— Возможно, этот Игорь был мертв, и его похитили, потому что его личность выдала бы личность босса, — предположила Ли.
— Как ты его убила? — спросил Андерс, и вопрос почему-то заставил Ли пристально посмотреть на него.
— Я проткнула его ножкой от сломанной скамьи, — ответила она и добавила: — Я почти уверена, что попала ему в сердце.
— Ты сразу же позвонила в 911? — спросил Андерс и, когда она кивнула, добавил: — И его хозяин вернулся во время разговора. Прошло не больше пяти минут.
При слове «хозяин» брови Валери поползли вверх, но она снова кивнула.
Ли и Андерс обменялись еще одним взглядом, а затем Ли сказала: — Тогда я уверена, что он был мертв.
Эта женщина была ужасной лгуньей. Было очевидно, что она совсем не уверена, но Валери не понимала, как это могло случиться. Если только все, чему она была свидетелем, и все подозрения, высказанные другими женщинами, не были правдой. Вампир? Но это было смешно. Не так ли?
— Другие женщины сказали, что тебя привела за десять дней до звонка в 911, — сказал Андерс, отвлекая ее от этой мысли… что, вероятно, было хорошо. Она была почти уверена, что это безумие.
Кивнув в ответ на его вопрос, Валери уставилась на свой суп, на кусочки говядины и картофеля, наполовину погруженные в густой бульон. — Я тоже так считаю. Десять дней.
— Где и когда он схватил тебя? — спросил Андерс.
— В среду в десять вечера. Я гулял с Рокси перед сном… Она замолчала при мысли о собаке. Несмотря на свое собственное положение, она постоянно беспокоилась о Рокси, находясь в доме ужасов, но это был первый раз, когда она подумала о немецкой овчарке с момента пробуждения здесь. Осознание этого пробудило в ней чувство вины. Кто-нибудь нашел Рокси или кормил ее последние две недели?
— Пойду, поищу ее, — сказала Валери, отодвигая стул.
— Кого? — спросил Андерс.
— Рокси, — объяснила Ли, когда он встал со стула и встал перед Валери, когда она поднялась на ноги.
Валери уставилась на стену, которая была грудью Андерса, с некоторым смущением отметив, что от него приятно пахнет, что грудь у него невероятно широкая, что обтягивающая футболка, казалось, подчеркивает изгибы его мышц и… почему вдруг стало так тепло? Она удивилась, когда волна жара накрыла ее. Возможно, лихорадка еще не совсем прошла, беспокоилась она, не подозревая, что Ли тоже встала и обошла вокруг стола, пока не коснулась ее руки со словами: — Ты не можешь.
Успокоившись, Валери повернулась к Ли, но спросила смущенно: — Не могу что?
— Иди искать Рокси. Ты еще не в том состоянии, чтобы куда-то идти. Тебе нужно отдохнуть и прийти в себя, ы не можешь сказала Ли.
Рокси, вспомнила Валери. Как она могла забыть Рокси? Нахмурившись, она встряхнула голову и сказала: — Она была там две недели, Ли. С ней могло случиться что угодно. Она может быть в приюте. Что, если ее усыпят или еще что-нибудь?
— Они не усыпят ее, — твердо заверила Ли, усаживая обратно в кресло. — У нее ведь есть права? Может, даже бирка с твоим номером? Они бы знали, что у нее есть дом, и, вероятно, искали бы тебя.
— И не смогли меня найти. Я должна идти…
— У тебя нет никакой одежды, Валери, — терпеливо заметила Ли. — И ты выше меня. Моя одежда тебе не подойдет. Лучшее, что ты можешь сейчас сделать, это сесть, поесть и восстановить силы. Я сама позвоню в приют для животных, пока ты ешь. Продолжай, — твердо добавила она, когда Валери не сразу взяла ложку. — Андерс, убедись, что она поела, пока я буду звонить, — сказала она, не дожидаясь, пока она начнет. — Я сама позвоню.
Глава 3
Андерс смотрел, как Валери выходит из комнаты. Лицо женщины выражало беспокойство и недовольство. Она явно заботилась о своем любимце и была недовольна тем, что не искала его. Его взгляд скользнул по Валери, отметив, что ее волосы почти высохли и теперь мягкими золотистыми волнами падали на лицо. Ее чистое лицо, отметил он. Андерс не видел Валери с тех пор, как доставил ее в дом. Грязь, покрывавшая ее тогда, скрывала то, что он видел сейчас, — прекрасные черты лица. У женщины были невероятные глаза: большие, почти изумрудно-зеленые, с длинными густыми ресницами. У нее был вздернутый носик и прелестные губы: полные и пухлые, как маленькие идеальные бледно-розовые подушечки, нуждающиеся в поцелуях. Красивая.
— У меня что-то на лице?
Андерс поймал себя на том, что его застали врасплох. Покачав головой в ответ на ее вопрос, он отвел взгляд, но затем снова перевел взгляд на ее миску. — Ешь.
Валери взяла ложку, но есть не стала. Вместо этого она просто поиграла с посудой и закусила губу, ее взгляд снова метнулся к двери. «Наверное, думает о своей собаке», — предположил Андерс.
Вздохнув, она отложила ложку. — Боюсь, я больше не голодна. Я имею в виду, это очень вкусно, но это очень густой суп, больше похожий на тушеное мясо, на самом деле, и я не ела много в последнее время. Я должна быть голодна, даже очень голодна. Я всегда была здоровым едоком…
Она замолчала, закусив губу, а потом пробормотала: — Я несу чушь. Думаю, я беспокоюсь о Рокси.
— Выпей молока и расскажи мне о той ночи, когда тебя похитили, — просто сказал Андерс, ставя на поднос пустую миску и стакан. — Я хочу, чтобы ты поскорее вернулась домой.
Валери кивнула, но промолчала. Вместо этого выражение ее лица стало задумчивым, и Андерс заподозрил, что она мысленно перенеслась в ту ночь, когда ее похитили. Это его беспокоило. Он не мог ни читать, ни контролировать ее. Если возвращение в этот момент расстроит ее до истерики, он не сможет проникнуть в ее сознание и успокоить. Он как раз думал о том, что было бы лучше, если бы он подождал, пока Ли или кто-нибудь другой будет задавать эти вопросы, когда она начала говорить. К его облегчению, ее голос был совершенно спокоен.
— Все произошло очень быстро. Я даже не знаю, что именно произошло. Я помню, как Рокси внезапно замерла и залаяла, а потом я почувствовала, как кто-то схватил меня…
Она замолчала, и Андерс внимательно посмотрел на нее. Несколько выражений быстро промелькнуло на ее лице. Среди них были страх, тревога и гнев. — Я думаю, он ударил Рокси ногой. Я помню, как она взвизгнула от боли, а потом он притянул меня к своей груди и….
Валери снова заколебалась, и он заподозрил, что она пытается решить, что ему говорить, а что нет. Без сомнения, она чувствовала, что упоминание о клыках и укусе может заставить его подумать, что она сумасшедшая. Он не удивился, когда она вдруг покачала головой и пробормотал: — Следующая вещь, которую я осознала, это что я проснулся в клетке, в темноте. Моя шея кровоточила, я был слаба и дезориентирована. Я ничего не видела, но чувствовала прутья клетки и слышала рыдания женщин. Я позвала, и… — Она ненадолго закрыла глаза, прежде чем продолжить, — ответили они один за другим испуганными голосами в темноте. Синди, Бетани, Джейни, Кэти, Билли и Лора. По одному на каждую ночь недели. — Сглотнув, она встретила его взгляд и сказала: — Ли сказал мне, Бетани и Джейни не выжили.
Это было скорее утверждение, чем вопрос, но он все равно кивнул, подтверждая, что это правда.
— В тот вечер, когда я приехала, они обе казались очень слабыми и измученными. — Валери обмякла на стуле, и вид у нее был более покорный, чем обычно. — С каждым днем им становилось все хуже. Они пробыли там дольше всех, и дела у них шли неважно. Наверное, поэтому их и не забрали в первую неделю моего пребывания там. Только через пять дней после похищения меня саму подняли наверх.
— Ты сначала ела? — спросил он, но подумал, что она, должно быть, ела. Она пробыла там десять дней. У нее не было бы сил сделать то, что она сделала, если бы она не ела все это время.
Валери кивнула. — Первую ежедневную порцию овсянки и фруктов принесли на следующий день после моего прибытия. По крайней мере, я предполагаю, что это было через день и ночь. Она пожала плечами. — Игорь отвел Синди наверх, раздав миски. Я спросила остальных, зачем он ее забрал и куда, но они не захотели говорить об этом и просто велели мне поесть, иначе Игорь накормит меня насильно. Я проголодалась и поела, — поморщилась она. — После этого все пошло наперекосяк. Я знаю, что он вернулся и почистил клетку Синди, пока ее не было. Но не думаю, что он забрал миски, пока не привел Синди. Я не уверена. Как я уже сказала, все стало расплывчатым, и все, чего я хотела, это спать. — Она покачала головой. — Я должна была догадаться, что это овсянка, что она была отравлена, но я просто думала, что усталость и постоянный сон были из-за раны на моей шее.
Андерс кивнул и спросил: — Когда ты выяснила, что еда была отравлена?
— После моей первой «ночи вне дома», — ответила она с мрачной улыбкой.
— Ночь наружи? — спросил он.
— Так мы ее называли. Ночь вне нашей клетки. Не всю ночь, всего пару часов. Она пожала плечами. — Через пять дней после моего приезда все, кроме меня, получили по миске, и меня отвели наверх.
Она снова сделал паузу, на этот раз ее дыхание, и Андерс напрягся, боясь, что эти воспоминания могут быть слишком много для нее, но спустя мгновение, переведя дыхание, она продолжила: — Я обычно не теряю самообладания в условиях кризиса. Я имею в виду, что управление ветеринарной клиникой иногда может быть таким же напряженным, как больница скорой помощи. Собак сбивают машины, с ними случаются другие несчастные случаи или болезни, и их бросают внутрь, и мы должны быть в состоянии действовать. Мы не можем сходить с ума или разваливаться на части.
— Конечно, — сказал он, когда она замолчала. Казалось, это ободряло ее.
— К тому времени, как Игорь пришел за мной, прошло уже двадцать четыре часа с момента нашего последнего кормления, и действие лекарств, должно быть, закончилось, но я все еще была не в себе. Мое зрение пострадало, или, может быть, это был мой мозг, — мрачно пробормотала она. — Что бы это ни было, все казалось искаженным, мой слух то усиливался, то ослабевал, как плохая радиостанция, мои эмоции были сильно преувеличены. Но хуже всего было то, что у меня не было координации движений, и я, казалось, не могла вспомнить ни черта из своих тренировок по боевым искусствам. Как будто все навыки, которые я оттачивала и практиковала годами, просто исчезли.