В 1943 году я вела дневник. Он хорошо рассказывает о нашей жизни в эвакуации, наших трудностях и надеждах.
Дневник. 1943 год
19 января. Сегодня случилась большая радость. Наши войска прорвали блокаду Ленинграда. Все так были рады, наконец вздохнет наш Ленинград. Когда же кончится война? Но куда я поеду? Ведь там ничего у меня нет. Голые стены и больше ничего. Еще хорошо, если будут стены, а может и этого не быть. И это ужасное одиночество, не с кем поделиться. Володюшка тоже был всегда один. Сейчас буду вязать, скорей бы закончить кофточку.
24 января. Вчера были с девочками в кино. «Антон Иванович сердится», чудная картина. Как мы бежали с Валькой, чтобы накрыть ужин поскорей. Все-таки успели. Мысль о маме меня не покидает. Она не пишет, неужели два слова, только два слова трудно написать. Но я успокаиваюсь тем, что плохо ходит почта. Сейчас написала всем письма, а то даже неудобно, всех забыла.
27 января. Позавчера получила письмо от мамули. Чувствовало мое сердце, что-то есть такое. Как хорошо, что все обошлось благополучно. А ведь девчонки всё знали и мне ничего не говорили. Сегодня прочитала чудную книгу «Корень зла», она произвела на меня большое впечатление. Хочу пойти сегодня в кино, интересно, что идет. Вот уже второй день как я ношу новую кофточку, не думала, что довяжу ее. Завтра пойду обязательно второй раз смотреть «Антон Иванович сердится»… Какая странная дружба у некоторых наших девочек, ну хотя бы у Вали Г. с Риммой. Терпеть не могу такой дружбы: «Котинька, Кисанька!» Если дружить, так дружить как следует. Как мы хорошо дружили с Наташей Карачан. У нас с ней подходили характеры, она тоже была жизнерадостная. Конечно, бывали и ссоры, ведь без ссор не дружба. И с Ирой П. дружили хорошо, но уже не так, она уж очень флегматичная, не по моему характеру. Но сейчас с кем угодно буду дружить, только не быть одной, это ужасно, все переживать одной и не с кем поделиться. Как сейчас помню, когда Ляля М. пришла первый раз к нам в класс, нам с Ирой так она не понравилась, а теперь они с Лялей друзья закадычные, а я осталась при своем мнении.
30 января. Вот сегодня Тосино рождение. Никому нечего дарить, все выдохлись. Неужели сегодня последний день будут давать масло и сахар? Я только хотела копить, но все равно, если и будут давать, не буду масло есть, я буду мамочке копить. Сегодня так много уроков. Вчера вот было чудно, вместо шести уроков было только два. Вчера получила письмо от мамули, как я рада, что мамочка поправляется. Но вот радость, Ленка вышла замуж, это так неожиданно. Ленка, с которой мы так бузили, бегали по кино. Я не могу представить, что у нее есть муж, которому она отдала всю свою жизнь и которого она любит. Какие свиньи родственники, ну я так и знала. От них можно было ожидать этого. Неужели они не принесут пайка мамуле.
31 января. Сегодня опять радость. Наши войска разгромили фашистов под Сталинградом. Наш класс собрал 700 руб. на оборону. Жду письма от мамули, что-то от нее давно нет писем. Ну, теперь, я думаю, слава богу, все благополучно. Сегодня ужасный мороз, в школу не идем, потому что в классе ужасный холод. Писать совершенно нечего, дни так однообразно текут, так быстро. Мечтаю, чтобы скорей было лето, может быть, меня отпустят к мамочке, и тогда заживем мы с ней. Может быть, меня отпустят дней на десять, и все-таки эти дни принесут столько радости мне и мамуле. Представляю, как я увижу родную Полазну, как я неожиданно прикачу, как снег на голову. Тогда можно будет с костюмом что-нибудь сделать, а то носить нечего. Боже мой, я готова пройти тридцать километров, лишь бы добраться до родной Полазны.
2 февраля. Боже мой, как мне тяжело. Сейчас перечитывала Ирины письма, и мне так стало грустно. Было так много подруг, а сейчас ни одной. Все-таки решусь, напишу Ире. Я не прошу, чтобы она бросила дружить с Лялей, нет, но хотя бы приняли меня в свою среду, чтоб я могла бы поделиться с кем-нибудь. Мне так тяжело, что даже не могу писать.
6 февраля. Начала было дружить с Кирой, но не знаю, что будет дальше. Позавчера ходили в кино на «Иудушку Головлева», кино хорошее, но уж очень нахальное. Пришли домой, а нас Вера Г. вызывает, ну и было дело! Она сказала, что не будет с нами разговаривать, со мной, Кирой и Зиной, до тех пор, пока мы не сделаем что-нибудь такое, что бы стоило ее внимания. Ну, вообще ерунда. Все обошлось. Сегодня, наверное, опять пойдем в кино на «Заключенные». Говорят, такое же похабное. Сегодня опять мороз, но солнышко очень греет, как весной.
9 февраля. Ну и вечерок! Боже мой, как мне тяжело. Неужели меня заподозрили? В чем? В чтении какого-то дневника. Очень он мне нужен. Мамочка, милая, ты и не чувствуешь, как мне сейчас тяжело. Так мне неприятно, так неприятно. Вот сдружились с Ирой и Лялей; конечно, с Лялей, как всегда, дружить не могу, каким-то странным холодом веет от нее. Я не могу с ней общаться, а с Ирой мы, как всегда, сдружились сразу.
18 февраля. Давно-давно я не писала свой дневник. Сколько переменилось за это время. Дней десять я была счастлива, я дружила с Ирой, и мне было так хорошо. Но вот вчера все переменилось. Она опять захотела дружить с Лялей, а мне, чтоб я не была одна, предложила дружить с Кирой… Мне кажется, с Кирой мне не сойтись. Так неприятно все это… Приехала Кирина мама, конечно, от моей мамы ничего нет. Нечего надеяться. На днях ходили на концерт лилипутов, ужасная халтура, но хоть немного развлеклись. Сегодня ветер и нет солнышка, обычно каждый день солнышко, а сегодня нет. Писем ни от кого давно нет. Тоскливо ужасно. Ах, скорей бы было лето и тепло.
1 марта. Долго, долго я не писала, все как-то, признаться, было лень. Много, очень много произошло за это время, и многое я могу поведать этому дневнику. Да! Получилась история с Ниной. Я и сама не рада, что впуталась в это дело, но оставить так я тоже не могла, уж очень я была зла на Нину, на Ш. Я. Вообще потрепали мамины нервы, а теперь вещи отдадут… Только я зря написала папе, он будет волноваться, хотя, конечно, так оставлять, не доведя до сведения папы, тоже нельзя было. Неужели действительно Коптев узнавал в военкомате про Володю? Боже мой, какое это было бы счастье, если бы он вернулся. Я уже была бы большая, он бы, наверное, меня и не узнал. Ох, брат, брат, родной мой, как я тебя люблю, только почувствовала это сейчас, когда стала все понимать. Как я не ценила, как дралась с тобой, как мы отчаянно ругались. Ведь если Володюшка вернется, уж мы и заживем тогда. Начнем новую жизнь и заживем по-новому. Почему-то я часто думаю о Ленке, почему-то мечтаю о встрече с ней. Она такая веселая и интересная запомнилась мне. Да, когда-то мы встретимся с ней. Она ведь уже замужем.
3 марта. Уже март. Скоро весна, тепло. Вчера в школу не ходили, так как Анна Васильевна больна, военрука не было… нам отменили все уроки. Вчера вышила два платочка, страшно хочу иметь много платков. Пока есть возможность, буду делать платочки. Вчера ходили в кино на «Дело Артамоновых». Ничего картина. Почему Вера Г. не хотела пускать нас на этот фильм? Там ничего такого нет. Вчера от Нины получила письмо, она отвечает мне на то самое письмо, которое я написала ей в порыве гнева… Вообще я тогда неосторожно поступила, ну уж что сделано, того не вернешь. Я так разозлилась, что даже разорвала письмо. Черт бы их там всех разобрал, как мне все это надоело. Сегодня Кирки нет, уехала в Молотов[2] на лыжах. Боже мой, как я хочу в Молотов. Вот Валька Г. счастливая, я ей не завидую, но мне очень хочется хоть денек пожить как следует, поесть в свое удовольствие.
Боже мой, неужели мне не выпадет такое счастье? Ну, ничего, будет и на нашей улице праздник. Поеду к мамуле и там поживу.
7 марта. Сегодня канун женского дня. Вечером все посходили с ума. Меня и Нельку В. нарядили женихом и невестой. Вот было смеху. Разговаривали сегодня насчет наших состояний душ, то есть кто к кому из девочек что питает. Мы с Лялей поняли друг друга, и мне почему-то так захотелось с ней дружить. Вообще вечер провели шумно, весело и дружно, завтра женский день. Что-то нам будут давать в столовой? Интересно!
9 марта. Ну и ну! Что творится. Вчера прямо была какая-то катавасия. Вечером, после ужина, нам сказали, что будут танцы, мы оделись и стали ждать. Вдруг приходят и говорят, что в зале потух свет, ну, все разделись и пошли спать. Мне почему-то захотелось погулять. Несколько девочек тоже вышли, начали разговаривать, выяснять, кто с кем хочет дружить. Вечером одна из девочек очень плакала, вообще такие дела творятся, прямо ужас! Как-то разговорились со столовской Людой, хорошая девушка, мне ее так жаль, отправила последнего брата на фронт. Дала нам с Клавой немного чаю, постараюсь оставить маме. Сдала сейчас работу по литературе, не знаю, что будет.
11 марта. Кажется, прочно будем дружить с Ирой. Судьба, значит, уж такова, а Ляля будет дружить с Кирой, посмотрим, что будет, мне кажется, из этого ничего не выйдет. Одна осталась только Зина, мне ее очень жалко, но у нее настолько тяжелый характер, что дружить с ней невозможно. Вчера опять получила по алгебре два, не знаю, что мне делать с алгеброй, как сделать так, чтобы ее понимать. Сегодня опять мороз. Девочки, Ляля, Нора, Бетя, Леля, уехали в Молотов к врачу. Если бы Милка не уехала, я бы могла съездить к ней.
13 марта. Вот сегодня опять неприятности. Ира прислала записку, что со мной дружить не может. Она, может быть, думала, что я буду с ней дружить, как с Лялей, нет, она глубоко ошибается. Я так дружить не могу и не буду. Неужели же она опять будет с Лялькой? Я не могу понять ее, что такое ей нужно, какой она хочет дружбы. Опять так грустно, так одиноко, я чувствую, что опять одна. Еще вчера было собрание, по алгебре опять будет два… Единственное утешение, что хоть от мамочки получаю хорошие письма. Еще с кроватью. Эле не с кем спать, я же сплю на ее кровати. Вале неудобно, она не спит ночью, и всему виной Норка. Вчера поговорила с Валей Г., как-то мне всегда легче бывает, когда я поговорю с кем-нибудь по душам. Она хоть подлиза и подхалимка, но меня, может быть, лучше поймет, ну, допустим, чем подруга, хотя у меня ее нет. Жду письма от мамочки. Может быть, кто-нибудь приедет из Полазны и мне что-нибудь при