Я захлопнул дверь, чуть не прищемив сразу два носа, и поставил часовым Погодина:
— Держи, Федя, ручку, чтобы открыть не смогли. Прямо орда какая-то.
А тем временем Катков уже отснял на «Смену» странную куртку, да ещё нашел под кроватью интересные ботинки сорок третьего размера. Подошвы истертые и без рисунка. С присохшей по краям землей слишком черного цвета. Такой грязи в городе нет, сами мы тащили на ботинках серую пыль и мелкий песок. Разве что в лесу.
— Опа! — Катков радостно извлек ботинки и помахал ими перед лицом Горохова и Огурцова.
От вида таких говнодавов те поморщились и отступили назад, а криминалист готов был расцеловать найденные чёботы.
— Это они! Точно они! — тараторил он. — Следы от таких же на месте обнаружения трупа Тетеркина и Кочергина были. Я же их сам замерял, это точно они
— Отлично, Алексей, — Горохов даже передумал закуривать и убрал пачку «Мальборо» обратно в карман пиджака. — Сделаешь экспертизу срочно, и прижмем гада. Теперь не отвертится.
— Но только на бумаге оно не так — там вывод будет вероятный, — немного удрученно пробормотал Катков.
— Ты же только что сказал, что точно они? — нахмурился Никита Егорович.
— Да... Но я же раньше уже рассказывал, что деталей в следах нет. Только общие признаки. Вот, как и здесь, подмётка скошена. И форма такая же. Я те следы уже наизусть помню, они мне сниться скоро будут.
— Мало доказательств, — задумчиво пробормотал следователь. — совпадение обутки по общим признакам — это не чистосердечное вовсе.
— Еще можно будет назначить в Москву почвоведческую экспертизу, — предложил криминалист. — Частицы почвы на ботинках налипли интересные. На месте преступления, вроде, такого же типа грунт.
— Изымай, Алеша, как положено. А потом подскажешь, какие вопросы ставить почвоведению или еще куда, — одобрительно закивал Горохов. — Экспертиза эта новая, еще не приходилось назначать.
— С семьдесят седьмого года ее проводят, — назидательно покачал головой Катков. — Нужно, Никита Егорович, использовать по полной все методы криминалистики. Что же вы так упустили?
— Не умничай, — по-хозяйски махнул на него рукой Горохов. И куртку упакуй детскую. Сдается мне, что курточка может принадлежать одной из жертв. Нужно будет вызвать родителей погибших подростков на опознание.
Горохов повернулся к понятым:
— Обратите внимание, товарищи, на обнаруженные улики. Распишитесь на бирках и в протоколе.
Тетки стояли, раскрыв рты и держались за сердце.
— Это что получается? — выдохнула одна из них. — Мишка не шпион, а убивец?
Конечно, весь наш разговор они слышали, хотя мы, конечно, и старались сильно не разглагольствовать, приглушать голоса. Как-то уже само собой при понятых так выходило.
— Не беспокойтесь, следствие разберется. А вас попрошу не распространять данную информацию.
— Да мы что? — пожали они враз плечами. — Мы ни-ни... Могила.
Горохов только ухмыльнулся в ответ, зная, что стоит нам только выйти за порог, как вся общага вмиг узнает, что Мишка Коровин не только американский шпион, но еще по совместительству душегуб.
Все-таки удивительно. Одна смерть — и порождает столько разных реакций и действий. Ведь сплетни или даже молчание — это тоже действие.
Ну, а мы здесь имели дело с несколькими смертями — и никто нам не гарантировал, что жутких находок больше не будет.
Я подошел к Каткову и взял у него детскую ветровку:
— Ты карманы обыскивал?
— Зачем?
— Всегда обыскивай, — я пошарил по куртке.
Во внутреннем кармане и вправду обнаружил что-то твердое. Извлек самодельную подвеску (или брелок) в виде сердечка, выточенную из какой-то коричневой массы, напоминавшей по структуре сосновую кору. В детстве я тоже часто изгалялся и вырезал из кусочков коры разные фигурки, так и сяк, шоркая их об асфальт. Кроме сердечка таким способом ничего не выточишь. Зато потом такие поделки можно девчонкам было дарить. На сердечке виднелась надпись, выполненная белой краской: «Витя».
— Смотрите, — я показал находку Горохову. — Витя — так звали Тетеркина. В первую очередь нужно показать куртку его родителям.
Женщина в кабинете Горохова всхлипывала и пыталась уткнуться в расстеленную на столе детскую ветровку. Света ее сдерживала и успокаивала.
— Это точно крутка вашего сына? — Горохов заполнял протокол осмотра предметов.
— Да, это Витина, — рыдала мать, — вот и дырочка под рукавом. Он сигаретой прожег. Я тогда его очень ругала. За курево и за куртку. Жалко было такую вещь. Польская. Если бы я только знала... Что не куртку надо было жалеть...
Мать снова зарыдала, а Света сунула ей прямо в руки стакан воды — сколько ни протягивай, она его просто не видела. Горохов же на всякий случай утянул вещдок подальше:
— Спасибо, Нина Владимировна. Я зафиксировал, что вы опознали ветровку. Распишитесь, пожалуйста, здесь и здесь. И можете быть свободны.
Та накарябала дрожащей рукой подписи, подняла на следователя полные слез глаза и тихо проговорила:
— Вы его найдете? Того, кто сделал это с Витей?
— Обязательно. Личность его уже установлена. Он объявлен в розыск, остальное — дело техники.
— Я хочу его увидеть. Посмотреть ему в глаза.
Шеф кинул Свете, и та вывела потерпевшую в коридор.
— Итак, товарищи... — Горохов торжествующе потирал ладони. — Кажется, мы, наконец, на верном пути. Осталось изловить гада.
— По месту работы на мясокомбинате и возле общежития дежурят местные сотрудники милиции, — доложил я. — Пока Коровин ни там, ни там не появлялся.
— И не появится, — заверил Никита Егорович. — Он не дурак, наглый, но расчетливый. Долго нас за нос водил.
Следователь повернулся к Каткову:
— Что там с почвоведческой экспертизой? Отправил ботинки в Москву?
— Так для образца же еще надо почву с места преступления отобрать, — пожал плечами криминалист. — Тогда и сравнивать.
— Ну так отбери, — скривился Горохов.
— Никита Егорович, вы опять? Вы же знаете, что это только следователь имеет право делать, а я лишь как специалист участвую. С понятыми, все как положено, надо делать.
— Какой ты, Алексей, нудный, — Горохов повернулся ко мне. — Андрей Григорьевич, сгоняй в лесок, отбери землицу, мы ее тут как положено упакуем, опишем и протокол отбора образцов состряпаем. Чего нам вместе туда мотаться. Только время драгоценное терять.
— Неправильно это, — попытался возмутиться Катков. — Понятые должны видеть, откуда почва изымается.
— Ты что, Алексей? — зыркнул на него шеф. — Андрею Григорьевичу не доверяешь?
— Доверяю, конечно, ну а если в суде понятые скажут, что не видели, откуда образец взялся? Что просто расписались на бирке? То экспертизу могут признать недопустимым доказательством.
— Не умничай, — оборвал Горохов. — Понятые свои в прокуратуре, прикормленные, они же внештатные сотрудники. Да и не часто понятых в суд дергают, даже вспомнить трудно такое. Я бы сказал, почти никогда...
— Я просто по закону хотел, — оправдывался Алексей.
— Закон, что дышло, а нам маньяка срочно прищучить надо. В общем, так... Личный состав милиции и дружинники ориентированы. Фотографии на столбах уже клеят, что он в розыске якобы за хищения мяса. Наша задача — просчитать его дальнейшие действия. Будут у кого дельные мысли? — шеф обвел нас вопросительным взглядом.
— Я знаю, как его поймать, — встал Федя.
Мы с удивлением переглянулись.
Глава 22
— Говори, — Горохов кивнул Погодину.
Мы буквально замерли. Федя приосанился и прокашлялся в кулак:
— Нужно искать морозилку.
— Это и так понятно, — поморщился Никита Егорович.
— Смотрите, — Погодин принялся растолковывать свою мысль. — Очевидно, у Коровина есть убежище, где он хранил трупы много лет. И оно должно быть в городе, не в лесу. Электричество ведь даже на многих дачах не проведено. По аномальному потреблению электричества мы и найдем его логово. То есть, нужно поднять в ЖЭКе все платежные документы и данные на прописанных. Там, где большая семья, понятно, что потребление большое. А там, где прописан один человек или вовсе никто не прописан, а за свет набегает кругленькая сумма, вот такие места и надо вычислять.
— Дельное предложение, — Горохов одобрительно закивал. — Вот только что, если он это электричество ворует? Ведь так ему гораздо легче замести следы.
— А! Да, бывает. Тогда дадим объявление в газету от имени ЖЭКа, что мол, уважаемые граждане. Если вы знаете, что ваши соседи воруют электричество, сообщите по этому телефону и получите вознаграждение.
Тут мы со Светой как-то хором покачали головами, а Горохов продолжал оппонировать Погодину:
— Нет... Не пойдет. У нас много кто у государства ворует. Страна такая, если не украл, значит, день прожит зря. Где мы столько вознаграждений наберемся? Знаешь, сколько найдётся «честных» граждан, которые захотят настучать по-соседски, да еще и за денежку? Нам зарплат своих не хватит, каждому платить.
— Запросим деньги на оперативные расходы, — не унимался Федя.
— Такие расходы нам не подпишут. А вот проверить аномальное потребление электроэнергии — все-таки нужно, мысль хорошая. Правда, идея, как бы это сказать, неспецифическая, работы не на одну неделю выйдет. Это же весь город перелопатить. Но мы тут местных подключим. Пускай проверяют, пока мы Коровина ловим. Все равно пока других зацепок нет.
Погодин слегка повеселел — всё-таки к нему прислушались, пусть и жизненные реалии не вполне были в согласии с его блестящим планом.
За образцом почвы я отправился один. Хотел взять с собой Свету, но не придумал вескую причину для Горохова, чтобы привлечь к работе напарницу. Сказал шефу, что в земле не разбираюсь и вместо почвы рискую привезти навоз, но чем тут поможет психология? Или Светлана Валерьевна, которая в деревню на каблучках ездила? Конечно, тот только приказал отобрать образцы в нескольких местах в районе обнаружения трупа Тетеркина и Кочкина, чтобы уж наверняка и без навоза. Только зря я выделывался, себе больше работы наделал.