— А ваша жена ещё не слишком молода, чтобы управлять страной? — не смог удержаться Алябьев от подколки, прекрасно понимая подоплёку всего сказанного.
— Если смотреть с этой точки зрения, то и мой возраст кое у кого не так давно вызывал сомнения. Даже причиной дуэли послужил. Можете поверить мне на слово, но я предпочёл бы обойтись без сокращения поголовья князей в своей стране. Как ни крути, а они — ценный ресурс и кроме того — ценнейшие носители генофонда.
— Что-то я не помню, чтобы за всё время нашего знакомства этот вопрос вас всерьёз волновал.
— Генерал, вы не поверите, но я последнее время шарахаюсь в сторону от девушек, если они неожиданно возникают у меня на пути, — признался я.
— Боитесь, начнут приставать? — хохотнул Алябьев, сам того не подозревая, насколько он оказался близок к истине.
— Уже пристают, причём так, что без нарушений правил приличия от них порой крайне трудно отвязаться.
— Замуж хотят?
— Похоже, нет. Отчего-то всем ребёночка от меня теперь захотелось заполучить.
— Вот бы мне так, — едва слышно прошелестел одними губами Нечипорюк, до этой поры изображающий из себя мебель.
Он даже к принесённому ему чаю до сих пор не притронулся. Сидит, внимая каждому нашему слову, как к откровению свыше.
Алябьев лишь кхекнул, помотав головой, а я на минуту — другую попытался представить себе, что меня ждёт дома, если я попытаюсь изобразить из себя радетеля за магический генофонд страны.
Можете поверить, ни одной рабочей версии у меня удачно не срослось. В смысле, с благоприятным на то исходом для моих семейных отношений ничего не выйдет. Не поймут жёны моих устремлений в деле восстановления поголовья магов в Империи, хотя персоны для этого дела очень даже очаровательные порой мне себя предлагают. В мою курсантскую бытность я был бы на седьмом небе от счастья, свались на меня такая благодать. Но отчего-то в то время девушки мне так активно глазки не строили и с довольно откровенными намёками ко мне не подходили. А уж я бы их тогда…
Эх, как жаль…
Третье ноября 212 года от Начала. Петербург.
Особняк на Невском проспекте, украшенный крупной вывеской: «Акционерное общество „Воздухоплавательные аппараты“».
— Господа! Надеюсь все вы успели прочитать разосланный вам загодя доклад о состоянии дел и перспективах на будущий год и мы не теряя времени на его слушание можем сразу приступить к работе?
— Доклад-то мы прочитали, но всё ли там верно и к чему вдруг такая поспешность? — не глядя на председателя совета директоров, хмуро поинтересовался князь Пушкин, один из ключевых акционеров, чей пакет был вполне сопоставим с государственным, — Как я понимаю, мы прилично потеряли в военных заказах и Министерство Обороны планирует полностью отказаться от дальнейшего выпуска артиллерийских дирижаблей. Насколько верна эта информация?
— Можете поставить крест на этом виде продукции. Генеральным Штабом была проведена громадная сравнительная работа и её окончательные выводы показали, что применение авиации в несколько раз эффективнее и дешевле, — весьма спокойно отозвался генерал-полковник Малинин, являющийся на внеочередном собрании акционерного общества официальным представителем от государственного пакета акций.
— Поверили фильмам князя Бережкова? — с некоторой иронией произнёс Пушкин.
— У Генерального Штаба есть много методов, в том числе и перекрёстные проверки. Кроме того, на планировании и оценке итогов работы авиации работали наши доверенные офицеры, а её реальные действия могли наблюдать десятки специалистов, в том числе и наши генералы, — сухо ответил Малинин, — Князь для этого предоставил им свои дирижабли под наблюдательный пункт. Или вы, князь, не доверяете офицерам Генерального Штаба?
— Отчего же, вполне доверяю, — по достоинству оценил князь Пушкин холодный тон полученного ответа и его ультимативное звучание.
Можно даже сказать, вызывающее. Но в этом нет ничего страшного. На людях у них с Малининым всегда контры, зато в гольф — клубе нет более постоянной пары, чем они. Лет пять уже соревнуются друг с другом, перемежая игру неспешными беседами.
Прав, как никогда прав был их многоопытный председатель, когда забил в колокола. Судя по тону генерала, вопрос с отменой поставок артиллерийских дирижаблей в армию решён окончательно и бесповоротно. Как ни крути, а армейский заказ — это почти треть продукции их верфей, приносящая чуть ли не половину общей прибыли.
— Чёрт бы побрал этого Бережкова вместе с его авиацией, — негромко выдохнул Пушкин, но во внезапно возникшей тишине его услышали все.
— Кстати, о князе Бережкове, — председатель, сделав вид, что лично он ничего не слышал, продолжил говорить абсолютно невозмутимо, — От него поступило сразу два интересных предложения. В первом он предлагает нам стать производителем грузовых дирижаблей под его маготехнику, двигатели и системы управления, обещая выкупать по двадцать единиц корпусов в год, а во втором сообщает, что готов попросту купить наш Калужский завод крупнотоннажных дирижаблей.
— А что ему на своих самолётах не летается? — с места задал вопрос Хомичев, один из некрупных акционеров, введённый в директорат ради числа и своего незлобивого, бесконфликтного характера.
— Я так полагаю, что князю Бережкову есть, что перевозить и откуда. Япония, Дальний Восток, Маньчжурия. Он, как никто заинтересован в воздушных перевозках, — глядя в свои бумаги, спокойно ответил председатель, даже не глянув в сторону говорившего миноритария.
— Хм, а если мы воспользуемся ситуацией и цены ему выставим такие, что ух-х-х, — закатил Хомичев глаза под потолок.
— Кому? Князю Бережкову? — покосился в этот раз председатель на Хомичева, как на ненормального, — С его производственными мощностями он при любом из своих крупных сталелитейных заводов легко поставит пару цехов, которые в самое ближайшее время начнут делать то же самое, что и наш завод в Калуге. Мне не хотелось бы это озвучивать, но по некоторым сведениям, с его технологиями мы вряд ли сможем конкурировать. И заметьте, господа, я сейчас говорю только про изготовление корпусов. По двигателям и техномагической составляющей мы уже отстаём, и как бы не навсегда. По крайней мере у нас нет доступа ни к реактивным двигателям, какие сейчас устанавливают Бережковские верфи на свои дирижабли, ни к накопителям, ни к современным системам управления, позволяющим чуть ли не втрое сократить экипаж.
— Интересно, а по какой причине возникло отставание? — не успокаивался отчего-то вдруг разухарившийся Хомичев, вскочивший на ноги.
— Думаю, вам достаточно будет знать, что за последние двадцать лет мы ничего не меняли ни в конструкции дирижаблей, ни и технологиях производства, — сказал, словно выплюнул председатель, любовно лелея свою любимую мозоль, — Устарела не только конструкция наших дирижаблей, но и производственные здания со всеми станками и оснасткой.
Кто, как не он, за последние годы язык до крови стёр, предлагая акционерам вложиться в реконструкцию производства и оплатить изыскания по улучшению дирижаблей. Хотя бы самые минимальные. Но нет. Все были уверены, что армия такие нововведения не оценит и они не окупятся. Дождались. Получите и распишитесь.
— Хм, и за это старьё, весьма смахивающее на дерьмо мамонта, нам ещё и деньги предлагают? Ну, тогда продолжайте сомневаться, господа. Лично я готов проголосовать за продажу завода, — горячо отозвался Хомичев, усаживаясь обратно на своё место и всем своим видом демонстрирующий потерю интереса к дальнейшим разговорам.
— Я бы не стал говорить, что у нас всё так плохо. Есть другой путь. Мы можем восполнить отсутствие армейского заказа перейдя на коммерческие дирижабли, те, что для гражданских нужд, — рассудительно заметил барон Штольц, глядя на председателя.
— И ждать, пока появится конкурент в лице того же князя Бережкова. В отличии от нас он не станет долго думать, а выставит свои модели, гораздо более дешёвые, что в производстве, что в эксплуатации. Я уж не говорю про такие мелочи, как скорость и высота полёта. Здесь мы тоже проиграем. А потом, вы не согласились на реконструкцию, когда у нас были на это средства, а теперь откуда предлагаете их взять? Лезть в кредиты? Нам их могут не дать. Не сегодня, так завтра банки узнают, что мы лишились армейских заказов.
— Но для чего-то же Бережков предлагает купить наши верфи?
— Как будто он это скрывает. Его интересуют наши корпуса. Как не крути, а они одни из лучших в мире и проверены временем.
— Господа, а не слишком ли мы горячимся? Олег Игоревич последнее время показывает себя, как гибкий, умелый и удачливый политик и бизнесмен. И он уже не раз показывал, что готов честно делиться с партнёрами. По нашим временам такой талант — большая редкость. Неудачных начинаний у князя не отмечено, а раз его заинтересовали наши дирижабли, то надо полагать, что это не случайный интерес, а взвешенное решение. Почему бы и нам пристроиться к человеку, которому благоволит госпожа Удача! — с улыбкой произнёс свою речь князь Вяземский.
— Можно попросить вас озвучить чуть больше конкретики? Что именно вы предлагаете? — задумчиво покрутил карандаш в руках председатель совета директоров.
— Пойти по тому же пути, как авиапромышленник Артемьев. Предложить князю долю в нашем обществе, а взамен получить от него доступ к двигателям, новинкам техномагии и остальным технологиям.
— Нам всё равно потребуются вложения в ремонт и обновление станочного парка.
— Вопрос можно решить дополнительной эмиссией акций. Если князь примет наше предложение, то лично я готов дополнительно вложить порядка пяти миллионов.
— Вы так верите в его удачу?
— Скорее в чутьё и трезвый расчёт. Развитие верфей в Калуге основывалось на армейских заказах, но ими же оно и сдерживалось. Мне кажется, князь Бережков смог разглядеть те перспективы, которых мы не видим или ещё не заметили. Решайтесь, господа. Судьба редко разбрасывается счастливыми билетами.