Безопасник повёл американцев. Роберт ушёл посмотреть как и где устроят его коллег. Оставшись одни Сергей Иванович и Ташка вышли из машины размять ноги и подышать воздухом. На пятки наступал четвёртый час дня. Солнце находилось высоко, но воздух оставался прохладным. Всё-таки зима медленно, но необратимо забирала бразды правления. Днём часто шли дожди. К утру лужи покрывались коркой льда такой тонкой, что она ломалась под собственным весом.
— Трудно тебе будет— сказал Сергей Иванович.
— Трудно— согласилась Ташка: —Американцы удивляются простым вещам и не понимают их. Но я думала будет хуже, что они не захотят понимать вообще.
Профессор наклонился рассматривая жёлтый цветок свешивающийся через бортик клумбы: —Нас посетили учёные. Эта братия во всех странах отличается неуёмным любопытством. И похоже их руководитель, Роберт Смит, искренне желает понять как мы живём.
— А я хотела бы узнать как живут они.
Удовлетворившись осмотром побитых ночными заморозками лепестков морозостойкого тюльпана профессор заметил: —Тогда тебе представилась уникальная возможность, Наташа. Кстати, ты вроде бы хотела поговорить о этапах развития программных зародышей? Тогда навалилось много дел с обустройством гостей, сейчас время есть.
Ташка поспешно ответила: —Я во всём разобралась.
Она подумала, что профессора может рассердить усердие практикантки направленное не на поиск ошибки в его теориях, а на разработку и проверку собственных, аналогичных. Кроме того говорить о чём либо ещё слишком рано. Рассказать сейчас было бы также как если бы охотники только собирающиеся на охоту не выйдя из дома успели бы переругаться по поводу дележа добычи.
— Пишите научную работу Наташа— посоветовал профессор — Я хотел бы как можно скорее перевести вас в научные сотрудники, чтобы в другую лабораторию вы перешли именно в новом качестве. Давайте обсудим какую тему вы могли бы выбрать.
Ташка метнула на него быстрый взгляд. Лицо профессора немного осунулось. Пальцы небрежно поглаживали цветок раскачивающийся от тяжёлой человеческой ласки.
Она спросила: —Вы не будете бороться за лабораторию?
— Зачем сражаться за дерево не приносящее плодов? — вздохнул профессор.
— Когда?
— Не скоро— успокоил он — Времени хватит и на написание и на рассмотрение и на защиту, только не откладывай в долгий ящик.
Ташка продолжала ждать ответа. Профессор вздохнул и уточнил: —Не раньше чем уедут американцы, да и тогда не в первый же день.
Взяв профессорскую ладонь в свои Ташка поразилась какая она холодная. Она сказала: —Спасибо.
Скрывая смущение профессор закашлялся, выдернул ладонь из Ташкиных рук и нарочито ворчливым тоном произнёс: —Ну ладно, будет. Прошу только когда-нибудь, пусть через несколько лет, вернуться к теме выращивания интеллектов. Четверть столетья назад это была самая модная тема, магистральное течение научной кибернетической мысли. Потом один за другим, разочарованные неудачами, учёные уходили разрабатывать другие вопросы. Когда я сунулся со своей теорией закат уже практически наступил. Мне удалось немного всколыхнуть учёное болото. На несколько месяцев поднялся энтузиазм, но не видя практического результата, вскоре опал. Но я чувствую, я уверен, что решение рядом. На расстоянии вытянутой руки — протяни и возьми. Или ещё ближе — как очки, которые не можешь найти потому, что они оказываются на переносице.
— Какие очки? — заинтересовалась Ташка — Очки-монитор?
Профессор скорчил недовольную мину. Видимо в тот момент ему не хотелось пускаться в объяснения: —Обычные старинные очки со стеклянными стёклами.
— Я сделал многое— продолжал он — Посмотрите кто угодно. Мне есть чем гордиться, но не хотелось бы заканчивать научную деятельность погрязнув в столь огромной неудаче.
Ташка поняла, что научный руководитель почему-то здесь, почему-то сейчас, почему-то именно ей решил высказать свои потаённые мысли. В каком-то смысле профессор сейчас исповедовался практикантке. Она понятия не имела как следует поступить когда тебе исповедываются. Наверное этому учили психологов и уж тем более учили психотехников. В школе Ташка ходила на уроки теоретической и прикладной психологии, однако весь небольшой запас её психологических знаний вылетел из головы. Она молчала. Сломанный цветок лежал на земле и лепестками играл ветер. Видимо профессор сам не заметил как передавил стебель.
— Похоже ты моя последняя ученица— профессор улыбнулся как будто осознание того, что она его ученица, пусть и последняя, всё равно приносило радость.
Ташка невпопад сказала: —Я в школе училась по расширенному варианту вашего учебного курса.
— Видишь как всё складывается.
Ташка не видела, но на всякий случай кивнула.
Замолчав профессор углубился в себя. Переминаясь с ноги на ногу, заломив руки, Ташка решалась. Наконец решилась и произнесла: —Профессор, должна вам сказать…
Но тут вышли безопасник с Робертом Смитом и Ташке моментально пришло на ум словосочетание «шкура не убитого медведя».
— В чём дело? — переспросил Сергей Иванович.
— Ни в чём— ответила Ташка пропуская американца в машину и садясь следом — Просто очень рада работать в вашей лаборатории.
Роберт с интересом посмотрел на неё гадая по какому поводу сказаны последние слова. Желая поддержать разговор глава иностранной делегации сказал: —На самом деле я русский. Отец моего прадеда вместе с самим прадедом уехал из России накануне окончания, как вы их называете, тёмных десятилетий. После никому из семьи не довелось побывать на родине. Получается, что я первый.
— И как вам у нас? — любезно поинтересовался профессор.
Роберт задумался, потом сказал: —Холодно, я думал будет теплее. Зима ведь пока не началась.
Ташка пообещала: —Вы быстро привыкните.
С изрядной долью скепсиса Роберт предположил: —Будем надеяться, что какие-то гены помогающие выживать в сибирских холодах во мне ещё остались. В вашей стране шубы выдают бесплатно как хлеб или они считаются предметами роскоши?
Глава 13
Ещё интереснее «светлое капиталистическое будущее» было показано в фильме «The time machine» — в эпизоде, когда главный герой переносится в XXV век.
Сцена протяжённостью всего несколько секунд — вы будете дольше читать её описание — но какой глубокий смысл. Вокруг сплошной хайтек. Голографические экраны демонстрируют города на Луне. А люди используют магнитные карточки, чтобы приковывать велосипеды к стойкам. Спрашивается, зачем? А зачем вообще замки нужны? Чтобы не спёрли. Значит таки воруют…
Роберт любил путешествовать и обожал командировки. Ведь это так здорово, когда ты едешь в место где раньше не был. Там вокруг всё новое и незнакомое. Новые люда и новые вопросы ожидающие когда он на них ответит. Анализируя увеличившийся поток информации мозг ускоряется и идёт на взлёт словно атмосферный истребитель. Лучшие идеи Роберта приходили к ему именно в чужих краях. В просторном офисе расположенном в одном из сотен чикагских небоскрёбов принадлежащих, как и весь город, «Soft Industrial Corporation» он лишь воплощал идеи-вспышки посетившие его в десятках тысяч километров от кондиционированного офисного воздуха.
В чикагском отделении научного отдела корпорации довольно давно ходили слухи о новом курсе направленном на сближение с Советами. Конечно, Великая Америка и другие государства, включая и сумасшедших имперцев поклоняющихся токийскому искусственном интеллекту, уже давно разрабатывают совместные долговременные программы. Например такие сеть космических приёмо-передающих станций «voice star» строящихся в пространстве от Венеры до Марса для прослушивания голосов вселенной и для ответа на слабый кодированный сигнал долетающий из невообразимого далека. Но во-первых строительством «voice star», как и иными международными проектами занимаются другие корпорации. В кибернетической сфере ни о каком сотрудничестве речи доселе не заходило. Наверное в том виноват давний инцидент связанный с попыткой корпорации переслать один из интеллектов по каналу связи на Марс. Попытка закончилась необратимой утратой интеллектом целостности и Империя и Советы тогда немало крови выпили из корпорации хотя и по разным поводам.
Роберт не обращал внимание на слухи о скором укреплении сотрудничества с Советами начинающимся с обмена научными специалистами. Не обращал до тех пор, пока его не вызвал топ-менеджер и наследственный держатель акций корпорации Гарольд Стэрк.
— Роберт, молодой и талантливый, подававший надежды и успевший оправдать их programming scientist — начал Гарольд — Скажи дорогой, сколько ты уже в научном отделе корпорации и были ли у тебя какие-нибудь замечания или штрафы?
Напуганный показным радушием наследственного держателя акций Роберт отрапортовал: —Семнадцать лет сэр, замечаний и штрафов не имею.
— Посмотрите Алисия какой прекрасный кандидат— сказал Гарольд и только после его слов Роберт заметил в офисе женщину что-то читающую с планшета. Секунду спустя догадался, что она читает его личное дело.
Гарольд сидел за столом из настоящего дерева каких-то редких пород. Роберт не мог сказать каких именно, но выглядел стол внушительно — белая плита с тёмно-красными прожилками как у мрамора. Женщина расположилась в углу рабочего кабинета наследственного держателя акций, в кресле поставленном так, чтобы сидящий в нём неизменно оказывался за спиной у вытянувшегося перед монументальным столом посетителя. В кабинете у Гарольда приятно пахло свежестью гор, а на стенах в изящных рамах висели картины. Насколько знал Роберт все картины являлись подлинниками. Наследственный держатель акций увлекался коллекционированием и был известен как ценитель красоты и спонсор выдающий кредиты молодым художникам под небольшой процент и авторские права на их будущие работы.
Продолжая говорить тем же дружелюбным тоном Гарольд спросил: —Роберт, ты вроде бы любишь путешествовать. В твоём личном деле нет ни одной отметки об отказе от командировок. Тут дело в твоей преданности компании или в любви к перемене мест?