей свободу, так как не хочу допустить, чтобы она вышла замуж за другого, которого сделает таким же несчастным, как и меня. Мне она разбила жизнь! Для меня нет больше радости в жизни и я утешаюсь только научными занятиями!
— Вот как!
— Да, именно так! Я никогда больше не доверюсь ни одной женщине и никогда больше не женюсь!
— Больно же вас оскорбила моя сестра! И все-таки я не верю этому, не могу верить!
— И все-таки это так! У меня не хватило сил изгнать ее из моего дома без средств и потому я снабдил ее большой суммой денег, которых хватит ей на долгое время, если она только не будет расточительна. Она уехала в Европу, но не я потребовал этого, а она сама заявила, что уедет!
— Куда она собиралась ехать?
— Она уехала в Геную, а оттуда собиралась в Монте-Карло! Правда, она прислала мне оттуда открытку, где сообщала о своем прибытии. Но я не знаю ни дня ее отъезда из Нью-Йорка, ни названия парохода, на котором она уехала!
— Сохранили ли вы эту открытку из Монте-Карло?
— Возможно, что она где-нибудь спрятана! Надо будет приказать лакею разыскать ее! Но возможно также, что она давным-давно попала в печку!
— Удачная уловка!
— Уловка? Ничуть! Я теперь уже примирился с неизбежным! Если я сам стараюсь позабыть о Септе, то только потому, что всякое воспоминание о ней причиняет мне душевную боль!
— Когда получили вы открытку из Монте-Карло?
— Недели две тому назад!
— После того вы не получали больше никаких известий?
— Никаких.
— С кем именно Септа вас обманывала?
— Имени его я не назову!
— Я хочу наказать его! Я вызову его на дуэль! Назовите мне его!
— Нет, этого я не сделаю! На это у меня есть свои причины! Я, впрочем, думаю, что он вместе с ней уехал в Европу, так как со времени отъезда Септы его больше нет в городе.
Если вы поедете туда, то, вероятно, увидите его вместе с вашей сестрой и сумеете наказать по заслугам!
— Я пойду по следам Септы, начиная от Монте-Карло, и найду их во что бы то ни стало!
— Скажите, вы богаты?
— Слава Богу, богат! Мне повезло в Калифорнии и теперь я миллионер! Я и явился сюда, чтобы выделить моей сестре часть своего богатства, а тут приходится слышать такие вещи!
Доктор встал, причем Пинкертон уже не препятствовал ему.
— Теперь, — сказал Грилей, — вы поймете, почему я сначала не хотел принимать вас и говорить с вами! Я не хотел бередить старую рану!
Сыщик тоже встал и медленно подошел к двери. Там он положил в карман револьвер доктора, остановился и сказал:
— Я знал очень хорошо свою сестру, а потому утверждаю и теперь: быть не может, чтобы она поступила так, как вы говорите! Говорите что хотите, но мне кажется, что вы меня обманываете! Если это действительно так, то берегитесь, доктор! Мы сочтемся с вами, да так, как вы того и не ожидаете! Пока я уйду, но весьма возможно, что в ближайшем будущем мы опять увидимся при несколько иных обстоятельствах!
— Возможно! — отозвался доктор. — Во второй раз я уже не попадусь врасплох, мистер Денвор!
Сыщик вышел на улицу.
Выйдя из дверей, он заметил, что Грилей наблюдает за ним из окна.
Пинкертон пошел дальше и приблизился к тому месту, где его ждал Моррисон.
Обернувшись, он заметил, что на некотором расстоянии за ним следует лакей Грилея, которому, по всей вероятности, было поручено узнать, где живет Денвор.
— Что ж, милый мой, я не лишу тебя этого удовольствия! — пробормотал Пинкертон и, не обращая внимания на Моррисона, направился дальше, до Третьей авеню, и зашел в первую попавшуюся маленькую гостиницу.
Там он попросил отвести ему номер, где и снял грим. Исчезли русая борода, парик и длинное дорожное пальто, и вскоре Пинкертон принял опять свой обычный вид.
Выйдя на улицу, он увидел, что лакей все еще ходит взад и вперед перед подъездом гостиницы.
Лакей и не подозревал, что вышедший из гостиницы элегантно одетый господин с бритым лицом был не кто иной, как мнимый Альфред Денвор, по пятам которого он шел, начиная от дома своего барина.
Глава IVГОЛОВА ПОКОЙНИЦЫ
Нат Пинкертон вернулся на 96-ю улицу и тут встретился с Моррисоном.
— А Боб все еще не подает никаких признаков жизни! — произнес Моррисон.