– Присаживайся, муженек, – указывая на стул, велела она.
Я сел.
– Хватит нежничать, – сообщила она мне. – Мы все спланировали. На следующей неделе мы начинаем обращать в свою веру "голубых".
– Мужчин? – спросил я.
– Верно, – резко ответила она. – Пока мы заняты только половиной проблемы, дальше нам не продвинуться. Психиатры так натаскали этих (…), что они могут только развратничать и брать в рот. Банда (…) придурков-шовинистов! Вот тут ты нам и пригодишься.
– Потише! – произнес я. – Я не собираюсь иметь дело с «голубыми»! Я их не перевариваю. Меня тошнит даже при одной мысли о них.
– Ладно, перестань. Тебе нужно просто привлечь их к антилесбиянской кампании: пусть «голубые» стоят вокруг и смотрят, что они теряют.
– Ни в коем случае! – крикнул я. – Они возбудятся, схватят меня и изнасилуют в (…). Нет, мадам Щипли Бей. Нет и нет! Это мой окончательный ответ. Считайте, что я вышел из игры. Моей деятельности пришел конец. И нет смысла говорить об этом. Возьмите ружье. И пристрелите меня. Подайте на меня в суд за двоеженство. Но можете убираться к черту вместе со своими "голубыми".
Адора страшными глазами посмотрела на меня. Прищурилась. Она не терпела возражений.
– Так я и думала, что этим кончится. Я уже слышала твое мнение по этому поводу. Потому-то и приняла кое-какие меры предосторожности. Сейчас я тебе кое-что покажу. – Адора щелкнула пальцами: – Дай большой конверт, Кенди.
Кенди передала конверт. Открыв его, Адора Бей сказала:
– Эти снимки только что получены из одной частной фотостудии. – Она достала их.
Это были большие цветные фотографии 25 на 27 сантиметров.
– Вот, – сказала Адора, – это ты с Майком, а это ты с Милдред. Снимала Крошка. Великолепные цвета. Выглядят как настоящие, верно? Тела особенно хорошо получились!
– При чем здесь они? – подозрительно спросил я. – Мы говорили о «голубых», а тут, как видишь, женщины! Этого никто не сможет отрицать. Так что же это доказывает?
– Ничего особенного. Только то, что ты развратник. – И тут на ее лице появилась фальшивая улыбка. – Взгляни-ка лучше на это!
Я и Крошка!
На первой фотографии был запечатлен момент, когда она чуть не сбила меня с ног, но из-за развевающегося халата все выглядело так, словно я набросился на нее!
– А теперь полюбуйся номером два! – злорадно процедила Адора.
Я пытался отвести руки Крошки, но было похоже, словно я схватил ее!
– Хватит! – взвизгнул я. – Фотографии врут!
– Вот как? – злорадно ухмыльнулась Адора. – Посмотрим номер три!
С выражением ужаса на лице Крошка, казалось сопротивлялась сексуальному насилию. А на самом деле я пытался скинуть ее с себя!
– Нравится, а? – вопросила Адора, глядя на мое перекосившееся лицо. – Думаю, номер четыре должен тебе понравиться. Выглядит так реалистично.
Я выпучил глаза. Голос мой превратился в тонкий писк:
– Но она сама встала на колени! Я не заставлял ее! Я пытался ее поднять!
– Классная порнуха, – ухмыльнулась Кенди, глядя через мое плечо.
– Да, но мы ведь еще не закончили, – заметила Адора. – Взгляни на номер пять!
На снимке была изображена Крошка, отступавшая к кровати. На лице у нее застыло выражение ужаса. И опять все выглядело не так, как происходило на самом деле.
– Эй! – вскрикнул я. – Я пытался привести ее в чувство!
– По фотографии этого не скажешь! – зловеще улыбнулась Адора. – А вот и номер шесть!
Крошка лежала на кровати. А я схватил ее за растрепанный хвостик, чтобы не дать ей броситься на меня,
– А теперь попытайся кому-нибудь доказать, что ты не занимался развратом, – сказала Адора.
– Подождите! – крикнул я. – Фотоаппарат лжет.
– Фотоаппарат никогда не лжет, – заявила Адора. – Все на свете верят фотографиям.
– Крысы! – сказал я. – Вы же сами все видели. Вы прекрасно знаете, что ничего подобного не было. Я всего лишь пытался заставить ее вести себя прилично.
Адора улыбнулась леденящей душу улыбкой:
– По этим фотографиям совершенно ясно, что именно ты собирался делать, детка. Любой, кто взглянет на них, сразу это поймет. Вот почему ФБР всегда старается все сфотографировать. Суд и публика верят, что фотографии говорят только правду. Посмотри еще раз, – и она веером раскинула передо мной фотографии. – Вот совершенно неоспоримое доказательство сексуального насилия, разврата – короче говоря, изнасилования несовершеннолетней.
Меня захлестнула какая-то темная волна. Я мгновенно потерял сознание. Но Адора привела меня в чувство. Словно издалека, с громадного расстояния, продолжал звучать ее голос, и слова впивались в мой мозг, словно гвозди.
– Негативы находятся в надежном месте. По новым законам тебя следует стерилизовать, и скорее всего ты умрешь под хирургическим ножом, но даже если выживешь, то многолетнее тюремное заключение тебе обеспечено, а там тебя каждый день будут насиловать сокамерники, как это обычно водится в федеральных тюрьмах. У тебя нет ни малейшего шанса отвертеться от наказания за изнасилование несовершеннолетней.
Мой мозг отказывался работать. Это должно было произойти с Хеллером! Не со мной! Нет, со мной этого не должно было случиться! Как могла судьба допустить подобную роковую ошибку?
Комната плыла у меня перед глазами. Потом меня охватил новый приступ паники. Я замер:
– Вы… вы ведь не выдали меня, верно?
– Пока нет. Но поскольку я уже поняла, как работают твои тупые мозги, то приняла меры предосторожности. Раскрой глаза и прочти это. – Адора что-то сунула мне под нос.
Бумажка оказалась официальным документом:
"ПОСТАНОВЛЕНИЕ ВЕРХОВНОГО СУДА
Поскольку первая сторона КРОШКА БУФЕР находится под защитой данного суда, а вторая сторона СУЛТАН-БЕЙ, известный под псевдонимом ИНКС-ВИТЧ или под любым другим псевдонимом, имеет основания желать первой стороне СМЕРТИ, то суд настоящим документом выносит запрет на УБИЙСТВО первой стороны.
Если в срок, назначенный судом (каковой может быть определен произвольно), первая сторона КРОШКА БУФЕР не будет обнаружена, а вышеупомянутый СУЛТАН-БЕЙ, он же ИНКСВИТЧ, даже если он примет на себя другой псевдоним, не сможет предоставить первую сторону в распоряжение суда живой и невредимой в приемлемое для суда время, он автоматически считается совершившим УБИЙСТВО первой стороны и будет признан виновным в УБИЙСТВЕ ПЕРВОЙ СТЕПЕНИ ТЯЖЕСТИ.
Кувалдер Твист, судья, член Верховного суда".
Я сидел, дрожа, пригвожденный к месту этим ужасным документом. Самое простое, если верить учебникам Аппарата, решение оказалось мне недоступным!
Было слишком поздно убивать Крошку! Я упустил свой шанс!
– Пожалуйста, обрати внимание, – сказала Адора, – что я отдала тебе эту бумагу, а значит, ты получил ее в законном порядке, и сей факт будет учитываться на суде. Таким образом, у тебя нет выбора. Ты будешьсотрудничать с нами в деле дегомосексуализации гомосексуалистов. Мы начнем осуществление нашей программы на следующей неделе. И ты сделаешь то, что обязан сделать, или отправишься в федеральную тюрьму, и там тебя каждый день будут насиловать сокамерники. Итак, через семь дней мы начинаем – и никаких отговорок.
А теперь пойди прими душ и подготовься к встрече с сегодняшними девочками. Ты весь покрылся потом, и от тебя несет.
Несло от меня резким, кисловатым запахом панического страха.
В этот момент я понял, что, невзирая на любые обстоятельства, должен сбежать. И у меня осталась всего одна неделя.
Что мог я сделать за эту неделю?
Я должен был собрать все свои силы!
Часть ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ
Глава 1
Я провел жуткую бессонную ночь. Я ворочался, перекатывался с боку на бок и дергался. Время от времени мне казалось, что эта (…) девка уже у меня в руках. Я готов был голыми руками придушить ее, словно котенка.
Но было слишком поздно. Я не мог даже пальцем дотронуться до малолетней (…)!
Я проснулся с опухшими глазами и пожелтевшей физиономией. С помощью марихуаны – но без единой капли алкоголя – я с трудом привел себя в чувство. Мне удалось перевесить зеркало так, чтобы я был уверен в том, что ни один «голубой» не сможет ворваться ко мне, когда я, голый, занимаюсь сексом. Травка помогла мне кое-как удовлетворить девушек. Сам я почти ничего не почувствовал. За эти дни "радости секса" совершенно потеряли для меня свою притягательную силу.
Единственным, что мне запомнилось в это утро, было то, что у меня не болела голова. Но когда действие наркотика ослабло, меня снова охватил вихрь панического ужаса.
Трясущимися руками я приготовил бхонг и затянулся почти дюжину раз. Но вместо того чтобы успокоить меня, он только усилил чувство страха.
Я потратил почти полчаса, чтобы побороть дрожь в руках и заварить крепкий кофе. И залпом выпил его. Руки у меня задрожали еще сильнее.
Жизнерадостный голос потряс меня до глубины души.
– Привет, Инки. Я решила забежать к тебе по дороге в школу. Ну, парень, теперь я знаю, как надо (…)! Передо мной во всей своей красе стояла Крошка – с хвостиком, в обтягивающих штанишках и гольфах до колен. Она взглянула на часы с Микки Маусом.
– У меня есть пара минут. Я могу тебе кое-что показать.
– Не знал, что твоя фамилия "Буфер", – глупо заметил я. Я собирался сказать: "Это ты меня подставила, грязная, вонючая (…)!" Но мне надо было соблюдать осторожность.
– Да, – ответила она. – Мои родители – очень известные люди. Но я не люблю похваляться их именем. Они состояли во всех организациях мафии и переезжали с побережья на побережье. Они были самыми выдающимися преступниками, пока их не отправили в газовую камеру в Калифорнии за убийство губернатора. Но их имена будут жить вечно. Ну вот, раз мы теперь официально познакомились, как ты смотришь на то, чтобы лечь в кроватку? Я освоила действие еще одного мускула. Сейчас покажу. Начинается все с колена. Нужно поставить ногу парню на… сейчас я сниму ботинок и носок…