— Ну и молодец. Никого там нет. Разве что крысы.
— Крысы? — выдохнул Головин и остановился на полпути перед дверью с вырванным замком. Она была просто плотно прикрыта.
— Ха! Ты что? — прищурился я на него, провоцируя на эмоции. — Грызунов боишься?
— Да нет… просто мерзкие они. Заразные. Особенно когда их много и когда ничего не боятся. То…
Он не договорил, будто ушел в какие-то свои воспоминания.
— И где ж ты таких крыс и в таком количестве встречал? — поинтересовался я голосом беспечным и любопытствующим, а сам насторожился и ушки держал на макушке.
— Да нигде, — спохватившись, замотал головой Сашок, будто поняв, что немного сболтнул лишнего. — В кино видел…
Он вошел внутрь дома. Полумрак рассеялся, как только мы распахнули дверь. Но все равно видно было не слишком хорошо.
Скудная мебель измазана дактилоскопическим порошком еще с прошлого осмотра, когда мы и обнаружили здесь пленницу.
Жаль, что не прихватил фонарик, но ведь я как-то и не рассчитывал сюда приезжать, спонтанно получилось. Взял в руки увесистый деревянный табурет.
— Не пугайтесь, — сказал я Свете и Сашку. — Сейчас будет небольшой «ба-бам». — Я замахнулся.
— Вы что задумали? — Сашок попятился, грамотно уходя с линии удара. Еще один признак в пользу того, что моя паранойя права насчет него.
— Да ты не ссы, — улыбнулся я. — Хочется лучик света впустить в это темное царство.
— А! Классику читаете? — успокоился Сашок, косясь то на меня, то на табурет в моих руках.
— Какую классику? — спросил я, подходя к заколоченному окну и примериваясь для удара.
— Ну, я подумал, что вы Добролюбова процитировали.
— Не знаю я никакого Добролюбова, я в Москве недавно, — пожал я плечами, а про себя отметил, что Сашок не так глуп, как кажется. Вон, отсылку к критику, высказавшемуся о «Грозе» Островского, уловил. Я, конечно, не знаток русской литературы, но почему-то эту фразу со школы помнил. Может, он тоже из учебников и помнил? Или нет?
Бум! — что есть силы я врезал табуретом по доскам в оконном проеме. Света зажала уши. Табурет выдержал, советский же.
Бум! Бум! Бум! Хрусь!
А вот доски сдали, гнилые немного оказались, как я и рассчитывал. Через несколько энергичных ударов треснули и вывалились наружу, щерясь жалами ржавых гвоздей.
В оконце хлынул свет, я даже прищурился, уже успел от него отвыкнуть.
— Так что мы ищем, Андрей Григорьевич? — Саня изображал кипучую деятельность, слоняясь из угла в угол и вертя по сторонам башкой.
Я даже на секунду пожалел, что взял с собой его. Пусть бы в машине дремал, и мне спокойнее, и не бесит…
— Хрен знает! Знал бы — давно б нашел, еще при первом осмотре.
— Нужно искать что-то необычное, — пришла на помощь мне Света.
— Например? — хохотнул Сашок. — Крысу с двумя головами? Как в «Щелкунчике»?
С приходом в помещение дневного света он уже не выглядел таким трусоватым.
— Там с тремя головами крыса была, — уточнила Света. — Во всяком случае, в мультике. А искать надо не крысиного короля, а — вот, например.
Света присела на корточки, разглядывая и колупая пальчиком пол.
— Смотрите, тут щели между досками слишком большие. И холодком снизу тянет. Будто внизу погреб.
Мы тоже склонились возле Светы. Саня постукал по полу:
— Да нет там ничего, просто доски рассохлись.
Я внимательно осмотрел пол и пространство рядом — никаких признаков люка, лаза или чего-то еще, свидетельствующего о погребе или подземном ходе.
— Смотрите! А вот здесь на стене следы странные, — Сашок уже вертелся в углу избушки, потеряв интерес к щелям в полу. — Гляньте, известка сшоркана, будто подошвой по ней кто-то скользнул.
— Каратист пнул? — усмехнулся я, разглядывая динамический серый след на приличной высоте.
— Да не-е… — Саня уже бегал глазами по прилегающему к стене участку потолка. — Будто кто-то спускался и ногой уперся. Скользнул. Смотрите, сверху вниз след идет, судя по задирам.
— Откуда спускался? — я задрал голову вверх, уже не удивляясь способностям Сашка, сейчас меня полностью захватила новая находка.
— А вот отсюда! — вдруг воскликнул Головин и, подняв руки, уперся ими в дощатый потолок. Тот, словно сотканный из сотни грубых досок-заплат, был больше похож на мозаику, чем на функциональный элемент.
Среди всего этого древесно-стружечного хаоса Саня умудрился разглядеть заплатку чуть побольше — крышку люка. Низкий потолок позволил с легкостью достать до него. Головин чуть надавил на лишь ему видимую крышку. Та сдвинулась, открыв черноту лаза, из которого пахнуло пыльным залежалым шлаком, паутиной и дохлыми мышами.
— Ого! Там выход на чердак! — торжествующе воскликнул водила.
— Отойди-ка, — сказал я и уцепился за край лаза.
Подтянулся на руках, уперся ногой в стену и вскарабкался наверх.
— Андрей Григорьевич! — воскликнул Саня. — Смотрите! Вы такой же след оставили на стене!
На чердаке было темно, но глаза быстро привыкли. Я огляделся, повертел головой. Ничего нет, лишь россыпь угольного шлака шуршит под ногами. В этом ничего странного нет — такой материал широко использовался в Союзе в качестве дармового утеплителя. О его вредности сейчас никто и не думал.
Я побродил по чердаку, вышел к небольшому оконцу-дверце в крыше. Открыл его и высунулся. Через этот проем можно выбраться на крышу, где по скату шифера проложена лестница из сбитых досок.
Я вылез наружу, ступил на шифер. Прошел по лестнице и очутился на краю крыши, прямо у примыкающего к дому раскидистого, еще зеленого вяза. Спустился по дереву вниз — это не составило вообще никакого труда. Спрыгнул на землю и вошел в домик.
— Ой, черт! — увидев меня входящим, выдохнул Саня, прижав ладонь к груди. — Напугали, товарищ майор!
— Там по дереву можно проникнуть в дом через чердак, — задумчиво проговорил я.
— Вот и разгадка, — кивнула Света. — Приходько заперла себя сама. Пробралась через крышу, надела на ногу цепь и ждала нас. А снаружи преспокойненько висел замок.
— Вы хотите сказать… — таращился на нас Сашок, — что администраторша инсценировала свое похищение? Но зачем?
— Я в этом до конца не уверена, но похоже на инсценировку… — пожала плечами Света. — Нужно с ней поговорить, допросить. Мне кажется, что она притворяется, и амнезия выдумана.
Впервые я видел Свету сомневающейся. Обычно она твердо знает всю подноготную, когда выдвигает версии, а тут — стоит в раздумье. Я и сам, признаться, уже мозг сломал, распутывая это, пожалуй, самое загадочное дело за всю мою карьеру. Прошлую и нынешнюю.
— А как же администраторша смогла взобраться на крышу? — допытывался Сашок. — Чай не обезьяна? Одно дело, Андрей Григорьевич слез или я полезу, а другое — женщина далеко не комсомольского возраста, да и со спортом-то она вряд ли на «ты». Профессия спокойная, как я понял.
— А ты молодец, — я смотрел на Головина, пытаясь проникнуть в его думки. — Мыслишь, как настоящий следак. Не хочешь сменить род деятельности? Перевестись в другой отдел?
— Не-е! — замотал тот головой. — Мне и на моем месте распрекрасненько!
— Тем не менее, доводы твои обоснованы и требуют проверки, — я подошел к Свете и ласково проговорил: — Любимая, ты должна нам помочь. Попробуй проникнуть в дом через чердачное окошко. Ради эксперимента.
Света сощурилась и недовольно сжала губы.
— По-твоему, я возраста подходящего? Далеко не комсомольского? Подхожу для корректности эксперимента?
И поставила тонкую ручку в бок.
— Нет, конечно! Ты моложе и спортивнее Приходько в тыщу раз! И красивее, конечно… Просто смотри сама — если у тебя это получится с не слишком большими затруднениями, то и Приходько, значит, смогла бы… Понимаешь?
— Я в юбке, — фыркнула Света, приподняв коленку — мол, широко-то не шагнёшь. — Как ты себе это представляешь?
Сашок политкорректно смотрел чуть в сторону, хоть и ухмылялся.
— Вот юбка как раз и уравняет возраст ваш и физические данные, — улыбнулся я.
— Ладно… — Света откинула эмоции, вновь приняв суховатый облик сотрудника. — Попробую.
— Можно? Георгий Вадимович, — в дверь кабинета начальника швейной фабрики постучали.
— Входи, Ваня, — кивнул Гоша Индия. — Присаживайся… Ну что? Подумал над моим предложением?
— Да, — кладовщик заламывал пальцы и не решался пройти вглубь помещения. — Тут такое дело…
— Ну говори, что ты из себя пионерку на собрании корчишь?
— Рабочие, которые лояльны к такому виду нашего производства, они… Отказались с вами работать.
— Что⁈ — Гоша кинул прожигающий взгляд на посетителя, тот поежился. — Ну так других найди! Мало, что ли, людей на фабрике, которые хотят зарабатывать?
— Тут дело не в людях… — лепетал Конюк. — Другие тоже откажутся. — Он ещё помялся и добавил: — Я думаю, они понимают, чем рискуют.
— Их Туз запугал? Когда успел? — Гоша растирал кулаки, будто готовился выйти в ринг, но при этом сидел в позе с виду расслабленной, закинув ноги на стол, казался беспечным. — О нашем разговоре только мы с тобой, Ваня, знали… Так? Или я чего-то не понимаю?
— Я никому не говорил! Честно-честно! Но Туз всегда все предугадывает и, как говорится, соломку себе стелет. Не удивлюсь, если он вас уже раскусил.
— Я так понимаю, ты тоже теперь не в деле? — глаза новоявленного директора сузились до щелочек.
— Это еще не все… Георгий Вадимович, — Конюк на всякий случай даже сделал шаг назад поближе к двери.
— Что еще?
— Туз хочет лично с вами встретиться.
— Опа! Ты же говорил, что его никто не видел? А тут встреча, понимаешь…
— Да я сам удивлен… Если вы согласны, то ехать нужно прямо сейчас.
— Куда?
— Увидите… я покажу дорогу. Вернее, я тоже не знаю. Но там машина ждет за воротами. Велено в нее садиться. Я с вами поеду. Если вы согласитесь на встречу, конечно.
— Сдал Тузу меня, паскуда⁈ — тряхнул головой Гоша.
— Нет! Я вам говорю, что он сам на меня вышел через своих людей. Озадачил насчет вас. Ведь это ваши люди рынок щемили. Еще и в аптеке, и в горторге были замечены. Вот он на вас и вышел. Я вас не предавал!