Должен заметить, что с гораздо большим интересом я всё-таки осмотрел самоходную установку. Как раз одну такую заканчивали по соседству с нашим заводом. Там, где военные свой заводик развернули. Правда, пришлось договариваться о просмотре с самим генералом Каргальским. Вроде же самоходка – вещь простейшая. Тот же трактор, чуть прикрытый стальными листами, и с установленной на него обычной пушкой. Ан нет. Вояки хоть из чего тайну готовы сделать.
– И с какой скоростью эта тачанка передвигается? – спросил я у инженера, которого опознал по пенсе и чертежам в руках.
Не знаю, с чего мне в голову вдруг пришло это название. Просто показалось подходящим к несколько нелепому сооружению.
– По дорогам до пятидесяти пяти километров в час, а по полю, если оно не сильно мокрое, то где-то тридцать – тридцать пять, – оторвался от бумаг пожилой дядька, продемонстрировав мне усталые покрасневшие глаза и уныло висящие рыжие усы.
– Не густо. Я думал, с нашим двигателем она веселее побежит, – покосился я на стального монстра, недоверчиво разглядывая непонятно откуда взявшуюся башенку с торчащим из неё пулемётным стволом. Странно знакомым. Ага, кожух у «Максима» если ты хоть раз вживую увидел, на всю жизнь запомнишь.
– Первые действительно более шустрые были, а это степной вариант. База чуть шире, броня немного усилена, теперь она просто достаточная против винтовочной пули в упор, и пулемёт добавлен, за счёт перепланировки внутреннего пространства. Почти с тонну веса наросло. У предков-то самоходка на двух бензиновых спаренных движках была, а у нас один. По внутреннему объёму и весу очень приличный выигрыш получился. На первых экземплярах мы почти в полтора раза боезапас увеличили и топливный бак больше сделали, а на «степных» пулемёт добавили.
– Внутрь можно залезть?
– Из башенки хотите посмотреть, – чуть улыбнулся инженер, сообразив, чем вызван мой интерес, – Что же, попробуйте. Только сразу хочу сказать, что к ней привыкнуть нужно. Ах, да. Она же у нас ещё не обшита изнутри, так что аккуратнее там, а то синяков себе наставите.
Да, тесновато в башне, и обзор так себе, через прорезь поверх пулемётного ствола не много чего увидишь. Правда, есть поверху небольшая смотровая щель, прикрытая толстенным многослойным стеклом. Можно оторваться от прицела и успеть осмотреться по сторонам.
– Щит на неё техномагический поставьте, хотя бы пехотный, и вообще огонь – машина получится, – посоветовал я инженеру, вылезая из самоходки и отряхивая испачканные брюки.
– Хех, да это же какие деньжищи! Кто же их нам даст? – всплеснул тот руками.
– Хм, как минимум двоих могу назвать. Князь Гончаров или князь Рюмин, который Константин, – на ходу прикинул я спонсоров предполагаемого фестиваля, заглядывая в ещё неприкрытый моторный отсек. Места там оказалось навалом, запросто можно теплосъёмники поставить.
– Не по чину мне с князьями разговаривать. Разве, генерала попросить, – задумался инженер, нервно теребя в руках бумаги.
– Можно генерала, а могу и я с князьями поговорить, если вы согласны.
– Да я-то согласен, но сами поймите, кто я такой, чтобы подобные решения принимать. Нет, без генерала нам никак не обойтись, и то я сомневаюсь, что это вопрос его компетенции. Как бы в само министерство не пришлось обращаться.
– Эх, как у вас всё сложно. Тогда я про вентиляцию даже говорить не буду.
– Нормальная у нас вентиляция, – обиделся мужик.
– А вы внутрь залезьте и отстреляйте хотя бы половину боезапаса, – посоветовал я ему.
Нет, ну не хвастаться же мне, что у меня уровень доступа к секретным документам высокий. Опять же он не поймёт, отчего старые, ещё от предков оставшиеся воспоминания фронтовиков в имперский секретный отдел попали.
Короче, дел в Камышине столько, что дня мне не хватило. На все уговоры задержаться ещё на сутки, я ответил решительным отказом. За Дашку волнуюсь. Конечно же знаю, что я ничем ей не помогу, но хотя бы рядом буду.
В зале моего дома откуда ни возьмись возник белый рояль.
Понятное дело, что он не сам по себе появился. Это сюрприз. Ага, для меня. А то я всё гадал, чего же мне в доме не хватает. А тут на тебе! Такая красивая вещь на добрую четверть зала раскорячилась. Бля-я-ястит, глаз не оторвать…
– Надо же, радость-то какая! – постарался я изобразить на лице вышеназванное чувство, в смысле – восторг и восхищение.
– Тебе правда понравился сюрприз? – пытливо поглядела на меня Алёнка, а Дарья у неё за спиной сделала такие большие и страшные глаза, что я поневоле часто-часто закивал головой, – Тогда садись за стол, а после ужина тебя ждёт маленький концерт.
Нет, я стал мудрей и выдержаннее. Раньше я бы точно рассказал, что у меня у самого с детства есть мечта. Видели когда-нибудь у военного оркестра барабанщика, с блестящим никелированным барабаном? Во, согласитесь – это восхитительная мечта. Как по мне, так он главный в оркестре. Куда там до него дирижёру с его жезлом. Против сияющего барабана он просто чушь на палочке, или с палочкой, которых, кстати, у того же барабанщика целых две.
Я бы и сейчас на таком барабане побарабанить не отказался. Ну нет, не совсем, чтобы сейчас. Вот Дарья родит, тогда бы и врезал от души…
Отдав должное замечательному ужину, я сытый и благостный уселся в кресло, держа в руке бокал вина. Ужинали мы не одни. Оказывается, на музыкальный был вечер приглашён Шабалин, мои компаньоны по верфям, и Озеров с Бельской.
Надо сказать, что музыку, в отличии от живописи, я люблю. В живописи я с тем же Рубенсом не согласен. Да, дамы у него в основном голые изображены, и это небольшой, но плюс, Зато размерчик у них далеко не мой любимый, и это жирный минус. К примеру обе мои жены, дамы изящные и компактные, по общей массе как раз на одну рубенсовскую матрону потянут.
Но вернёмся к музыке…
Допустим, когда играет полковой оркестр, то ноги сами по себе чеканят шаг с удвоенной силой. Или скажем, плясовая, со свистом и гиканьем. Тут тоже за душу берёт. Так и хочется выскочить в чисто поле и разметать орды врагов. Зато романсы и оперы – это точно не моё. Скука смертная.
Жёны ушли переодеваться, а мы, расположившись поудобнее, неспешно обсуждали недавний вылет в степи. Говорил в основном Озеров, а я лишь поддакивал местами и изредка уточнял некоторые детали. Очень эпично выходило. Гости охали и смотрели на нас с восхищением.
Наконец мои любимые спустились, и даже на мой привередливый взгляд, ничего предосудительного я в их нарядах не нашёл. Подол можно, правда подлиннее было сделать, но тогда он по полу будет волочиться, наступить на него могут, а им никак сейчас падать нельзя. Так что сойдёт и такой.
Играли мои хорошие в четыре руки, да так ловко и быстро, что я рот открыл от удивления. Не предполагал я за ними столь быстрых пальчиков. Ишь, какие трели выбивают. Надо будет печатную машинку в столице присмотреть, а то у меня иногда писанины часа на два набирается. Верите, от ручки вмятина на пальце остаётся.
Размявшись, женушки запели. Да так хорошо, что не передать.
У Дарьи глубокий грудной голос, а у Алёнки звонкий и высокий. А как поют-то замечательно! Вовсе не так, как оперные певицы, которым нужно драть горло, чтобы их весь театр слышал. Мои с чувством выводят. Я даже нос немного задрал от гордости за моих красавиц.
Ну мы и хлопали! Даже Густавсон с Усольцевым, которые заметно конфузились, попав на непривычное им мероприятие, и те свои комплексы отбросили и молотили в ладоши что есть силы.
Под такие же овации были исполнены ещё три песни, а потом Дарья встала, и попыталась подняться, ухватившись за инструмент, но тут у неё начали подламываться ноги. Хорошо, что я быстрый. Успел подскочить, и подхватив Дашку на руки, кинулся вместе с ней по лестнице в её спальню, голося на ходу, чтобы срочно вызывали Джуну.
То, что целительница ещё вчера приехала в Бережково я знал. Жёны и её приглашали к нам на вечер, но она отказалась, сославшись на то, что наряда никакого с собой не прихватила, соответствующего случаю.
Минут двадцать мы провели в бестолковой суете. А потом пришла Джуна, и всех нас выгнала, кого куда. Например я был послан на кухню за горячей и тёплой водой. Обязательно кипячёной. Волновался сильно, поэтому первые два ведра я вскипятил так, что они наполовину расплескались. Немного с магией не рассчитал. Хорошо, что Шабалин, заподозрив неладное, ко мне заглянул на мои чертыханья, выраженные достаточно громко, и помог с кипятком.
Ко по мне, так роды продолжались очень долго. По моим ощущениям, чуть ли не неделю, так муторно и медленно тянулось время. Мои компаньоны уже давно ушли, Бельская прикорнула в кресле у камина, укрывшись пледом, а мы втроём снимали стресс коньяком. Надо заметить, в меру.
Когда, спустя целую вечность, мы в тихом ночном доме услышали детский плач, я бегом взлетел по лестнице.
– Мальчики. Двойня. Здоровенькие. И жена в порядке, – вытеснила меня из дверей Джуна, – Через полчасика к жене заглянешь, и спать иди, – потянула она носом, учуяв запах спиртного.
Глава 61
– Революция! Прорыв, несомненный прорыв! Нет, вы даже не представляете, что натворили! Олег Игоревич, у вас есть право доклада Императору вне очереди. Я настаиваю, чтобы вы им немедленно воспользовались!
Заламывая руки, профессор Фёдоров бегал взад – вперёд по нашему большенькому кабинету, старательно избегая углов кульманов, об которые он уже пару раз чувствительно приложился, Уже полчаса он так носится, пребывая в крайнем возбуждении.
Я, в компании с компаньонами и Мендельсоном пил горячий чай, и следил за тем, чтобы размахивая руками, профессор не снёс со столов какую-нибудь из моделей. Их у нас полдюжины выставлено, и далеко не все ещё находятся в том состоянии, которое мы будем считать окончательным. Скажем так – это перспективные наброски идей, выполненные в дереве и металле. Естественно, в уменьшенном виде. Чертежи, штука хорошая, но на объёмной модели многое иначе смотрится. На той же воздушно – подушковой тачанке мы уже дважды компоновку поменяли. Впрочем, об этом позже расскажу.