Конечно, он-то до сегодняшнего дня был занят другим делом. Я же ответил уверено, будто успел проконсультироваться со Светой (впрочем, это хорошо, что ее в этом жутком склепе не было):
— Замораживать у него — некий ритуал, скорее всего. Да и надежнее труп спрятать в своем логове, в лесу-то зверье могилу может разрыть. А так все будут думать, что Коровин и есть убийца, и искать его.
Мне хотелось сказать, что для нас это может означать только одно — что нам придется искать душегуба с чистого листа, но этого я не успел.
Сверху заскрежетал металл. Бух! Лист железа ударился о проем и перекрыл над нами лаз, отрезав нас от внешнего мира.
— Бл*дь! — ГБшник светанул лучом фонарика вверх, вычертив накрывший нас люк. — Валера! Твою мать! Ты что творишь?
Я взобрался по лестнице со скоростью шимпанзе. Лаврентьев высвечивал мне путь. Я толкнул люк. Но легкий до этого лист железа сейчас будто прирос к куполу погреба.
— Он чем-то придавил тяжелым! — крикнул я, налегая плечом на препятствие.
Ухо чуть не прилипло к ледяному металлу. Хрен. Не сдвинуть.
— Нужно отключить холодильную установку, пока мы тут кони не двинули!
Я спешно спустился, а чекист уже искал источник холода. Какие-то трубки под потолком, ребристые конструкции и прочая непонятная инженерная хрень. Как будто мы оказались в стылой утробе техно-дьявола.
— Стреляй по чертовым трубкам!
— Нельзя! — чекист водил стволом по верху. — Хладагент может быть ядовит.
Бах! Бах! — я выстрелил по люку. В конце концов, лист был не такой уж толстый
Высеченные искорки мелькнули и погасли. Металл пуля пробила, а что толку?
— Давай вдвоем! — скомандовал чекист и полез на лестницу.
Я последовал за ним. Наверху еле разместились ним на одном уровне. Неудобно давить на люк. Одному сподручнее получается.
— Спустись ниже, — сказал я. — И толкай меня в спину.
Считая на раз-два, я вновь надавил плечом на препятствие. Массивный «батюшка» пыхтел и подталкивал меня вверх. Люк чуть поддался и сдвинулся с места. Приоткрылась щель. Я отлип от холодной железяки, переводя дух. Ухо, кажется, отодралось от нее с мясом.
— Немного съехал в сторону, — пропыхтел я. — Нужно повторить.
Самого пробрал колотун. Долго мы тут не протянем. Не знаю, сколько здесь градусов, но в холодильнике явно теплее.
Повторили подход и сдвинули крышку еще сантиметров на пять. Медленно, но верно.
— Дай я попробую, — сказал Лаврентьев. — У меня туша массивнее.
Поменялись местами. Я уперся в лопатки напарника, а тот с медвежьим ревом даванул на люк.
Лист скрежетнул и поехал в сторону. Еще немного. Еще чуть-чуть! Вот уже образовалась сносная щель, через которую можно пролезть.
— Хорош! — пропыхтел Лаврентьев, взял фонарик в зубы, вытащил пистолет и высунулся наружу, собираясь выбраться.
Хрясь! Я успел увидеть, как чей-то ботинок мелькнул снаружи, впечатавшись прямо в бородатое лицо напарника. Ах ты, черт!
Чекист выронил пистолет и фонарик и безвольным кулем свалился вниз. Ударился о земляной пол и замер бездыханной тушей. Я пальнул наобум. В темноту, вверх. Бах! Бах!
Ни хрена не видно, но отступить сейчас — значит умереть. Я собрался с силами и рванул наверх. Дыхание шло рывками. Пистолет пришлось выпустить из рук. Проскочил сквозь образовавшийся проем и очутился на полу. Тут же получил удар по голове. Потом еще и еще. Инстинктивно закрыл голову руками, отползая в сторону. Главное — не дать себя вырубить. Несколько раз лягнул ногой в сторону, откуда сыпались удары, вслепую. В темноте не видно, но противник там. Я почувствовал, как впечатал ботинок в его ногу, прямо по голени саданул. Есть! Примерно понял, где он. Чиркнул ногой по дуге, сделав подсечку. Попал! Сбил его с ног, и туша смачно шлепнулась о бетонный пол. Я рывком встал на колени и кинулся на звук, выставив вперед руки. Вцепился в чье-то тело, получая удары по голове. Прижал подбородок к груди, пряча челюсть и нос, а лоб подставлять не так страшно. Не пробьет. Вот уже чувствую зловонное дыхание врага. Не думал, что Шубин так воняет и так силен. Будто и правда дьявол из преисподней!
Я собрался для рывка и дернул противника к себе, сразу махнул локтем сбоку, целясь туда, где должна быть морда. Хрясь! Что-то теплое брызнуло мне на лицо. Достал. Это кровь! Ударил еще раз. На этот раз кулаком, коротким “крюком”. Раз! Раз! Раз! Еще и еще. Не вижу, куда бью, но костяшки впечатываются в твердь чьего-то черепа.
Есть! Попал. Навалился на обмякшее тело, подминая его под себя. Ударил еще. Почувствовал, как под кулаком хрустнули лицевые хрящи. Нос, наверное, разнес я ему в щепки. После такого удара человек не может оставаться в сознании. Но я бил и бил, непроглядная тьма не давала остановиться. Только когда он совсем обмяк и не шевелился, я выключил режим отбойного молотка и, пошатываясь, встал на колени.
Обшарил свои карманы и вытащил зажигалку. Чиркнул. Робкое пламя осветило бездыханное тело с окровавленной мордой. Это был не Валера. А Валера лежал рядом. Привалившись к стене. С выпученными глазами и вывалившемся языком. Гад придушил его, не дав издать и стона…
От автора
Друзья! Киньте лайков книге. За успешную поимку Холодильщика))) Андрюха смог!
Глава 26
Эх… Валера, Валера. Как же тебя угораздило подпустить гада со спины? Хотя в такой темноте немудрено. Холодильщик-то здесь каждую пядь на ощупь знает. Вот и подкрался…
Я снял с пояса наручники. Снова чиркнул зажигалкой. Тело маньяка лежало в той же позе, на спине. Но почему мне кажется, что он лишь прикидывается мертвым? По спине пробежал холодок, плечи невольно передернулись.
Да нет… Не мог он выжить после того как я ему переносицу в мозг вмял. Или не вмял? Крепкий у него череп. Или это я с ума схожу от холода и этой бесконечной охоты на зверя?
Неподвижное тело вдруг шевельнулось, и я вздрогнул. Вот бл*ть, живучий какой! Я отшвырнул зажигалку и набросился на него. Резким движением перевернул на живот и заломил руки. Тот застонал.
— Больно, сука? Да?
Заломил руки сильнее. Это тебе за Валеру и за Лаврентьева. Надеюсь, последний все-таки жив.
Застегнул наручники. Обшарил чуть подергивающееся тело. Нашел фонарик в кармане. Ура! Да будет свет! Щелкнул кнопочкой и осветил комнату.
Схватил пленника за волосы и бесцеремонно завернул ему голову, вглядываясь в лицо. Несмотря на кровь, я, наконец, узнал его. Бл*ха! Да это же… Петренко! Тот самый черный копатель, что жаловался на Гальку из-за мутоновой шубы. Вот артист! Он же был у меня в руках! В храм к «скупщику» оружия он меня провел.
Прикинулся лошком и слинял, пока я Шубина брал. Обвел меня вокруг пальца, зараза. Но теперь все. Финита ля комедия! Занавес. Петренко ты или нет, теперь не имеет никакого значения. Разберемся. Но на тебе убийство сотрудника — это раз! А подростков к тебе замороженных привязать, как два пальца об асфальт!
Я еще раз осмотрел задержанного. Похоже, он был без сознания. Для надежности я положил ему на ноги металлическую громадину, которой он нам люк придавил. Так-то лучше будет, теперь далеко не уползешь. Может, это лишнее, но я решил перестраховаться. Кинул на него еще взгляд для проверки и поспешил в погреб.
Как там капитан, жив?
Зажал металлический цилиндр фонарика зубами и спустился вниз. Чертов холод снова охватил меня и добрался прямо до хребта. Я спрыгнул вниз. ГБшник не шевелился. Я проверил пульс на горле. Жилка бьётся, но кожа на шее холодная. Конечно, холодная! Нужно его вытаскивать, пока насмерть не замерз. Сколько в нем? Центнер? По такой лестнице не вытащу. Тут я вспомнил про лебедку. Да, конечно! Маньяк ее тут поставил для спуска и подъема тел. Мертвых — ну а мне она нужна для живых. Держись, капитан, я сейчас!
Вскарабкался наверх. Холодильщик очнулся и ерзал, как полураздавленная гусеница, припертый железякой. Хотелось вновь отправить его в нокаут, для надежности, так сказать. Но у него по-любому сотряс. Если еще раз врезать, могу и убить. Вспомнил, как Берг себе руку отрезал, чтобы сбежать. С тех пор я маньяков к «трубе» не пристегиваю. Только сразу обе руки сковывать буду. Ну его нафиг.
Спешно установил лебедку. Раскорячил ржавую конструкцию над «пропастью». Спустил веревку. Снова поспешил вниз.
Спустился по обледенелой лестнице. Обвязал Лаврентьева под мышками и на поясе, разговаривая с ним:
— Не вздумай, капитан, сдохнуть. Тебе еще область от копателей чистить. И показания против ублюдка давать. Как он тебя вниз скинул и Валеру порешил. Без тебя никак.
Выбрался наверх. От таких вертикальных перебежек просто язык на плечо. Но время не ждёт. Чуть отдышался и крутанул ручки лебедки. Передаточный механизм заскрипел ржавыми шестерёнками. Шкив медленно, но верно выбрал свободный ход веревки, вытянув ее в струну. Дальше пошло туго, но конструкция выдержала, а самое главное, моих сил хватило.
Пальцы стонали от напряжения и стыли. Холод из погреба добрался и сюда. Вот в проеме показалось тело ГБшника. Я подтянул его как можно выше. Поставил лебедку на стопор. Потянул капитана за ногу в потертом ботинке и переместил на бетонную твердь. Есть контакт! Развязал.
Теперь его в больничку срочно надо. Дилемма, блин. Через леса-то я его не протащу. Да и растрясу. Неизвестно, что там у него за переломы. Выход один, рвануть за помощью. Но и это непросто! Сюда нас вел сам Лаврентьев, как я найду обратную дорогу ночью? Я сюда-то шел почти на ощупь.
Выход был один. Значит, надо будить Холодильщика.
Я подошел к неподвижному телу и снял железяку с его ног. Тот снова застонал.
— Рота, подъем! — я потянул его за ворот куртки. — Хорош притворяться, через лес меня поведешь. Ты-то точно дорогу знаешь.
— Лучше здесь сдохну, — тихо пробормотал Петренко.
Я наклонился к нему и прорычал:
— Сдохнуть я тебе не дам. Тебя, сволочь, судить будут. Чтобы каждый советский гражданин мог плюнуть тебе в морду.
— Убей… Лучше.