Сажусь. Пытаюсь восстановить дыхание.
Нахожу выключатель и зажигаю свет. Благо, в этой комнате рядом с кроватью на тумбочке стоит светильник.
Пять утра. Мда…Выспалась, блин!
Поднимаюсь с кровати, иду на кухню и наливаю себе воды. За окном уже начинает светать, и этого вполне хватает, чтобы разглядеть очертания предметов.
По дому передвигаюсь практически бесшумно, не хочу никого потревожить. Но внутри меня гложет тревога. Не понимаю почему.
Борясь с противоречивыми чувствами, все же им поддаюсь и на обратном пути заглядываю в комнату, где спят девочки. Приоткрываю дверь и нерешительно останавливаюсь на пороге. В груди щемит.
Надеюсь, мои дочки тоже где-то мирно спят. Их никто не обижает, и малышки, сладко сложив под голову ручки, посапывают на мягких подушках.
– Мама? – Сонный голос одной из близняшек разрезает тишину. Я перестаю дышать, сердце подпрыгивает к горлу. – Ты пришла! Ты принесла мне попить?
– Нет, малышка, я не твоя мама, – отвечаю печально.
– А где тогда моя? – не унимается. – У меня горлышко болит, мне мама очень нужна, – хнычет. – Когда она приедет?
– Не знаю, малыш, – вздыхаю. Жалость к маленькой девочке разрывает душу на мелкие кусочки.
Подхожу к девочке, поправляю на ней одеяло, присаживаюсь на кровать.
– Хочешь, подержу тебя за руку? – предлагаю первое, что приходит в голову. – Могу сказку рассказать.
– Хочу! – Малышка протягивает свою ручку. Беру ее ладонь и вдруг понимаю, что она слишком горячая.
Меня окатывает ледяной волной.
Подхватываюсь, проверяю лоб. Горит!
Не имею ни малейшего понятия, что делать с больным ребенком, но точно знаю, что болезнь пускать на самотек нельзя. В висках стучит от беспокойства.
– Пить хочешь? – спрашиваю первое, что приходит на ум. Видимо, насчет больного горлышка она не придумала.
– Неа, – отрицательно мотает головой.
Только что же просила…
Блин. Просто так не уйдешь
– А я вот очень хочу, – сочиняю на ходу. – Подождешь меня?
– Только если недолго, – шепчет и тут же покашливает. Голос охрип.
На сердце с каждым вдохом становится тревожнее, волнение поднимается волной. Малышке плохо. Нужно вызывать врача!
– Я быстро, – обещаю. Не сдержавшись, целую ее в щечку. – Ложись. Скоро вернусь.
Вылетаю из комнаты, сердце надсадно бьется, ударяясь о ребра. Где Марк?
Останавливаюсь. Судорожно кручу головой в разные стороны, пытаясь вспомнить, в какой стороне спальня хозяина дома. Не помню!
Бли-и-ин!
– Марк, – произношу в пустоту.
Принимаюсь беспорядочно заглядывать в каждую из комнат. Вокруг тишина и темнота. Никого и ничего не слышно.
– Марк! – зову мужчину шепотом.
Не останавливаясь продолжаю искать мужчину. Пытаюсь вспомнить, в какую сторону он пошел, и не могу. Помню лишь, как проводил меня до комнаты и пожелал спокойной ночи.
Открываю дверь за дверью, но спальня хозяина дома мне так и не попадается.
– Где же ты? – топаю, психуя.
Я прохожу весь второй этаж, но так и не нахожу, где он спит. Делать нечего. Придется лечение малышки брать в свои руки.
Спускаюсь на кухню и принимаюсь перерывать шкафы.
– Да блин! – кидаю в сердцах. – Где же ты?
У малышки температура, и я должна точно знать, какая именно. Потому что у маленьких детей от слишком высокой случаются судороги. Это опасно.
Мне нужен градусник. Срочно!
В верхних шкафах нет ничего более или менее напоминающего аптечку. Я перерыла их от и до.
Слезаю со стула, встаю на колени, открываю нижнюю тумбу. Но меня кто-то резко отшвыривает назад.
Марк жестко хватает за плечи, заставляет подняться. Резко разворачивает к себе, я впиваюсь поясницей в столешницу. Больно.
– Ты что творишь?! – рычит, вжимая меня в кухонный гарнитур.
Глаза мужчины горят от гнева, на скулах подрагивают желваки.
– Обокрасть решила? – нависает сверху надо мной. – Так не там ищешь!
Его обвинение бьет хлеще пощечины. Я? Обокрасть? Он нормальный вообще?!
Ударяю мужчину в грудь, отталкиваю от себя.
– Совсем сдурел?! – взрываюсь. – Не нужны мне твои деньги! У меня свои есть! – с жаром произношу.
– Нахрена тогда по шкафам шаришься? – недобро щурится. – Проголодалась? – усмехается надо мной. – Или еще что придумаешь?
Придурок!
– Градусник где? – спрашиваю единственное, что волнует на данный момент. Смотрю мужчине прямо в глаза, сжимаю зубы.
Да, мне обидны его обвинения. Это бесспорно. Только вот сейчас речь не о моих чувствах и в принципе не обо мне.
– У тебя дочка заболела! У нее температура, – цежу сквозь стиснутые зубы. – И если ты не в состоянии проследить за здоровьем дочерей, так хоть няню найми! А то девчонок угробишь, – бью его словами наотмашь. Не только он умеет делать ими больно.
Марк ошарашенно делает шаг назад.
– Высокая? – уже совсем иным тоном задает вопрос. Мужчина обескуражен, вместо гнева в глазах тревога и печаль.
– Без понятия! – шиплю. – Градусник нужен, – повторяю причину своего появления на кухне. – Где у тебя аптечка? – продолжаю допытываться. Ведь должны же в этом доме где-то храниться лекарства. – У нее лоб огненный, медлить нельзя.
Чем больше я говорю, тем сильнее теряется Марк. Ох, эти мужчины!
– Градусник? – спрашивает удивленно.
– Да, – смотрю на него с вызовом. – Только не говори, что его у тебя нет!
– Нет, конечно! – говорит на эмоциях. – Мне он не нужен.
– Ну да, – усмехаюсь. – Серьезным и строгим некогда болеть, – принимаюсь ерничать.
Я зла на Марка до жути! Мало того, что переживаю за малышку, так ещеи он меня обвиняет фиг знает в чем.
– Здесь аптека есть? – не отступаю от своего. Стою напротив мужчины, руки скрещены на груди. Я зла. Непомерно!
Готова прямо сейчас отправиться на улицу за градусником и жаропонижающим. Мне плевать на время, плевать, что я не знаю окрестности. На все плевать!
– Круглосуточная, – добавляю. А то отправит меня в ту, что закрыта. Только зря время потеряем.
– Без понятия, – признается растерянно. Разворачивается и собирается выйти из кухни.
– Ты куда? – кидаю ему вслед.
– К дочери, – оборачивается на пороге. – Пойдешь со мной или так и будешь стоять здесь? – спрашивает с вызовом, вопросительно выгибая бровь.
Глава 13. Марк
– Жаропонижающее при подъеме температуры выше тридцати восьми и пяти. Утром и вечером в одно и то же время давать антибиотик. Какой именно, я вам прописал в рецепте, – разъясняет лечение платный педиатр, которого я вызвал посреди ночи.
Благо, Ермолаев ответил на мой звонок и прислал контакты педиатра. Как хорошо, когда есть живущие поблизости друзья, всегда готовые прийти на помощь.
– Пребиотики обязательно! – акцентирует внимание на этом моменте. – Иначе потом придется кишечник лечить.
– Хорошо, – киваю. Делаю себе пометку, чтобы не забыть.
– Полоскать горло, соблюдать диету, – продолжает. – После пройденного лечения обязательно сдать анализ крови, мочи и сделать ЭКГ.
– Понятно, – уже представляю, сколько проблем будет связано с болезнью.
Мне же на работу нужно ходить! Ума не приложу, как с этим справиться.
По всей видимости, первое время придется таскать девчонок с собой.
– У детей строгий карантин, – отрезает врач, словно прочитав мои мысли.
– В смысле? – охреневаю. К такому повороту событий я совершенно не готов.
– Скарлатина – серьезное инфекционное заболевание, – принимается отчитывать меня. Давно я себя не чувствовал нашкодившим школьником. – Покой, отсутствие контактов с посторонними, диета и никакой физической активности.
– Как долго? – Мысли в голове разбегаются.
У меня сплошные суды, девочки еще не привыкли ни к дому, ни к моему ритму жизни. Я же не могу нанять няню на полный день и сплавить на нее своих больных дочерей.
– Двадцать один день. – От слов врача почва уходит из-под ног.
– Сколько? – переспрашиваю. – Вы не могли ошибиться в диагнозе? Этой болезни же уже давно нет!
– Ну как это нет, когда она есть? – показывает на Анечку. – У второй вашей дочки тоже ждите похожую симптоматику, – «радует» меня. – При ухудшении самочувствия в стационар.
– Даже так? – выдыхаю.
– Все очень серьезно, – печально поджимает губы врач.
– А взрослые? – К нам подходит Майя. – Если в детстве не болели, то сейчас заразятся? – задает животрепещущий вопрос.
– У взрослых скарлатина протекает не так, как у детей. Она идет с симптомами тонзиллита, – поясняет.
Слово для меня малознакомое, но я предпочитаю не вдаваться в углубленное изучение этого вопроса. Как будет свободное время, проверю в интернете.
– Если у вас ко мне вопросов больше нет, то я поехал, – начинает прощаться педиатр. – Пациенты ждут.
– Конечно-конечно, – сбрасываю странное оцепенение. Ловлю себя на мысли, что беспокоюсь за дочерей.
Перевожу врачу оговоренную сумму, провожаю за дверь и возвращаюсь в комнату. Там рядом с детской кроваткой сидит Майя.
– Уснула, – шепчет, поправляя на малышке одеяло. Поднимается. – Не буди ее. Пусть поспит.
Девушка выходит из комнаты, я иду следом.
– Спасибо, – благодарю ее. – Я не должен был накидываться на тебя на кухне, – признаю свою вину. Был не прав.
– Марк, это меньшее, о чем я сейчас беспокоюсь, – заверяет меня девушка. – Анечка заболела, Варечку, по словам доктора, ждет то же самое, у тебя работы невпроворот, – озвучивает основные проблемы. – Вот скажи, что будешь делать? – впивается в меня взглядом.
– Не знаю, – честно признаюсь. На душе тяжким грузом лежит ответственность за дочерей.
– Если хочешь, я могу остаться, – предлагает нерешительно. Сердце оживляется при ее словах.
– Правда? – спрашиваю с надеждой. – Ты готова остаться и ухаживать за больными детьми?
Смотрю на девушку уже совсем иным взглядом. Она так и не призналась, как именно мы познакомились, но это уже не важно.