— У нас, у нас. — я забрал со стола такой же люгер, что и у меня. — Неужели вы настолько верите своему Адольфу? Ефрейтору, что украл фельдмаршальский жезл и повелевает идиотами генералами?
Немец отвел в сторону глаза — Я верен присяге! После таинственного похищения нашего шефа Канариса нас всех так пропесочили, что я уже думал, что нашу службу попросту расформируют.
Я посмотрел на часы, до Варшавы осталось меньше трех часов — На самом деле мы работаем на МИ Шесть. Если вы согласитесь с нами сотрудничать, то в Лондоне для вас откроют счет, на который вы будете получать свои честно заработанные фунты. Мы поможем вам сделать карьеру, подставляя ненужный отработанный материал. Решайтесь. Напишите еще одну расписку уже на имя Хью Синклера.
— Вы не похожи на лимонников? — мрачно сказал немец и растерянно посмотрел в окно.
— Я с женой завербованы англичанами еще пять лет назад — Эйтингон включился в игру. Наше руководство бережет своих агентов, поверьте, о вас никто не узнает. А насчет гарантий — я сделаю вам укол снотворного. Мы исчезнем и никто не сможет нас задержать. Так как? Вы согласны сотрудничать?
— Хорошо! Я напишу вам расписку. Если вы действительно поможете мне с карьерой, я готов делиться информацией, которая окажется в моих руках.
Наум Исаакович кивнул — Отлично! Мой позывной Полковник. Ваш позывной будет Генерал. Наш связник скажет вам пароль — «Генерал, вы помните коньяк, которым вас угощал полковник польского генштаба»? Ваш ответ — «Как же, разве можно забыть ту бурду, пахнущую клопами, но я не генерал, не льстите». Значит этот человек от меня. Этот человек только связной и ни на кого вывести не сможет. Он будет использован втемную. Да, при каждом вашем переводе к новому месту службы, как сейчас например, отправите телеграмму в Берн на главпочтамт Эрику Бауэру до востребования. Текст любой, в конце укажите ваш адрес и телефон, если он изменится. А теперь закатайте рукав, я сделаю вам укол.
После укола с немца сняли браслеты и положили в его портфель. Наум Исаакович покачал головой — Какая глупая вербовка! Но какой актер!
Я кивнул — Я тоже поверил в его опьянение, мы с вами оба обмишурились.
Наталья убрала свой ствол в сумочку — А я сразу заподозрила неладное! Ну не может офицер Абвера так наклюкаться! Да еще взять и выложить секретные сведения по пьянке.
Я пожал плечами — И все же нам удалось его завербовать! А если бы нам это не удалось, значит одним сотрудником Абвера стало бы меньше.
Осмотрев содержимое портфеля, Эйтингон фотоаппаратом ФЭД сфотографировал и найденные документы и удостоверение немца. Особо секретного в портфеле конечно же не было, несколько документов все же имели интерес для советской разведки.
Когда прибыли в Берлин, мы поспешили на выход. Эйтингон на прощание улыбнулся проводнику — В купе остался господин майор, он этой ночью перепил коньяку, нужно помочь ему покинуть вагон! До свидания!
Глава 6
Поезд до Парижа через час унес нас из Берлина и мы всю дорогу до границы проспали. Проверка наших документов не заняла много времени и когда мы наконец вышли на платформе Северного вокзала. Наталья на таксомоторе отправилась в наше посольство, а мы, достав немецкие паспорта, также на такси добрались на Лионский вокзал. Выждав пару часов, мы заняли свои места и без приключений добрались до Марселя. Здесь мы встретились с остальными нашими коллегами и все вместе поднялись на борт пассажирского лайнера. Когда мы устроились с Эйтингоном в одной каюте, в нашу дверь постучали. Открыв, мы увидели парочку в хорошо сшитых костюмах.
Эйтингон их узнал — Товарищи майоры госбезопасности! Вас то каким ветром занесло на это судно? — повернувшись ко мне, представил гостей — Это Лейба Лейзерович Фельдбин или Лев Лазаревич Никольский, а это Наум Маркович Белкин. Ну а товарищ Шелепин Александр Николаевич представляет Главполитупр. Значит и от Ощепкова сюда направили его сотрудников?
Лейба кивнул — И нас тоже направили координировать действия испанского правительства и нашего. И прошу напомнить, что я уже давно не Лейба Фельдман! А сейчас и подавно по легенде я Александр Михайлович Орлов. Давайте договоримся, что о моих настоящих имени и фамилии никто не узнает.
Я вспомнил как в РИ этот Орлов, прослышав о чистках среди чекистов в СССР обосрался и сбежал вместе со своей семьей, украв из сейфа около девяноста одной тысячи долларов из оперативных средств НКВД, во Францию, откуда пароходом Montclare из Шербура в тридцать восьмом году прибыл в Монреаль, а затем перебрался в США.
— С нами в Испанию плывет полномочный представитель СССР в Испании Марсель Израилевич Розенберг. Этот приказ правительства он просил передать вам, товарищ Эйтингон.
Эйтингон уточнил — Это который был пару лет заместителем генерального секретаря Лиги Наций Жозефа Авеноля?
— Так точно. Свое назначение товарищ Розенберг получил в спешном порядке и потому как и мы все добирается окружными путями. С нами еще два десятка молодых сотрудников, будут проходить обучение в условиях максимально приближенных к боевым.
Эйтингон вскрыл конверт — Меня назначили Главным военным советником.
Я протянул руку — Поздравляю!
Майоры госбезопасности переглянулись с кислым выражением лица. Еще бы! Эйтингона пока он возглавлял УССБ, знали все. Его конечно же побаивались, так как его принципиальная дотошность не давала расслабиться никому.
Выдержав паузу, разведчик добавил — А тебя, Александр, назначили моим заместителем по политической части, а товарища Орлова, — этот псевдоним Эйтингон подчеркнул особо, — Заместителем от госбезопасности.
К нашему удивлению судно было полным — в Испанию со всего мира направились добровольцы для защиты республики. Больше всего среди иностранных добровольцев было граждан Франции (почти 25 %), Польши (около 10 %), Италии (почти 10 %). Правда настрой этих людей заставил нас усомниться в действенной помощи от иностранцев — все они рассчитывали повоевать от трех до шести месяцев, не более. Одни были не готовы на длительную помощь испанцам из-за своих семей, к которым они собирались вернуться, другие же были озабочены оставленными работой или собственным бизнесом. Такое впечатление, что в Испанию собрались развеяться и пострелять любители острых ощущений, не готовые умирать и получать ранения. И действительно, впоследствии мы убедились, что мало кто сражался более шести месяцев. Каждые три-шесть месяцев добровольцы покидали Испанию и возвращались назад.
После доставки нас в испанский порт, судно приняло в себя часть беженцев, которые решили покинуть страну на время военных действий.
В Мадриде нас поселили в выделенный под резиденцию Коминтерна роскошный отель «Гэйлордс».
В первый же день когда мы обедали (питание на высшем уровне для коминтерновцев и для нас было бесплатным) в ресторане на первом этаже отеля, к нам за стол подсела совсем юная француженка — Вы не против если я разделю с вами этот столик?
Эйтингон пожал плечами, занятый поеданием курицы, обжаренной в свином жире, я же отложил вилку, оторвавшись от утки с брюквой и ответив на родном языке девушки — Мы не против! Что делает такая юная особа в Мадриде?
Подошедший официант предоставил меню француженке и она пару раз ткнула в него пальцем — Мне пожалуйста перепёлки в виноградных листьях и вот этот смешанный салат Ensalada Mixta! Ну и белое вино конечно!
Затем повернулась ко мне и протянула для рукопожатия руку — Одетта! Я здесь ради помощи испанскому народу.
Я легонько пожал — Меня зовут Кортес, а это мой друг Доницетти.
Девушка хитро прищурилась — Но вы же не испанец, а ваш друг вовсе не итальянец! Откуда вы родом, признайтесь, вы из Советского Союза? Когда я проходила мимо, вы разговаривали на русском. У меня бабушка из России и я неплохо понимаю русский язык, хотя разговариваю с страшным акцентом.
Так вы, Одетта не ответили на мой вопрос. Чем вы занимаетесь здесь, в Гэйлордс! — я постарался «съехать» с темы.
В ответ девушка улыбнулась — Я работаю машинисткой в Коминтерне. Хотя я убежденная анархистка, мне здесь определенно нравится.
— И какой же анархизм вас привлекает?
— В смысле? — удивилась Одетта.
— В Испании существует несколько вариантов анархизма, а именно: экспроприаторский анархизм который приветствует воровство, грабежи, мошенничество и подделку валюты. Совершенные грабежи называются «экспроприацией буржуазии»; крестьянский анархизм в сельской местности Андалусии; городской анархо-синдикализм в Каталонии, особенно в её столице Барселоне с его идеей о том, что только революционные организации трудящихся, базирующиеся на принципах взаимопомощи и коллективного самоуправления, могут способствовать построению нового, справедливого общества; и то, что называют «чистым» анархизмом в других городах, таких как Сарагоса.
Одетта беззаботно пожала плечами и принялась за свой салат — Я скорее сторонница Пьера-Жозефа Прудона, основателя современного анархизма.
Эйтингон закончил есть, и, отодвинув тарелку, задал вопрос девушке — А как вы относитесь к Троцкому?
— Так он же коммунист, да еще и ваш, русский. А я за анархию-мать порядка!
Вечером мы опять вместе ужинали и танцевали танго под музыку живого оркестра. Когда наши тела соприкасались, глаза девушки разгорались пламенем страсти, пьянящим почище всякого вина. Нужно ли пояснять, что ужин плавно перетек в буйство в моей постели, благо у нас с Эйтингоном были отдельные номера. Хотя девушка не была девственна, она была неопытна и для нее стали откровением все, что я с ней делал. Утром она разбудила меня поцелуем — Ты просто Дон Жуан в постели! Мне похоже придется опоздать на работу.
С этого дня все ночи мы проводили вместе.
В середине октября мы получили данные о том, что немцы с конца июля на своих судах перевезли 13 523 марокканских солдата и 270 000 килограммов военного снаряжения из Марокко в Андалусию. Именно африканские силы Франко, перевезённые и снабжённые таким образом, стали решающим фактором в войне. Германия подписала Соглашение о невмешательстве 24 августа 1936 года, но постоянно его нарушала. Об этом мы сразу же отправили шифровку в Москву.