– Но…
– Оставим это, Скарлетт!
Ей очень хотелось продолжать расспросы, но что-то в его лице заставило ее замолчать.
– Ладно. Пока оставим. – Она перевела дыхание. – Но раз мы проедем мимо его дома, можно нам ненадолго остановиться, чтобы я с ним познакомилась?
– Мы действительно спешим.
– Пожалуйста…
– Их может не быть дома.
– Обещаю: если мы остановимся и их не окажется дома, то я не буду говорить об этом до самого конца пути.
Вин со вздохом взял телефон и сказал телохранителям, ехавшим позади во внедорожнике, что нужно кое-куда заехать.
Уже начинало темнеть, когда они миновали кованые чугунные ворота в предместье Тосканы. Пока они ехали по длинной пыльной аллее, обсаженной кипарисами, Вин становился все напряженнее.
Скарлетт даже ахнула, когда в конце аллеи показалась великолепная трехэтажная желтая вилла с зелеными ставнями, сиявшая в густых сумерках теплым золотистым светом. Вокруг круглой площадки с фонтаном в центре было припарковано машин сорок.
– Похоже, у них гости, – пробормотала она смущенно.
Вин остановил машину у самой двери и выключил двигатель. Несколько мгновений он сидел неподвижно.
– Только две минуты, – сказал он, убирая руку.
– Хорошо.
Вин направился к двери с видом человека, идущего на гильотину. Телохранители, быстро оглядевшись, последовали за ним на почтительном расстоянии. Скарлетт тоже.
У самой двери Вин оглянулся, стиснул челюсти. Протянул руку к бронзовому молотку и сильно ударил им в дверь.
Потом дверь распахнулась, из нее хлынули яркий свет и звуки музыки. Скарлетт увидела в дверном проеме силуэт седого человека благородной внешности.
– Buona sera, – произнес Вин без всякого выражения. Он едва договорил фразу до конца, как человек в дверях ахнул и с радостным восклицанием, перешедшим в сдавленное рыдание, заключил его в объятия.
Вина душила злость. Он чувствовал себя загнанным в угол. Жертвой манипуляции. А когда-то он дал себе слово, что этого с ним больше никогда не случится, – сделаться чужой марионеткой, которую дергают за веревочки.
Но Скарлетт сознательно намекнула, крутя на пальце обручальное кольцо, что может и передумать насчет свадьбы, если он не выполнит ее просьбу.
Он ненавидел ее за это. До того самого момента, как постучал в дверь виллы.
Вин ожидал, что ее откроет слуга или кто-то незнакомый, поскольку в доме определенно были гости. Но человека в дверях он узнал в одно мгновение. Это был отец.
Последний раз они виделись на похоронах матери, и Вин тогда держался с ним холодно и отчужденно. Совсем не так, как перед тем, в Рождество, когда гостил на этой самой вилле, веря, что нашел место, которое может называть своим домом, и настоящую семью, в которой его любили.
Но когда он вернулся после праздников в Рим и спросил мать, нельзя ли ему жить с отцом постоянно, она расхохоталась ему в лицо.
– Ты не сын Джузеппе, – сказала Бьянка Орсини, затягиваясь сигаретой. – Пора тебе узнать. Я забеременела после ночи, проведенной с одним музыкантом, с которым познакомилась в баре в Рио. – И она улыбнулась своей фальшивой бессодержательной улыбкой. – Просто мне нужны были деньги Джузеппе, вот я и солгала.
– Надо сказать ему, – пробормотал потрясенный Вин.
– Сделай это, и в благодарность он перестанет тебя любить. – Она сжала в пальцах окурок. – Ты правда думаешь, что я позволю тебе жить с ним и этой англичанкой и откажусь от единственного источника дохода?
По иронии судьбы, Бьянке недолго пришлось пользоваться этим источником – она погибла спустя несколько дней вместе со своим любовником.
На похоронах, состоявшихся через несколько дней, Вин едва мог общаться с Джузеппе и Джейн. Они все пытались обнять его, утешить, уговаривали собрать вещи и уехать с ними. Но он знал: стоит им узнать, что он не родной сын Джузеппе, и они тут же откажутся от него. Тем более что у них уже есть собственный ребенок, обожаемая четырехлетняя малышка.
Он не мог сидеть и ждать, пока они его отвергнут. Лучше сделать это первому. И он поехал в Нью-Йорк к брату матери, юристу, который работал с утра до вечера и мало что мог предложить своему тоскующему одинокому племяннику помимо собственного примера убежденного трудоголика.
И вот теперь Вин стоял лицом к лицу с Джузеппе на крыльце виллы. Человек, которого он когда-то считал отцом, сильно поседел за эти годы.
– Добрый вечер, – сказал Вин натянуто на итальянском, и родной язык показался ему покрытым ржавчиной. – Я прощу прощения за то, что отвлекаю вас. Не уверен, что вы меня помните…
Джузеппе приоткрыл рот. В его глазах блеснули слезы.
– Винсенто! – выдохнул он. – Мальчик, родной мой мальчик! Ты наконец-то вернулся домой.
Джузеппе обнял его, и Вин почувствовал, как тот содрогается от рыданий.
Джузеппе отступил, вытер глаза и громко воскликнул на итальянском. Внезапно холл заполнился людьми – в их числе были две темноволосые женщины, одна молодая, другая старше, обе привлекательные и сияющие.
Его мачеха Джейн и… Неужели сестренка Мария, теперь молодая женщина двадцати четырех лет?
Они с радостными возгласами бросились его обнимать, а Джузеппе, теперь уже не скрывая слез, обхватил всех троих одним широким объятием.
Вин заморгал, чувствуя себя так, словно с его души сдирают кожу.
– Кто это? – шепотом спросил Джузеппе на итальянском, заглядывая ему через плечо. Он увидел Скарлетт, которая скромно стояла позади на гравии подъездной дорожки.
Вин взял ее за руку.
– Папа, это Скарлетт, – ровным голосом сказал он тоже по-итальянски. – Она ждет моего ребенка, и мы собираемся пожениться.
– Ты привез ее, чтобы познакомить с нами? – Джузеппе протянул руку и погладил Скарлетт по щеке.
– Она так захотела, – сухо ответил Вин.
– Значит, она уже наша любимая дочь, – обрадовался старик.
– Скарлетт не понимает по-итальянски.
Но тот улыбнулся:
– Она понимает.
Скарлетт действительно с радостной, счастливой улыбкой переводила взгляд с Джузеппе на Вина. Она думала, что помогла им снова обрести друг друга.
Если бы только это было правдой. Если бы это было действительно возможно.
Но в эти мгновения, со всех сторон окруженный любовью, Вин не мог противиться ей.
Борджи повели их в дом, и так легко было притвориться, пусть на короткое время, что он действительно их потерянный и обретенный сын и брат. И что он в самом деле нуждается в их любви и участии.
– Ты приехал как раз на празднование моей помолвки! – радостно сказала его темноволосая сестра, беря его под руку и увлекая через холл во внутренний дворик. – Ты сделал этот праздник незабываемым.
– Ты помолвлена, Мария? – спросил он недоверчиво. – Когда я видел тебя в последний раз, ты была совсем малышкой. Неужели ты меня помнишь?
Она улыбнулась еще шире:
– Признаюсь тебе, что мои воспоминания не особенно связные, но я хорошо знаю тебя по фотографии. – Улыбка сбежала с ее лица. – Папа так часто над ней плакал…
– Мария…
– Но теперь, когда ты снова здесь, все забыто. – Она просияла и провела его через украшенное патио: – А это Лука, мой жених.
Вин решил, что этот Лука, наверное, едва успел закончить колледж.
– Прости, что помешал празднику. Если бы я знал.
– Винсенто, твой приезд – это самый лучший свадебный подарок на свете! Ты видел папино лицо? Он молил Бога об этом. Когда мы послали тебе приглашение, то даже не смели мечтать, что ты приедешь.
Вин не получал приглашения потому, что велел помощнику всю корреспонденцию от семьи Борджи отправлять в мусорную корзину.
– Я…
– И вот теперь ты тоже помолвлен и даже ждешь ребенка, – сказала Мария с сияющими глазами. – Наша семья растет.
Под музыку маленького оркестра в патио гости танцевали при свете китайских фонариков.
Мачеха Вина встала и жестом пригласила Скарлетт последовать за ней. Скарлетт прожевала последний кусочек и тоже поднялась. Она загадочно улыбнулась Вину, приподняв брови, и исчезла внутри дома.
Десять минут спустя Скарлетт смотрелась в большое зеркало.
– Спасибо, – выдохнула она, оглядывая себя со всех сторон. На ней было легкое платье длиной до колена с очаровательными расширенными книзу рукавами.
Джейн ответила ей радостной улыбкой.
– Я его не носила много лет. И очень рада, что у меня сохранилось платье со свободной талией. – Она с нежностью посмотрела на большой живот Скарлетт. – Как это замечательно, – она радостно вздохнула, – что в нашей семье снова родится малыш. Теперь мне пока не придется торопить Марию с детьми.
С первой же минуты знакомства родители Вина отнеслись к ней как к члену семьи. Когда ее привели в патио, она смущенно упомянула, что чувствует себя одетой ужасно, не в соответствии с праздником.
– Ваши телохранители как раз принесли твою сумку, – любезно подсказала Джейн, но Скарлетт покачала головой, с сожалением оглядывая свой наряд. – Остальные мои вещи все примерно такие же.
– Не волнуйся! – произнесла Джейн. – Мне кое-что пришло в голову.
Скарлетт сразу понравилась темноволосая англичанка – кажется, она была сама доброта.
– Я так рада, что мы будем одной семьей!
– И я, дорогая. – Джейн улыбнулась ей в ответ, и на ее глазах тоже блеснули слезы. – Не помню даже, когда последний раз я видела Джузеппе таким счастливым. Ты снова собрала вместе всю нашу семью и продлила жизнь моему мужу. А теперь… – она встряхнула головой и вытерла глаза, – нам надо подобрать тебе подходящие туфли. Кажется, у Марии есть босоножки с блестками как раз твоего размера.
Одев Скарлетт, она расчесала ее рыжие волосы и подкрасила ей губы. Нервничая, как Золушка перед балом, Скарлетт вернулась в патио к шумным, веселым гостям. Она надеялась на примирение Вина с семьей, но и представить не могла, что его семья окажется такой любящей, теплой, готовой с распростертыми объятиями принять Скарлетт и ее будущего ребенка.