– Поэтому я и догадался, – ответил он почти весело. – Темпераментная особа, которую я успел узнать, ни за что не спустила бы мне такого.
– Так это была проверка! – воскликнула она негодующе.
Он пожал плечами:
– Ты сделала вид, что настроена спокойно сдать кровь на анализ. Меня это устраивало. Но, разумеется, я догадался. – Вин сунул руки в карманы. В этот момент он выглядел особенно неотразимым в своем сшитом на заказ из дорогой ткани костюме и длинном черном пальто. Он склонил голову набок. – Но знаешь ли, я несколько разочаровался в тебе. Ты дважды хотела использовать один и тот же трюк.
Он подошел к ней вплотную, и она резко втянула в себя воздух, совсем близко увидев его мрачные черные глаза, высокие скулы и резкие очертания подбородка, покрытого легкой щетиной.
– Почему ты так меня боишься? – спросил он мягко. – Ты, кажется, считаешь, что я отпетый негодяй, потому только, что хочу принять на себя ответственность за собственного ребенка и жениться на тебе.
Она гневно вскинула подбородок.
– Ты не хочешь жениться на мне! Ты вынуждаешь меня за тебя выйти! Ты не лучше, чем Блайс Фолкнер.
– Хочешь меня оскорбить?
– Он тоже требовал, чтобы я подписала бумаги, заставляющие меня отдать ребенка!
– Но я совсем не…
– По крайней мере, – перебила она, – про Блайса я с самого начала знала, что он чудовище. Но ты, несмотря на твое обаяние, такой же, как он. Законченный эгоист. Ты во что бы то ни стало хочешь навязать мне этот брачный контракт. Так знай: я не буду его подписывать!
– У меня очень мало времени. Мне через пять дней надо быть в Риме. Брачный контракт ждет в машине. На пути в аэропорт ты успеешь как следует его изучить.
У Скарлетт упало сердце.
– В аэропорт?
– Мы поженимся в Лас-Вегасе.
– Я не сяду в самолет!
– Почему это? Боишься, что увезу тебя в какое-нибудь дикое место подальше от цивилизации? Кем же ты меня считаешь? Зачем вообще ты мне отдалась? Зачем цеплялась за мои плечи и кричала от восторга, когда я брал тебя снова и снова?
У Скарлетт перехватило дыхание. Он стоял так близко…
– Я не…
– Царапины от твоих ногтей не проходили целую неделю.
– В постели ты бог. Но у меня тогда еще не было опыта, чтобы устоять перед тобой. Я не продамся тебе и не продам ребенка.
– Предпочитаешь, чтобы наш сын рос без отца? Лишился моего имени, моей защиты, моей любви, хотя все это я искренне предлагаю тебе?
– Ты ничего не предлагаешь даром. Иначе не заставлял бы меня подписывать эти ужасные документы.
– Ты рассчитываешь, что я женюсь на тебе без брачного контракта? Чтобы ты потом смогла отсудить у меня половину моего состояния?
Скарлетт упрямо замотала головой.
– Ничего подобного! Ты не хочешь рисковать, вот и я не хочу. Выход простой – мы не женимся.
Он окинул ее долгим взглядом.
– Потому что ты рассчитываешь выйти замуж по любви? – Он злобно посмотрел на нее. – Ты, как моя мать, готова пренебречь ответственностью, чтобы убежать за романтической иллюзией.
– Конечно нет! Я хочу убежать от кошмара, а кошмар – это ты. Мне не нужны твои деньги.
– Как же ты собираешься одна содержать нашего ребенка?
– Ну… – Она склонила голову набок. – Если ты не будешь меня преследовать и мне не придется скрываться, я бы вернулась в Гештат и научилась готовить жареного цыпленка.
Вин изумленно посмотрел на нее:
– То есть, вместо того чтобы жить в роскоши в качестве моей жены, ты предпочитаешь карьеру простой поварихи?
– Какой же ты сноб! Жареные цыплята делают этот мир приятнее. А ты можешь сказать это о своей деятельности?
– Я владею авиакомпанией.
– Да, и запихиваешь пассажиров, как скотину, в экономкласс, на сиденья размером с почтовую марку.
Он скрипнул зубами, но оставил ее оскорбление без ответа.
– Я очень ценю вкусную еду и уважаю талантливых профессионалов, которые ее готовят. Но, по словам Вильгельмины, ты не из их числа.
– Я научусь! – Скарлетт скрестила на груди руки. – Я работала и училась в государственном колледже на сиделку, и мне приходилось заниматься по ночам, после работы.
– Значит, тебе не нужна моя фамилия, не нужны мои деньги, не нужен брак со мной. Ты предпочитаешь, чтобы у нашего ребенка совсем не было отца, и собираешься выживать с ним на мизерную зарплату низкооплачиваемой работы?
Скарлетт в замешательстве посмотрела на него.
Глядя в ее потрясающие зеленые глаза, Вин понял нечто такое, отчего его пробрал озноб. Он не имел рычагов воздействия на нее.
Он достаточно узнал о Скарлетт, чтобы понимать – рассчитывать ей не на что. У нее нет семьи. Нет денег. На ее сбережения можно разве что как следует пообедать разок в хорошем ресторане. У нее не было даже степени бакалавра, и хуже всего – благодаря Блайсу Фолкнеру у нее не было рекомендаций.
Он не мог понять, почему возникли такие сложности. Почему он не может просто купить ее?
Он решил сменить тактику и, приподняв бровь, сказал:
– Что, если я смягчу контракт и гарантирую выплату один миллион долларов за каждый год нашего брака?
– Нет.
Он нахмурился:
– Два миллиона.
– Вин, тебе меня не купить.
– Все так говорят, но у каждого своя цена. Десять! – сказал он. – Мое последнее слово. Десять миллионов долларов за каждый прожитый в браке год.
Она широко раскрыла глаза.
– Я уже сказала. Ни за какую цену. – Зеленые глаза яростно сверкнули. – Я не дам тебе право распоряжаться собой, как рабыней. И не соглашусь на твое единоличное опекунство над ребенком, если мы расстанемся.
Вин молча смотрел на нее. К своему сожалению, он понял, что верит ей.
– Что мне сделать, чтобы ты передумала?
– Ты ничего не сможешь сделать, – заявила она твердо. – Единственная причина, чтобы выйти замуж, – это любовь. А я тебя не люблю.
– Тебе негде жить, а я могу предложить тебе шесть домов. Или семь?
– Дом без любви нельзя назвать домом.
– Не слышал ничего более нелепого!
И тут Вин внезапно понял! Он использует ее романтическую натуру против нее. Скарлетт волнуют две вещи – любовь и свобода. Ему нужно только дать ей эти две вещи.
Или, по крайней мере, их видимость.
Прежде Вину никогда не приходилось притворяться влюбленным, и он не знал, насколько это сложно. Скарлетт далеко не глупа. Поверит ли она ему?
– Может быть, ты сможешь объяснить мне, что я ошибаюсь? Докажи, что любовь – не иллюзия для дураков.
Она удивленно раскрыла глаза, но они тут же потухли.
– Ради бога! Ты никогда никого не полюбишь. Ты ясно сказал, что брак для тебя – простая сделка.
– Допустим, что я не прав. Ты в самом деле не такая, как другие женщины, которых я знал до сих пор. Я хочу тебя, как никогда не хотел никакую другую. Ты ждешь от меня ребенка. Я уважаю тебя за ум, за горячее сердце. Ты нужна мне. Может быть, именно так любовь и начинается?
Он затаил дыхание, ожидая ее ответа.
– Думаешь, я поверю… что ты можешь со временем меня полюбить? – Она резко рассмеялась. – Ты считаешь меня совсем идиоткой?
– Хотя бы дай мне шанс, – сказал он спокойно. – Чтобы мы увидели, к чему это может привести. Я женюсь на тебе без контракта.
– Что? Но ведь тогда ты рискуешь половиной состояния!
– Может быть, это стоит того, чтобы рискнуть.
Да, он рисковал, рассчитывая, что быстро влюбит ее в себя, приберет к рукам, и она добровольно подпишет контракт, прежде даже, чем успеют высохнуть чернила на их брачном свидетельстве.
– Ну так что же? – тихо спросил он, подходя к ней ближе. – Ты готова рискнуть, если я тоже рискну?
Ему почудилось, что Скарлетт вздрогнула. Она казалась озадаченной, сбитой с толку и беззащитной.
– Но почему? – прошептала она. – Почему для тебя так важно, чтобы мы поженились?
Ему не очень-то хотелось отвечать, но новая роль, которую он играл, – в глубине души чувствительного, ранимого человека, который готов открыть свое сердце для любви, – вынуждала его хотя бы к частичной откровенности.
– Я очень хорошо знаю, что значит расти без отца. У моего сына детство должно быть другим – лучше. Он с самого начала должен знать, кто его родители.
– Как он может этого не знать?
– Семья начинается с общего имени. С дома. Наш малыш будет чувствовать себя любимым и защищенным. Ощущать себя на своем месте, в окружении родных людей. – Он посмотрел ей в глаза. – Скарлетт, выходи за меня замуж. Мой личный самолет уже заправился горючим и ждет. Мы долетим до Лас-Вегаса за…
– Нет! Э-э… доктор Шосс сказала, что схватки могут начаться в любой момент.
– Она также сказала, что пока нет никаких признаков. На всякий случай мы можем взять с собой врача.
– Это не понадобится. Я все равно не сяду ни в какой самолет.
– Почему?
Она прерывисто вздохнула:
– Если я полечу, то погибну. Мы оба погибнем. Папа погиб в авиакатастрофе…
– Да, – мягко сказал он, – но это совсем не значит.
– Две недели назад мой самолет едва не разбился.
Он смутно вспомнил, как читал что-то такое об экстренной посадке в Ирландии самолета, летевшего в Лондон. А Скарлетт продолжала:
– После того, что случилось с папой, я не должна была садиться в самолет ни в коем случае. Но я сказала себе, что это глупо, не послушалась интуиции, и это едва нас не погубило. – Она обхватила живот и яростно замотала головой. – Больше я никогда в жизни не полечу, никогда!
– Но, Скарлетт, – сказал он терпеливо, – в среднем каждый день совершается сотни тысяч перелетов, и почти каждый самолет взлетает и садится благополучно. По статистике.
– Замолчи! Не говори мне о статистике.
Она была близка к истерике. Он почувствовал, что если станет давить, то разрушит зыбкий мостик доверия, который возвел между ними. И он сменил тактику.
– У меня собственная авиакомпания и два самолета для личного пользования. У меня даже есть права на управление самолетом на случай, если приходится пилотировать самому. Я сам могу проверить состояние машины. Лично гарантирую тебе, что с тобой ничего не случится.