Наиболее часто встречающаяся причина подобных разногласий – борьба за власть. Как правило, стремление лидировать передается из опыта родительской семьи мужа и жены. Если в семье мужа главным был папа, а в семье жены – мама, то невольно каждый будет тянуть одеяло лидерства на себя. Особенно хорошо это прослеживается, если муж и жена были единственными детьми в семье. Но борьба может также возникать, если мужчина был старшим братом сестры, а женщина – старшей сестрой брата. Здесь может помочь здравый смысл. Как правило, два лидера могут договориться до компромисса.
За другими семейными педагогическими дуэлями стоит «пуск энергии по другому каналу». Родители часто недовольны друг другом и не могут сказать об этом прямо. А даже если и говорят, почему-то один не слышит другого. Накопленные обиды ищут выхода. Например, муж приходит с работы, естественно уставший. В дверях его встречает жена с ведром мусора: «Наконец ты пришел. Срочно вынеси это». На консультации он говорит, что прекрасно знает об этой своей обязанности, но ждет каких-то ласковых слов по возвращении домой. А вместо этого ему под нос суется ведро. Он выполняет просьбу жены, возвращается еще раз домой и в коридоре взрывается: «Почему вся квартира усыпана Петиными игрушками? Когда ты научишься убирать за собой?!» «Почему ты кричишь на Петю? Тебя вообще весь день нет дома. Должен же ребенок где-то играть!» Думаю, вы уже представили, как будет развиваться этот диалог. В данном случае недовольство родителей друг другом выливается в приемлемую для обоих ссору по поводу воспитания. Это довольно деструктивная ситуация. Лучше обратиться к специалисту и разобраться с существующими разногласиями.
Еще одна возможная причина родительской борьбы – гиперконтроль. Это повышенная требовательность по отношению к людям, на которых он направлен. Чаще всего он характерен для мужчин. Логика их рассуждений довольно понятна: «Если я люблю своих близких, значит, должен уберечь их от возможных ошибок. Следовательно, буду учить их исправлять все косяки, чтобы в дальнейшем этого не повторилось». Очень часто причина такого поведения связана с тем, что контролирующий воспринимает поступки и действия контролируемых как часть себя. Ни один здравомыслящий человек не скажет: «Моя рука или нога – самая лучшая в мире». Значит, гиперконтроль тяготеет к выставлению негативных оценок окружающим. Контролирующий подсознательно ориентирован на выявление «слабого звена» в действиях других людей. В его присутствии сложно расслабиться, общение постепенно выхолащивается и начинает тяготеть к судебному разбирательству. Ведь если мы обличаем кого-то, то должны быть готовы к встречному иску. Если дети до поры способны это терпеть, то взрослым членам семьи жить в ситуации постоянного контроля очень сложно: «Какую кашу ты сегодня сварила детям?» Поэтому мама будет изо всех сил доказывать, что она готовит лучшие каши в мире, просто ради противоречия.
Гиперопека, еще один камень преткновения, проявляется в тотальном внимании к жизни близких людей с целью помочь им избежать проблем. Чаще всего такой фигурой является мама. В любых ситуациях она всегда пытается организовать пространство вокруг себя. Когда семья собирается на прогулку, она заранее готовит одежду не только ребенку, но и мужу, составляет план совместных дел и старается всех выстроить так, чтобы их выполнить. Иногда ее поведение выглядит деспотичным, но чаще это лидер, которому верят и за которым готовы пойти. Такой человек тоже любит ставить баллы окружающим. В отличие от контролирующего, от опекающего можно услышать оценки «хорошо» и даже «отлично». Они не подозревают, что таким поведением взращивают в близких потребительское отношение не только к себе, но и к жизни. Опекаемый взрослый член семьи, часто невольно становясь в потребительскую позицию, тоже начинает вести себя как ребенок: безответственно и непоследовательно, обвиняя опекающего во всех неприятностях. Дети, выросшие в такой атмосфере, ожидают, что окружающий мир тоже будет их опекать.
Часто именно гиперопека – одна и причин выученной беспомощности. Она проявляется в том, что человек считает себя неспособным влиять на свою жизненную ситуацию, объективно имея для этого все возможности. Мне кажется, это словосочетание говорит само за себя и не нуждается в более подробном описании. Люди, для которых характерно такое состояние, не только пассивны в решении личных проблем, но чаще всего становятся жертвами различных катаклизмов социального и природного характера.
Приведу в пример случай из практики. Я очень долго уговаривала опекающую маму перестать уделять так много внимания членам семьи и заняться своей жизнью. «Они ничего не будут делать, если я перестану их подгонять, они будут собираться и одеваться часами, дом зарастет грязью. Если я не буду заниматься этим, никто ничего делать не будет», – говорила клиентка. Через некоторое время она рассказала мне следующее: «На рождественских каникулах я провела эксперимент. Решила никого никуда не подгонять и посмотреть, чем кончится дело. Результат меня удивил: мы сделали меньше, чем я планировала, но ненамного. То количество энергии, которое я сэкономила, перестав их подгонять, с лихвой восполнило то, что мы не успели. Кроме того, один раз, очень сильно устав, я решила лечь и отдохнуть, несмотря на то что не успела убраться дома. К моему изумлению, муж, придя с работы, после ужина взял веник и принялся за уборку. Я ведь даже не просила его об этом».
2.5. Иногда у нас просто не хватает запаса прочности
Появление ребенка – сильнейшее психотравмирующее событие для родителей. Под психологической травмой понимается любое событие, способное вызвать сильное эмоциональное переживание. Да, рождение нового человека – это, как правило, радость. Но для ее переживания сил и энергии требуется больше, чем для переживания горя. Парадоксально, но энергетически более выгодно быть несчастным и больным, чем здоровым и счастливым.
Доказано, что у мужчин меняется гормональный фон, когда они узнают, что станут отцами. Что уж говорить о женщинах, проживающих все этапы созревания, вынашивания плода и родов. После появления ребенка к двум социальным ролям, жены и подруги, добавляется третья – матери. Соответственно, мужчины, кроме ролей мужа и друга, осваивают роль отца. Крайне сложно найти внутренний баланс между разными моделями поведения.
С послеродовой депрессией сталкивается практически каждая женщина. Спектр проявления депрессии может быть достаточно широким: от слезливости, нарушений сна, ощущения беспомощности до послеродового психоза с галлюцинациями и попытками суицида. Если матери хватает личного запаса прочности, она справляется самостоятельно. Если нет – требуется помощь специалиста. Сеансы у психолога предпочтительнее медикаментозного лечения. Естественно, если речь не о послеродовом психозе. Во-первых, таблетки не всегда сочетаются с грудным вскармливанием. Во-вторых, они только заглушают вскрывшуюся проблему. Следовательно, после окончания курса лекарств она может снова актуализироваться либо будет напоминать о себе в других ситуациях. Осознание проблемы, ее проработка дадут возможность женщине стать более гибкой и устойчивой. Она получит опыт, который сможет использовать на протяжении всей жизни.
Что же такое запас психологической прочности? Это тот опыт, который мы выносим из своей родительской семьи. Он касается отношения к себе, самооценки, ощущения себя мужчиной или женщиной, способности доверять. Также из родительской семьи мы выносим способность договариваться с партнером, понимать его или ее, заявлять о своих потребностях. Именно на модели поведения отца, матери или лиц, их за меняющих, мы строим коммуникацию с обществом. В семье закладываются «идеологические» основы личности: отношение к жизни и смерти, самопознание и пр.
Конечно, не бывает идеального запаса прочности, у каждого он свой. В том случае, когда его не хватает, чтобы пережить рождение ребенка, возникают невротические проблемы. Они могут возникнуть и позже, на различных этапах взросления и воспитания малыша. Как понять, что человек находится в неврозе? Основной показатель – иррациональность переживаний. Когда мы плачем, потому что порезали палец или нам сообщили о несчастье, коснувшемся кого-либо из близких, – это нормально. Когда мы рыдаем из-за экологических проблем или глобального потепления – это уже симптом. Клиентка рассказывает: «У меня все хорошо. Ребенок здоров. Мне помогают мама, няня и муж. Но я нахожусь в состоянии постоянного беспокойства и раздражения, мне постоянно хочется плакать, хотя для этого нет никаких объективных причин».
Пример из практики: ко мне обращалась клиентка с проблемой физического насилия в семье. Она была жертвой сексуальных домогательств со стороны своего отца. Как следствие – полное неприятие мужчин и собственной сексуальности. Мы отработали, как мне казалось, эту проблему. Она вышла замуж, родила ребенка. И позвонила мне вскоре после родов с жалобами на агрессию, испытываемую к младенцу. Также она жаловалась на то, что малыш срыгивал не только ее молоко, но и искусственные смеси. Он не набирал вес, и его собирались переводить на кормление при помощи зонда. Во время проработки проблемы выяснилось, что опыт пережитого насилия ставил запрет на чувственный контакт с ребенком. Кормление и телесный контакт с ним носят ярко выраженный эротический характер. Но он другого рода: это ситуация, подобная той, когда мать телом закрывает дитя от внешней угрозы. После того как клиентка осознала проблему, ребенок стал брать грудь. Со вторым малышом подобных сложностей не возникало.
У одного вельможи был очень преданный слуга. Однажды господин дал ему половину дыни, которая после надреза выглядела очень спелой и аппетитной. Слуга съел кусок, затем еще и еще, пока не съел все. Вельможа удивился, что слуга не оставил ему ничего. Тогда он взял оставшийся кусок дыни, попробовал его и нашел, что она чрезвычайно горькая и несъедобная.