Кузьмич ожидаемо сбавил скорость, но разогнавшаяся «Нива» неожиданно влетела в зад «Запорожцу». Нас сильно тряхнуло, я едва не разбил лбом лобовое стекло. Машина бестолково зарыскала по дороге, попала колесом в выбоину и едва не перевернулась. От таких маневров трава с крыши слетела на лобовое стекло, частично перекрыв обзор.
Не справившись с управлением, дед лихорадочно вцепился в баранку. Малолитражку правым боком вынесло на обочину, жестко понесло по грунту. Попытавшись затормозить, Кузьмич истошно закричал. Вдруг, лопнуло колесо.
Снова глухой удар — на этот раз сзади, справа. Чего добивался водитель «Нивы» я не понимал. Раздался мерзкий скрип металла, лязг и скрежет. В следующую секунду, кое-как схватившись за дверную ручку, в лобовом стекле я увидел быстро приближающийся ствол дерева.
Затем раздался громкий треск. Тяжелый удар, темнота…
Однако сознания я не потерял. Уже в следующую секунду догадался, что погоня закончилась. Капот машины, вместе с бампером превратился в жуткую гармошку, и хотя двигатель по компоновке находился сзади, вряд ли на горбатом можно было ехать. Лобовое стекло частично покрывала сетка из мелких трещин. Старик с закрытыми глазами, неподвижно лежал на руле, схватившись за него костлявыми руками. Лоб у него был в крови.
— Кузьмич? — я тронул его за плечо, но тот никак не отреагировал.
Проверил пульс — живой!
По крыше барабанил дождь, видимость просто ужасная. Противник где-то рядом. Сидеть и ждать появления кого-то из людей Клыка я не собирался.
Пассажирскую дверь я открыл с трудом — буквально выбил ее изнутри коленом.
Мешком вывалился на мокрую землю. В груди болело, голова кружилась.
Снаружи был настоящий ливень — видимость, в лучшем случае, составляла около десяти метров. Крупные холодные капли барабанили по всем горизонтальным поверхностям. Тут и там валялась скошенная зеленая трава. Кажется, это все-таки был камыш.
Вся задняя правая часть «Запорожца» была искорежена.
Поискал глазами «Ниву». Увидел.
Та лежала на левом боку, метрах в двадцати дальше. Фары были включены, но уцелела только одна, освещая перед собой мокрый асфальт. Лобовое стекло разбито, бампер оторван. Переднее правое колесо неестественно вывернуто.
Одна из дверей была открыта — наружу кое-как вылезло какое-то тело, в черной куртке. Человек явно был не в себе, пытался куда-то ползти.
Шатаясь и спотыкаясь на каждом шагу, я заковылял к машине. Мной завладела жуткая злость и ярость — несмотря на плохое самочувствие, я намеревался выяснить, что за уроды пытались нас сбросить с дороги. Совсем что ли сдурели?
Увидев меня, человек в куртке засуетился, сел. Неловко выхватил пистолет. Но прицелиться не смог — видимо с рукой было что-то не так. Подскочив к нему, я ногой выбил оружие из рук.
Наклонился, ухватил за шиворот мужика. Двинул кулаком в морду и тут же пожалел об этом — рука так и не зажила толком.
И все же у противника был разбит нос, на скуле красовалась рваная рана. Видимо именно этот урод собирался в меня стрелять, когда «Нива» свернула в нашу сторону. Скорее всего, в машине было двое.
— Кто ты? — зарычал я, подтянул его к себе. Лицо как лицо, по нему ведь национальность не определишь, кто перед тобой — русский или иностранец. Однако я и так был уверен, это кто-то из тех, кто похитил меня.
Обратил внимание, что водителя лежащей на боку машины на месте почему-то не было.
— Савельев… Ты покойник! — прохрипел тот. Я так сильно стянул ворот его куртки, что тот начал задыхаться. — А-а-а… Отпусти. Все скажу.
В голосе был легкий акцент. Я узнал его сразу — это тот, кто первым заговорил со мной, когда я висел привязанным к трубе.
Отпустил его, хотел встать, но внезапно где-то сбоку громыхнул выстрел.
Вскрикнув от острой боли в плече, я завалился на бок и упал на мокрый асфальт. Одновременно я попытался скрыться за телом мужика в куртке. Снова прогремел выстрел, только пуля попала уже не в меня.
Тип в черной куртке вдруг вскрикнул, завалился на меня и внезапно затих.
Из-за не стихающего дождя я с трудом разглядел стрелявшего — тот самый грузин, что сидел в машине скорой помощи, когда я попался на крючок.
Медленно шел на меня. Пистолет был наготове.
Черт возьми, я ранен!
Скривившись от боли, неуклюжим перекатом я спрятался за «Ниву». Громыхнуло. Пуля звякнула о металл, срикошетив куда-то в сторону.
Острая боль не дала мне шансов что-либо предпринять — даже руку толком поднять не могу. Что тут сделаешь?
Вот и все, больше деваться мне некуда. Где-то вдалеке я услышал скрип тормозов «УАЗа» — их ни с чем другим просто не перепутать. Какой-то хлопок.
Грузин подошел почти вплотную. Смотрел на меня торжествующим взглядом. Издевался, гад.
— Дабегался? — с нотками торжества, коверкая слова, произнес тот. — Думаль уйдешь? Ваха все равно достал! Клык никого не баится! Ты сийчас умирать.
Предпринять мне было нечего. Не было оружия, не было возможности как-то повлиять на стремительно развивающуюся ситуацию. Но глаза я закрывать не собирался, смотрел точно на ствол «Макарова».
— Вот и все! — процедил он, сквозь шум дождя.
Еще секунда и все будет кончено. Я часто заморгал — стекающая с головы вода неприятно застилала глаза, мешая обзору.
Но почему-то ничего не происходило.
Не знаю, в какой момент все изменилось, но я разглядел, что позади противника, стоял кто-то еще. Он совершил какое-то движение. Я увидел, что пистолет внезапно выпал из рук грузина, грохнулся в лужу рядом со мной. Грузин вдруг начал медленно оседать вниз. Упал на колени, завалился мордой в асфальт.
Рядом упала окровавленная монтировка.
Кто бы его ни обезвредил, сейчас он просто стоял и смотрел на меня. А я никак не мог понять, кто именно пришел мне на помощь. Кажется, это был Лисицын, но я не уверен.
Голова закружилась, накатил приступ слабости. Картинка перед глазами начала мутнеть. Перед глазами поплыло. Не в силах побороть слабость, я завалился на бок, ударившись виском об асфальт.
Последнее, что я увидел, это ноги того, кто вовремя подоспел на место и спас меня.
— Держись Леха! Все будет хорошо! — угасающим эхом в ушах раздался знакомый голос.
Странное ощущение. Болезненное.
Разве боль такая бывает? Тяжелая и глубокая, словно тупым ножом режут живое мясо.
Глаза открыть почему-то не получалось, да и слух, кажется, не работал.
Не понимая, что происходит, я громко застонал, одновременно убедившись, что с ушами у меня полный порядок.
— Очнулся! Ну давай, давай! Приходи в себя! — послышался взволнованный, но одновременно ласковый женский голос. — Вот так. Глаза-то открой.
Глаза я приоткрыл с трудом, тут же прищурился — бил яркий свет. Тут же потекли слезы.
— Погоди, сейчас выключу.
Через прикрытые веки я понял, что света стало гораздо меньше.
Услышал треск телефонного диска — женщина торопливо набирала чей-то номер.
— Товарищ полковник, очнулся! — сказала она. Затем добавила. — Хорошо.
Судя по звуку, трубка легла на место.
— Алексей, как себя чувствуешь? — спросила она.
— Нормально, вроде бы, — пробормотал я. — Пить хочется.
— Сейчас, секунду.
Я видел перед собой молодую женщину, может, лет тридцати. Одета в белый медицинский халат, на голове типичный головной убор. Кажется, это врач.
Она помогла мне принять полулежачее положение. Отметил, что мое плечо забинтовано, отдается сильной болью. Во всем теле была слабость. Лежал я на кушетке, застеленной белым бельем. Рядом, на стойке, висела капельница, болтались пластиковые трубки. Почувствовал запах спирта. Или йода.
— Держи, — она сунула мне в руки стакан с прохладной водой.
Я разом опорожнил весь стакан, отдал обратно. Поблагодарил.
— Голова кружится, — произнес я, рассматривая женщину.
— Это нормально, — успокоила она. — Тебе почти литр донорской крови перелили. Ранение в плечо оказалось серьезным. Пуля повредила вену, но тебе повезло. Ты вообще помнишь, что произошло?
Разумеется, я помнил. Только говорить об этом не стал, растерянно пожал плечами.
— Очень смутно. В меня стреляли.
— Верно. Пулю я извлекла, рану почистила, наложила швы. Два дня меняю повязки, поэтому все под контролем. Сейчас все хорошо.
— А вы кто? — пересохшими губами спросил я.
— Меня зовут Алена. Я военный хирург.
Вдруг раздался громкий стук. Алена тут же рванула в сторону входной двери.
Буквально через несколько секунду в помещение торопливо вошел подполковник Кошкин, собственной персоной. Вид у него был взволнованный, взгляд тут же остановился на мне.
— Ну, как он?
— Жить буду… — скривился я, перебив Алену. — Только, наверное, не долго.
— Не смешная шутка, — без тени юмора заметил Кошкин, затем обратился к врачу. — Алена Сергеевна, можете нас оставить?
Та молча кивнула, направилась к выходу. Хлопнула дверь.
Несколько секунд отец Юльки смотрел на меня внимательным, оценивающим взглядом. Наконец, он спросил:
— Леха, в какое дерьмо ты вляпался?
Я шумно выдохнул. Нужно было рассказать, хотя это и могло создать дополнительные проблемы для офицера.
Пока я думал, он расценил мое молчание по-своему.
— То, что произошло на дороге, неподалеку от моста… Серьезная авария, две разбитых машины. Никто не знает, что случилось на самом деле.
— Так это вы меня вытащили оттуда?
— Да. По удачному стечению обстоятельств, я ехал домой после ночной смены. Увидел впереди аварию. Увидел тебя, там все было понятно. Пришлось вмешаться, иначе тебя пристрелили бы, а этого я никак не могу допустить. Как я потом Юльке в глаза смотреть буду? К тому же, виноватым я тебя не считаю. Расскажи мне все, с самого начала. И про сгоревший дом тоже.
Я посмотрел ему в глаза и медленно кивнул.
— Рассказывать немного, на самом-то деле. На следующий день, после того, как я переночевал в том доме, я выбрался в город, хотел кое-что проверить. Знаю, что нельзя, но было важное дело. Наткнулся на одного мента. Слово за слово, в общем, набили друг другу морды, потом все выяснились и разошлись. Он меня немного порезал, пришлось в больничку сходить. А как вернулся, снова того мента увидел. Поговорить он хотел. В общем, выпили мы хорошенько. Потом он пропал. Ночью я выбрался к затону, воздухом свежим подышать. Случайно стал свидетелем того, как в портовой зоне незаконно фарцу разгружают. Ничего особенного, мелочевка.