Таким макаром на крючок можно подсадить всех употребляющих. Если конечно статус у них подходящий. Но простые нарколыги затариваться к дилеру не пойдут. Не карману им фабричный первитин.
Как говорится, и волки сыты, и овцы стучат. Контора пашет. Работа у них такая. А то, что Черненко точно знает, что это я дилера с пристрастием допросил, теперь я не сомневался. Возможно, в это время там как раз были конторские, когда мы ряженого выволокли. Но не стали вмешиваться. Чтобы себя не палить. Меня срисовали и дали уйти… Звучит логично. Скорее всего, так и есть.
И Черненко не просто так пришел сегодня из ПМ-а популять. Не верю я в такие совпадение. Меня пришел прощупать. Хорошо, что я результат свой чуть занизил, а то объясняй потом им, что я не Бонд. Джеймс Бонд.
В общем надо как-то поаккуратнее. Не умею я на дно залегать, но учится надо. Как улитка, из раковины далеко не высовываться.
А может, ну их всех? Буду действовать осторожно, но линию свою гнуть… Знать бы еще кто враг, а кто союзник…
— Слушай, Андрей, — Витя-хорек назвал меня по имени. — Можно тебя попросить?
Ого… К чему бы это? Обычно он называл меня поприлипшему прозвищу: Курсант.
Пару раз пробовал назвать студентом, пришлось популярно ему объяснить, что студентов здесь нет, и обитают они в основном крупными группами в институтах и прилегающих к ним общагах.
Витя понял меня сразу, даже не пришлось повышать на него голос, достаточно было просто твердо высказать свою позицию, глядя в его пакостные глазенки.
Я человек добродушный, но немного злой. Особенно к таким как Витя. Если с такими людьми начинаешь по-хорошему, то они почему-то принимают это за слабость, и начинают строить из себя птицу важную, как минимум пингвина королевского. Но получив волшебный пендель, вмиг возвращаются на свое место.
А тут вдруг хорь прискакал сам ко мне на цыпочках. Старший эксперт обычно так себя не ведет с челядью и другими слесарями. Смотрит на всех с высока, только росточка ему не хватает. Приходится подбородок чуть задирать и шею вытягивать.
— Что хотел? — неприветливо ответил я, потому что чувствовал, что пахнет какой-то подставой.
— Тут такое дело, — Витя хитро прищурился, вид у него был такой, будто хочет выманить конфету у ребенка, только конфет у меня нет, и я не ребенок, — Мне отъехать по делам срочно нужно, а я сегодня дежурю, а там выезд нарисовался. Помощник дежурного приходил, сказал на происшествие собираться. Подмени меня, а?
— Я?..
Старший эксперт просит меня его подменить. Странно. Один, я никогда еще не выезжал…
— Мне одному нельзя, — замотал я головой, — По должности не положено.
— Да там только отфотать. Преступление плевое, вандалы краской памятник Ленину залили. Еще ночью это было. Следов уже никаких нет — все утро дождь шел. Ну, сделаешь еще соскоб краски для образца. И все. А в протоколе осмотра я потом распишусь, скажешь следаку, чтобы меня в участвующие вписал. Формально ты там никак не засветишься, а меня выручишь.
— Хрен знает, — пожал я плечами, — спроси у Паутова. Если разрешит.
— Да его нет, он в областную управу умотал. Помоги, а?
— А что ты другого кого не попросишь? У нас сегодня целых два старлея в день работают.
— Да не хочу их отвлекать на ерунду, у них экспертизы срочные.
— А меня, значит, можно и ерундой занять?
Витя стоял и выкручивался, но на самом деле я знал причину его обращения ко мне. Если я с ним еще более-менее лояльно общался (солдат ребенка не обидит, даже такого наглого и пакостного переростка), то другие члены нашего небольшого коллектива относились к нему как гадюке. Никому не нравится, и вышвырнуть духу не хватает.
Никто бы не согласился подменить желчного коротышку. Во мне он увидел самого «добренького». Я согласился, но не по доброте душевной.
Мне подменить его не трудно. Даже в радость будет. Надоело торчать целыми днями в лаборатории. Скучал я по выездам. Хоть происшествия это не совсем то, куда хотелось бы я окунуться (хотя, вандализм статья уголовная, тем более вождя попрали), но все же лучше, чем фотки в проявителях и закрепителях полоскать.
— С тебя пиво, — не моргнув глазом, ответил я.
— Идет, — не задумываясь, кинул Витя.
Во как его приперло, не смотря на свою жадную натуру, хорек сразу согласился на «сделку». Видать, что-то серьезное у него стряслось.
— Вот, — Витя протянул мне свой огромный криминалистический чемодан. — Там все есть, и для изъятия пальчиков, и гипс слепки делать, и…
— Я знаю, не в первый раз чемодан вижу (в начале двухтысячных такие же почти были, консерватизм и неизменность в кримтехнике долго жили), — только мне гипс ни к чему. Ильича пошоркаю скальпелем, краску на исследование возьму и все.
— Да, да, — закивал Витя. — Это я так, на всякий случай.
— Не с-сы, Витек, разберемся.
— Спасибо…
— Пиво не забудь. Две чебурашки, только бери в темном стекле. В таких оно вкуснее.
На широкой площади напротив горисполкома на каменном постаменте возвышался бронзовый вождь мирового пролетариата. Вытянутую вперед руку гиганта пометили белесыми отложениями голуби. Вторая рука согнута в локте и уцепилась за нагрудный карман. Самая узнаваемая поза Ленина. Взгляд многозначительно устремлен куда-то вдаль, в сторону светлого будущего.
Интересно получилось. Почти в каждом городе (даже в мое время) есть памятник Ленину, а памятников Сталину нет. Хотя в свое время их было не меньше. Хрущевская дестанилизация сделала свое дело. Иосифа вынесли из мавзолея и снесли все памятники. Многие из них ставились в алтарях полуразрушенных церквей и подворьях монастырей. Фактически велась пропаганда культа живого бога. Богом быть, конечно, хорошо, но иногда их низвергают.
Макушка памятника залита синей краской. Высохшие потеки стекли до самого низа. Рядом уже стояла пожарная автолестница на базе лупатого ЗИЛ-131, выкрашенного в ярко красный цвет. Ждали только нас. После оформления, планировалось быстренько устранить казус и отмыть Владимира Ильича.
Вокруг столпился народ, пузатые дяди в костюмах серой номенклатуры, пара прокурорских в синих «летных» мундирах, и несколько подтянутых мужчин в неприметных пиджачках и с колючими взглядами. На конторских похоже, но хрен их разберет, может из исполкома «выходцы».
Народу собралось, как на громкое убийство. Молоденький безусый следователь в погонах лейтенанта, что приехал со мной (видно только недавно выпустился из школы милиции) оторопел, увидев столь многочисленное скопление очень уважаемой публики. Он вертел в руках бланк протокола осмотра места происшествия и все никак не мог начать писать.
Потел, краснел и вытирал рукавом кителя лоб. Я подошел к нему вплотную и тихо проговорил, чтобы зеваки и другие партийцы ничего не слышали:
— Пиши, что стоишь?
— Я не знаю с чего начать, — пролепетал летеха, — Нас учили кражи описывать, а тут… Владимир Ильич…
— Это почти то же самое, только представь, что памятник, это место проникновения в дом. Что нужно описать в таком случае?
— Ну, местоположение, привязка к двум статичным объектам, размеры, особенности в связи с преступным воздействием, следы…
— Молодец, отличником был?
— С красным закончил, — улыбнулся следак и начал строчить.
Я быстренько отснял площадь, статую и ее макияж. Скальпелем соскреб фрагмент краски и упаковал его в пакет свернутый из бумаги. Готово. Две бутылки пива достались слишком легко… Но я ошибался.
— Пятнадцатый, первому… Кш-ш, — затрещала рация в дежурном УАЗзике.
— На связи пятнадцатый, — ответил наш сержант-водитель.
— Группа с тобой? Кш-ш…
— Работают еще.
— Как освободитесь, вези эксперта и оперативника на седьмой километр областной трассы. Там в лесополосе грибники труп нашли. Криминальный вроде. Следователь прокуратуры уже там. Как понял?
— Понял везти на седьмой километр.
Жеванный компот! Вообще-то я не эксперт. Но вслух говорить ничего не стал. Слишком много лишних ушей. Ну, хорек, ну подставил…
Ладно, надеюсь, на помощь приедет Аристарх Бенедиктович. Он и в протоколе осмотра если что, распишется. А я пока начну там отрабатывать. Кой-чему научился, кое-чего помню с прошлой жизни.
Серая лента асфальта выскочила из города и понеслась прочь в сторону бескрайних полей. Уборочная уже прошла и до горизонта тянулись просторы утыканные короткими соломенными пеньками от яровой пшеницы.
Огромные просторы, огромные угодья. Душа радуется. Жаль, что потом, почти все зарастет лебедой.
УАЗ свернул на проселок и, покачавшись на колдобинах, углубился в редколесье: излюбленное место Новоульяновских грибников и вотчина груздей и маслят.
Через пару минут машина уткнулась в густую рощицу. Тут уже собрался народ. Не так много, как возле памятника, но все же: следователь прокуратуры, опер, судебный медик, участковый инспектор, лохматая овчарка с кинологом, понятые и эксперт, то есть я.
Понятыми были пожилая пара, что обнаружила тело. Женщина охала, и прятала лицо, утыкаясь покрасневшими глазами в плечо мужа.
Труп уже начал разлагаться, это была женщина, судя по одежде — относительно молодая.
— Протокол осмотра писала моя старя знакомая — следователь городской прокуратуры Федорова Галина Владимировна. Все такая же серьезная и подтянутая. Ясные голубые глаза смотрят лишь на бланк и на место происшествия. Сосредоточенность полная. Хотел с ней поздороваться, но проще это сделать с деревом. Шансов, что на приветствие ответит куст, будет больше.
Судмедэксперт в этот раз был помоложе. В первый раз видел таких зеленых. Большинство с кем приходилось сталкиваться были разных возрастов: молодые — под пятьдесят, зрелые — за шестьдесят, и «столько не работают, а некоторые и не живут» — семьдесят плюс. Казалось, что судмедов набирают на работу откуда-то сразу чересчур взрослыми с лысиной, подагрой и сединой в комплекте. А тут сутоловаый студентик в белом наглаженном халатике с умным видом осматривал тело и диктовал свои наблюдения под протокол Гале.