Не Агата Кристи — страница 6 из 22

– Ладно, с этим понятно. Но почему вы так уверены, что существа были – именно «человекообразные»?

Командир помолчал, поскольку в этот момент они со штурманом производили тонкие и сложные манипуляции с джойстиками управления. Затем всё же ответил:

– Это как раз никаких сомнений не вызывает. Вот, взгляните сами, – он ткнул пальцем в начавший уходить влево огромный шар, на поверхности которого сейчас, когда до него оставалось не больше двадцати метров, видна была каждая заклёпка и шов, – Отверстие входного шлюза рассчитано на существ не выше обычного человека. А конкретно – два метра на три четверти метра. А для причаливания ракет и транспортных челноков – вот. Стыковочный узел с кессоном. Практически такой же, как имелся на «Дональде». И даже рукоятки затворов сделаны словно под руку в перчатке.

– Хм-м… Надеюсь, командир, что вы правы, – Полонски покивал, – Тогда нам будет вполне комфортно внутри. Особенно, если там найдутся кровати!

– Даже если они там найдутся, – Ксю приподнялся из кресла штурмана, чтоб лучше проконтролировать разворот модуля, щёлкнул парой тумблеров над головой. Ремни вернули его назад, – воспользоваться вряд ли удастся. Потому что наверняка там не будет электроэнергии. И даже если мы сможем найти их гравитаторы, нет гарантии, что сможем восстановить подачу этой самой электроэнергии. На них. Да и вообще – в сам шар.

Потому что топливо реактора, каким бы оно ни было, за эти двести лет наверняка распалось. А подключать наши аккумуляторы к их гравитаторам – себе дороже выйдет. Эти штуки жрут энергию, как свиньи. А она, электроэнергия, нам понадобится. Так что придётся, скорее всего, не ходить, а летать. И спать – пристегнувшись к постелям. Если они там найдутся. Ну, или просто – к палубе.

– Ну, – оборвал интересную дискуссию Назаров, – ничего страшного, если и так. Самое главное – чтоб мы смогли попасть внутрь. А для этого нам в первую очередь нужно убедиться, что там нас не ждут сюрпризы из смертоносных бактерий и бацилл.

И хорошо бы, чтоб внутри сферы имелся и воздух.

А совсем уж замечательно было бы, если б этот воздух подходил по составу и нам.

Так что вся надежда на вас, уважаемые господа биологи!

Доктора Хейдигер и Валкес переглянулись. Валкес, тяжко вздохнув, постарался изобразить бодро-оптимистичную улыбку. Он уже был в скафандре, поскольку первую смену предстояло отработать ему. И сейчас он, и ещё трое тех, кто должен был заняться непосредственно бурением и анализом, только и ждали, пока командир причалит, и отдаст команду надеть шлемы. Назаров сказал:

– Минутная готовность. Сейчас завершим разворот, и выпустим причальные захваты. Одеть шлемы.

Хейдигер, кусая губы, утирая пот с побледневшего лица, и стараясь тем не менее не выглядеть напуганным, проворчал:

– Ну, удачи вам, господа разведчики.

Валкес, волновавшийся как ни странно, казалось, куда меньше, усмехнулся:

– Спасибо. И вам тут – не скучать!

Остальные члены разведгруппы промолчали. Вероятно, не хотели проявлять своих подлинных чувств.

Или им просто были неприятны взаимоотношения двух партнёров. И нервировала показушная, или пусть даже подлинная «трогательная» забота зоологов друг о друге.


Опуститься днищем грузового отсека, в котором и располагался шлюз модуля, на первый из намеченных для обследования шаров, оказалось нетрудно. И причалить тоже, поскольку магнитные тросы с фиксаторами сработали штатно. Металл же!

Благодаря чему и магнитные подошвы скафандров позволяли хотя бы ходить по наружной поверхности сферы уверенно.

Зато вот от бурения почти сразу пришлось отказаться: после пяти долгих минут сверления наружного стального слоя портативным ручным станком с алмазоборовым сверлом, из-под него полезла герметизирующая мастика. Галлопан проворчал:

– Смотри-ка, гадина такая. Двести лет – а она всё как новенькая…

Назаров сказал:

– Отставить сверление. Приступайте к прожигу.

Капралу пришлось сверло извлечь, и переключиться на лазерный резак.

Дыра при этом варианте получилась, конечно, побольше. Зато мастика их неё не полезла, поскольку скоагулировала вокруг раскалённого отверстия.

На преодоление всех пяти слоёв защиты потребовалось двадцать секунд. Затем, словно маленький гейзер, из отверстия ударила струя газов, сделавшая поток из мгновенно застывших в снежинки и льдинки паров воды сразу похожим на крошечный волшебный фонтан! Эрик Валкес с помощью длинного держака-манипулятора засунул в струю у основания пробирку, которую почти сразу извлёк:

– Можно затыкать! И заваривать!

Капрал Галопан среагировал мгновенно: заткнул отверстие стальным колышком, который тоже держал в длинном держаке. После чего Санчес приложил по торцу пятидюймового металлического конуса большой кувалдой. Колышек погрузился почти заподлицо.

Санчес буркнул:

– Порядок. Давай агрегат!

Пётр Моммсен, которого, как самого молодого, определили в помощники при первой смене разведчиков, подал горелку, удерживая другой рукой баллоны и шланги.

Заварить удалось быстро: за каких-то сорок секунд. Санчес удовлетворённо кивнул, что было нелегко в скафандре:

– Обычная сталь, сэр. Правильно, значит, подобрали рабочую смесь и припой!

Тут в разговор включился и доктор Валкес, уже засунувший пробирку с заткнутой пробкой в портативный электронный микроскоп, и рассмотревший изображение:

– Отлично, сэр! В-смысле, всё отлично видно, я имел в виду. А вот результаты…

– Да, доктор?

– Э-э… Как бы это покультурней… Нет, никак. Хреновые, честно говоря, сэр. Ну, то есть, не совсем, конечно, хреновые – воздух вполне подошёл бы нам по составу: кислорода двадцать один, азот, пары воды. Но… Имеются тут в нём в большом количестве такие… Хм-м… неизвестные мне, но чертовски похожие на болезнетворные, бациллы. И бактерии. И ещё кое-кто особо противный. Похожий на вибрионы сибирской язвы.

– Та-ак… – в тоне Назарова всё же прорезалось разочарование, – Не порадовали, доктор. Но, собственно, мы и не могли рассчитывать сразу – на удачу. Ладно.

Выбрасывайте пробирку, и обрабатывайте держаки, и полость микроскопа. И свой скафандр. И скафандры экипажа обработать не забудьте.

Доктор действительно применил и гамма-излучатель, и тепловой пистолет, и ультрафиолетовый прожектор. Санчес, задравший вверх обе руки, проворчал, поворачиваясь на триста шестьдесят градусов:

– Брешут они всё…

– Что именно, старшина?

– Насчёт того, сэр, что не проникает вся эта фигня сквозь ткань скафандра.

– Вы – про бациллы?

– Нет. Я про наши «средства дезинфекции». Свербит у меня в носу от них, пальцы покалывает, и спина чешется – вот прямо спасу нет! И ещё щекотно.

– А-а, вот оно что… Не обращайте внимания, Диего. – Валкес позволил себе даже хихикнуть, – Это просто – нервное! Гамма-лучи не проникают в пластик глубже доли миллиметра.

– Ага. Точно. И ультрафиолет глаза не слепит!

– Слепит. А надо было прикрыть их.

– А вы не сказали, доктор!

– А вы могли бы и сами догадаться, техник – не мальчик, всё-таки!

– Ну-ка вы, двое уважаемых. – Назарова разбирал смех, хотя он и понимал, что он неуместен, и что всё это переругивание – действительно нервное у его людей, – Я понимаю, конечно, что вы просто не хотите молчать, но заканчивайте уже побыстрее, и залезайте в тамбур. Наружный люк закройте, но внутрь модуля пока не входите. И держитесь там покрепче за поручни. Нам пора лететь к следующему шару.

Санчес, обрабатывая самого доктора, тем не менее не удержался от шпильки:

– Вы ещё скажите доктор, что вам не щекотно!

– Щекотно, конечно. Правда, это от того, что меня за бока щекочет Энди!

Назаров, видевший через камеры скафандров разведчиков, что именно так всё и обстоит, невольно подкатил глаза к потолку, но постарался тон сделать посерьёзней:

– Отставить шуточки и приколы. Времени мало. Всем загрузиться в тамбур.

Видеокамера тамбура показала, что все вошедшие действительно ухватились за поручни и рукоятки. Командир отключил и втянул в их гнёзда магнитные присоски:

– Внимание! Мы отчалили. Я стартую.

На перелёт к соседнему шару и стыковку с его поверхностью ушло не более трёх минут. Практически столько же, сколько на «прожигание» отверстия и отбор пробы с помощью новой пробирки и обеззараженного держака. Ещё через минуту и это отверстие оказалось заткнуто очередной пробкой и заварено, а проба – исследована.

– Нет. Вход сюда нам тоже заказан. Какой-то штамм… вроде тифа. И бруциллёза.

На этот раз «дезинфекция» прошла без комментариев и шуточек.

Ещё два шара во внешнем «периметре» Станции пришлось пропустить – в них зияли дыры – или от осколков, или от метеоритов. И воздуха внутри, естественно, не имелось. Следовательно, рассчитывать в таких – на комфортное проживание, а, тем более, на их запасы воздуха, не приходилось.

Только через ещё семь обследованных шаров и два часа работы им «повезло».

Если везением можно назвать отсутствие во внутренней атмосфере девятого пробуренного шара патогенных или подозрительных микросуществ. Назаров видел, как треснулся перчаткой о затылочную часть шлема исследовавший очередную пробу Валкес, явно в попытке почесать густую шевелюру, отросшую за время «вахты». Кажется, учёный оказался в затруднении. Но голос его звучал достаточно уверенно:

– Похоже, командир, нам наконец попалась лаборатория, где нет болезнетворных бацилл, вирусов, и бактерий. Равно как и того, что можно было бы посчитать генным оружием. Возможно, потому, что здесь разрабатывали другое оружие. Как ни странно, более простое и не столь наукоёмкое.

– Это какое же?

– Химическое. Проще говоря: боевые отравляющие вещества. Его частиц, разумеется, в микроскоп не видно, но о присутствии молекул чрезвычайно ядовитых токсинов свидетельствуют масс-спектрометр, и газоанализатор.

– Вот как? И что же? Они… Необратимо отравили всё внутреннее пространство?