– Что ж, я пока приму ваш совет, мистер Руби. В любом случае, уже близок вечер. Но если утром их не будет видно, я предлагаю высадиться и осмотреть город.
Но высадка так и не была совершена.
Ибо посреди ночи, когда Бен, Мюррей и Глория сидели в штурманской рубке корабля, болтая с молодым дежурным лейтенантом, на палубе послышался быстрый топот ног и крик: "Эй, смотрите!"
– Держу пари, что там появились твои друзья, – сказал лейтенант. – Теперь смотрите, как мы идем за ними. Если вы хотите увидеть самое интересное, лучше поднимитесь на мостик. Все, что мы здесь делаем, это решаем логарифмические задачи.
Все трое поспешно поднялись на мостик, где собралась небольшая группа офицеров. Проследив направление, в котором они смотрели, они увидели прямо над зданиями на берегу Джерси что-то похожее на высокий электрический знак, горящий высоко в воздухе и на некотором расстоянии, без видимых средств поддержки.
– Что вы об этом думаете? – спросил капитан Энтуисл, поворачиваясь и вкладывая бинокль в руки Бена. Через него он смог читать написанное. Напечатанный заглавными буквами, хотя и слишком мелкий, чтобы его можно было прочитать с корабля невооруженным глазом, он увидел текст:
"МЯГКИЕ ЛЮДИ УХОДЯТ. ТРУДОЛЮБИВЫЕ ЛЮДИ – ЭТО РАБОТНИКИ, ПРИНАДЛЕЖАЩИЕ ДРУГ ДРУГУ. ДОЛЖЕН ВЕРНУТЬСЯ. ЭТО ОЗНАЧАЕТ ВАС".
– Похоже на глупую шутку человека, который не очень хорошо знает английский, – высказал он мнение, передавая бинокль Глории. – Я не думаю, что эти птицы поняли бы это.
– Подождите минутку, – сказала Глория, прочитав сообщение. – Помните, что они поймали Дэнджерфилда, Фаррелли и остальных. Может быть, они научили их говорить.
– Да, но эти двое ничего не знали о "мягких людях". Это все тарабарщина, как Траляля и Труляля. И что они подразумевают под "принадлежностью"? Никто из нашей компании не произносил подобное яркое высказывание.
– Посмотрите, сэр, – сказал один из молодых офицеров, – ситуация меняется.
Внезапно огни погасли, чтобы снова появиться среди всполохов цветов, ближе и больше. "ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ", – прочитали они на этот раз, – "УЛЕТАЙ ПРОЧЬ, ПРОКЛЯТОЕ МЕСТО".
– Что меня поражает, – сказал Бен, – так это то, что создает этот свет. Ставлю доллар против пера дронта, что оно не электрическое, и фейерверки не зависли бы в воздухе так. Как они это делают?
– Что ж, мы скоро узнаем, – практично сказал капитан. – Мистер Стерджис, включите прожекторы номер три и четыре и направьте их на источник этого света.
Несколько быстрых приказов, и два длинных луча света вырвались от корабля в сторону источника таинственной небесной письменности – поднялись, но недостаточно быстро, потому что когда прожекторы искали свою цель, огни были погашены, и длинные лучи не пересекали ничего, кроме пустых небес.
Глория вздрогнула.
– Я думаю, что хочу убраться из этого места, – сказала она. – Мы слишком многого здесь не знаем. Того и гляди займемся спиритизмом.
– Очевидно, кто-то хочет, чтобы мы убрались, – весело сказал капитан Энтуисл. – Мистер Стерджис, подай пар на три котла и отправь людей на резервные боевые позиции. Возможно, что-то произойдет здесь до утра.
Раздавались приказы, захлопали железные двери, и по внутренностям военного корабля раздавался топот ног. Со своего поста на мостике Бен, Глория и Мюррей могли видеть, как длинные стволы башенных орудий поднимаются вверх под самым крутым углом, а затем поворачивают в сторону берега Джерси. "Брисбен" готовился к чрезвычайным ситуациям.
Но в ту ночь боя не было, хотя всю ночь усталые матросы стояли или спали у своих орудий. Темные небеса оставались непроницаемыми; таинственные огни больше не появлялись.
В четыре часа капитан Энтуисл удалился, а в восемь появился снова, свежий, как будто проспал всю ночь. Колонисты, конечно, не нуждались во сне, но пока матросы пялились на них, они наслаждались электрическим питанием от одной из корабельных динамо-машин. Утро застало их собравшимися на верхних палубах, жаждущими действий, особенно Макалистера, который провел большую часть ночи, обсуждая технические вопросы артиллерии "Брисбена" с одним из башенных командоров.
– Что вы предлагаете? – спросил капитан. – Не устроить ли нам вечеринку?
– Мне не по душе уходить, не пощупав этих птиц, – сказал Бен, – но все же я не думаю, что это было бы безопасно…
– А что с этим самолетом? – спросила Глория, указывая на катапульту между трубами, где двое моряков в синих мундирах сняли чехол с гидросамолета и устраивали ему утреннюю ванну.
Капитан посмотрел на Бена.
– Возможно, в этой идее что-то есть. Что вы скажете о разведке ближайших окрестностей? Я приглашаю тебя или одного из твоих людей в качестве наблюдателя.
– Щекотно до смерти, – ответил Бен. – Мы сами так и не вышли за пределы верхней части города. Дронты были слишком опасны. Я бы хотел выяснить, в чем дело.
– Как насчет меня? – предложила Глория.
– Ничего не поделаешь, малыш. На этот раз ты остаешься. Если эти птицы погонятся за нами, мы можем с грохотом приземлиться в заливе, а я не хочу, чтобы эта компания лишилась своего маленького солнечного лучика.
– Поднять якорь! – последовала команда. – Обороты для скорости в десять узлов… Я собираюсь спуститься по заливу, – объяснил он колонистам. – Если что-нибудь случится, я хочу быть на морском просторе, особенно если они попытаются нас бомбить.
Пятнадцать минут спустя, когда "Брисбен" шел навстречу утреннему бризу с суши в гладком, как стекло, океане, катапульта сработала, и Бена и пилота, парня, чьи щеки были розовыми до появления кометы, а теперь стали ярко-синими, подбросило в воздух.
Под ними расстилалась панорама Нью-Йоркской гавани, более тихой, чем когда-либо с тех пор, как Хендрик Хадсон ввел в нее свои галеры с высокими бортами. Когда они поднялись, Бен смог разглядеть линию реки, сияющую сквозь жемчужную дымку, как серебряная лента, башни города наклонились, затем повернулись к ним, когда самолет приблизился для наблюдения. Все казалось нормальным, за исключением севера и востока, где слабый дымчатый туман все еще висел над занятыми ими зданиями. Не было ни единого признака птиц или человеческой деятельности.
Слабый крик донесся до его ушей сквозь рев мотора, и он увидел, как пилот указывает на наушники.
– Что скажешь, старина? – спросил пилот, когда они установили связь. – В каком направлении мы будем исследовать?
Бен посмотрел вниз и вокруг. Крейсер, казалось, висел в воде, крошечная капелька пены на его носу была единственным признаком того, что он все еще двигался.
– Давайте поднимемся вверх по Гудзону, – предложил он. – Мне казалось, они пришли с того направления.
– Проверим, – крикнул пилот, управляя своим штурвалом. Самолет набрал высоту, развернулся и полетел дальше. Они были над Йонкерсом; Бен мог видеть речной пароход у причала, где он сделал свою последнюю остановку.
– Включи переключатель перед собой, – раздалось в наушниках. – Тот, который помечен RF. Это радиофон для связи с кораблем. Нам это может понадобиться.
– Хорошо, – сказал Бен. – Привет… Да, это Руби, в самолете. Сообщать не о чем. Все спокойно. Мы собираемся исследовать дальше вверх по реке.
Вдалеке перед ними маячили Катскиллы, синие и гордые. Бен почувствовал прикосновение к спине и оглянулся. Пилот, очевидно, хотел сказать что-то еще. Он прервал разговор и услышал:
– Что это там слева в горах? Нет, вон там.
Следуя взглядом в указанном направлении, Бен увидел что-то вроде шрама на выступающем склоне холма – не одну из древних скал, а свежий разрез на земле, как будто широкое пятно было лишено растительности.
– Я не знаю, – ответил он. – Никогда не видел этого раньше. Пойдем посмотрим?… Привет, Брисбен. Докладывает Руби. В горах Катскилл есть таинственная поляна. Мы ведем исследование.
Глава VIII: Бомбардировка дронтов
Голая местность, казалось, тянулась по всей длинной долине и простиралась, огибая гребень холма, который скрывал от их взгляда то, что лежало за ним. Пока они наблюдали, серое пятнышко, которое на такой высоте и расстоянии могло быть муравьем, медленно ползло вниз по долине, а затем Бен заметил крошечную вспышку красного света, такую яркую, что ее было хорошо видно даже днем, там, где серое пятнышко двигалось на фоне холма. Казалось, в склоне холма открылась дверь; сфокусировав бинокль, который дал ему летчик, он смог разглядеть квадратный, громоздкий предмет, который катился вперед. А затем одна-две-три-четыре-пять огромных птиц дронто-тетраптерикс вылетели, на мгновение замерли и умчались.
– Эй, Брисбен, – крикнул Бен в радиотелефон. – Пять дронтов вылетели из просеки в холмах. Я думаю, они охотятся за нами. Лучше поверни обратно в эту сторону и будь готов к неприятностям.
Летчик, поняв это без объяснений, развернул самолет. Бен обернулся, чтобы посмотреть через плечо. Дронты были уже в нескольких ярдах в воздухе; позади них громоздкий объект медленно выезжал из отверстия в склоне холма. Он имел вид очень длинной, гибкой пушки. Когда Бен смотрел на него через бинокль, он остановился, выпрямился, и дуло было поднято в их направлении.
– Ныряй! – внезапно крикнул он в голосовую трубку, полностью повинуясь инстинкту. Самолет резко накренился и, казалось, начал падать прямо вниз, и в то же мгновение прямо через то место, где они только что пролетели, ударил луч света, такой яркий, что он затмил утреннее солнце. Раздался рев, более громкий, чем рев мотора, самолет накренился и вздыбился в потревоженном воздухе, и световой луч погас так же внезапно, как и включился.
– Разве я не говорил тебе, что эти парни опасны? – заметил он. – Боже, если это когда-нибудь ударит по нам!
– Что это было? – спросил голос авиатора.
– Не знаю, но это было что-то ужасное. Давайте отправимся домой и к маме. Меня это не интересует.
Самолет покачнулся, когда пилот справился с управлением. Рррр! Выдало что-то, и луч света выстрелил снова, на этот раз только в другую сторону. Краем глаза Бен видел, как одна из птиц догоняет их!