От одних впечатлений от этого стоит к себе в дом сбегать, мокрые трусики поменять.
Когда тебе восемнадцать — девятнадцать лет, гормоны просто бешеные, а в голове что только не колобродит.
Первые полёты новых маголётов прошли без особой помпы. Выполнялись чисто технические рейсы. Пилоты знакомились с особенностями аэродромов и маршрута, а аэродромные команды с обслуживанием ранее невиданных летательных аппаратов.
Маршрут у нас пока один: Москва — Питер — Москва. Скоро запустим встречный маголёт из Питера.
Скрипя сердцем, я отдал на маголёты пилотов и штурманов с бомбардировщиков. Их сменила недавно выпущенная молодёжь, уже сумевшая отправить один из учебных самолётов в ремонт.
В наличии у меня пока всего лишь четыре маголёта. Тот первый, двенадцатиместный и три новых, рассчитанных на восемнадцать пассажиров.
Ради увеличения количества пассажиров новым маголётам пришлось пожертвовать одним туалетом, у них на полтора метра увеличилась длина фюзеляжа и нам удалось поплотней расставить ряды сидений. Перелёт занимает меньше полутора часов, так что в расстановке сидений мы руководствовались нормами автобусов дальнего следования. Я лично проверял на макете, как получилось. Со своим ростом я устроился достаточно комфортно и не особо мудрствуя, дал добро на такую компоновку салона.
— Олег Игоревич, как думаете разрекламировать первый коммерческий полёт? — обратился ко мне Артемьев — старший, когда мы с ним остались вдвоём.
Титулование тяготит отца моего приятеля, так что наедине мы без него обходимся, благо статус партнёров это позволяет.
— Просто и действенно. Власти Питера уже предупреждены, что их посетят две Императрицы дружественных сопредельных государств. Ещё два места у меня для вас и Киякина предусмотрены. Десяток журналистов с собой возьмём, один из них от немецкой газеты будет. Знаете, я когда-то сказал их послу, что мы заинтересованы только в мирных полётах между нашими странами. Надо будет развить эту тему. Тем более, что с кайзером и его наследником я в хороших отношениях.
— Москва — Берлин, — негромко произнёс Артемьев пересохшим горлом, — Вы знаете, хоть сын у меня и редкостный оболтус, но я готов ему многое простить лишь за то, что он меня с вами познакомил. Но в то же время я постоянно ему напоминаю, что вы сверстники, но какая же между вами разница!
— Зря вы так, нормальный он парень для своего возраста. Это я ни отца, ни матери не помню, да и Деда у меня рано отняли. А когда я последним в Роду Бережковых остался, то мне и пришлось два Рода наших противников на ноль помножить. Напрасно вы сына попрекаете. Знаете, мне бы не хотелось, чтобы мои дети подростками выходили воевать с теми, кто им теоретически не по силам. Нет в этом ничего хорошего.
— Вы правы, князь, — склонил голову Артемьев, выслушав от меня выплеск откровенности, который я и сам от себя не ожидал, — Скажу больше, но не для передачи, я в ваши годы сам оболтусом был, почище, чем сын. Вспомнить стыдно, что я тогда творил, ещё и в карты играл. Отец не раз грозился наследства меня лишить. Модно это было в те времена за столом с зелёным сукном сражаться. Все повально играли. До того доходило, что во времена моей юности в Тамбове было игральных карт продано на сто семьдесят тысяч рублей, а художественных книг куплено всего лишь на двести пятьдесят рублей. Так вот тогда казначей наш тамбовский, приезжему улану Гарину, сначала все деньги проиграл, потом выезд, имение, а под конец и молодую жену — красавицу, которой тогда только восемнадцать исполнилось[4].
— И что, она согласилась? — не смог я сдержать вполне закономерного вопроса.
— Посмотрела наша тамбовская красавица на улана молодого, которого Бог красотой не обделил, потом на мужа своего пятидесятилетнего. Стянула колечко обручальное с пальчика и мужу в лицо его кинула. Прямо в ночь они с уланом из города уехали и никогда больше у нас не появлялись. Впрочем, в те времена, это далеко не единичный случай был. Бояре жён своих иногда проигрывали, зачастую не навсегда, правда, а так, на месяц — другой. Вроде, как погостить к соседу отправляли. Да и слухи ходили, что в графских, а то, и вовсе, в княжеских Семьях такое случалось.
Что могу сказать. Слушая встречные откровения Артемьева — старшего остаётся лишь удивляться, как просто и бесхитростно жило прошлое поколение.
И вроде времени не так много прошло, а в стране уже абсолютно другие веяния. Много к чему и я руку приложил, иногда совсем невольно.
— Хотел бы я посмотреть, как современные жёны отреагируют, надумай муж их проиграть в карты…
— Да уж, князь. Домострой, не без вашей помощи, в очередной раз в забвение ушёл. И вроде мне, как старшему по возрасту, огорчаться нужно и всяко ратовать за исконно русские наставления семейного уклада, но вот, поверьте, как-то не хочется. Жизнь нынче быстрая пошла, а если мы тормозить начнём, то навсегда отстанем. Так что я на вашей стороне!
Конец