‒ Ну как? ‒ спросил Ковальский, когда мы уселись в «Гелендваген».
‒ Если тебя не интересует, сколько в их подъезде проживает собачников и пенсионеров, то ‒ никак, ‒ голос Серени звучал не очень-то довольно.
‒ У нас аналогично, ‒ вздохнул Ковальский, ‒ дамочки не оказалось дома.
‒ Что-то в этом роде я и предполагал, ‒ не удивился Серый. Видать, от того так легко нас двоих с ней на встречу и послал. А затем молча уставился сквозь лобовое стекло.
В машине установилась тишина: Серега сосредоточенно пялился в окно, блондин прикрыл глаза и принялся выстукивать какой-то ритм кроссовком, а я вытащила из портфеля телефон и занялась электронной почтой ‒ хоть что-то полезное сделаю, пока тут торчу.
Первым, как ни странно, не выдержал наш лидер:
‒ Макс, может сгоняете в ларек? Я бы съел уже чего-нибудь.
Тот что-то прикинул в уме и кивнул.
‒ Пойдешь? ‒ спросил меня блондин.
Я подумала и согласилась. Уже через несколько минут мы входили в двери неизвестного широким массам кафе, расположившегося в доме, что выходил фасадом на дорогу. Меню ничем порадовать не смогло, так что я взяла себе воду, шоколад и банан. Ковальский столь избирателен не был и под довольным взглядом явно приезжего официанта купил жаренных в масле пирожков, пару чебуреков и морс. Я с сомнением посмотрела на выбор товарища и уточнила:
‒ Ты уверен, что просто не хочешь, чтобы Серега досидел в машине до вечера?
‒ В каком смысле? ‒ не понял Ковальский.
‒ В смысле, что Серый у нас парень крепкий, но даже в его желудке я настолько не уверена, ‒ кивнула я на чебуреки неизвестного происхождения.
‒ Да ладно тебе, ‒ отмахнулся Макс и легкомысленно впился зубами в один.
Серега беспокойства по поводу выпечки также не испытал и уплел штук пять за один миг. А потом запил целой бутылкой морса. Блондин ел хоть и не так ловко, но от товарища отстал не сильно.
‒ Парни, у вас желудки луженые, по ходу дела, ‒ в ужасе покачала я головой, счищая шкурку с банана.
‒ Смотри свой не испорть на таком-то рационе, ‒ обиделся за двоих Серый, который с самого начала почему-то был лоялен к блондину.
Я замолчала и уткнулась в мобильный. «ЦУ» на этот день Алле Михайловне пришлось высылать почтой. В какой-то момент у Макса зазвонил телефон, и после краткого разговора, в суть которого я вдаваться не стала, тот заявил:
‒ Друзья, прошу простить, вынужден откланяться. С вами, конечно, хорошо, но ‒ долг зовет.
‒ Супружеский, что ли? ‒ заржал Сереня, а блондин обиделся и схватив меня за руку, на полном серьезе произнес:
‒ Не вздумай его слушать, Регина, у меня никого нет! ‒ как будто меня это волновало.
Я покачала головой и пробурчала в сторону: «Еще бы». Ковальский отчалил, насвистывая, и мы с Серегой остались одни.
‒ Присмотрелась бы ты к парню, Регина, ‒ ни с того ни с сего вдруг выдал Серый.
‒ С ума сошел? ‒ возмутилась я и пояснила: ‒ Удивлюсь, если найдется человек, которому Макс покажется хотя бы нормальным.
‒ А что, ‒ продолжал гнуть свое Серый. ‒ Холостой, не старый, квартира, машина есть… Кофе опять же хороший любит, значит со вкусом все в порядке у человека.
‒ Серега, ты сбрендил или на солнышке перегрелся? ‒ поинтересовалась я у товарища, а, глянув на того, поняла: издевается.
‒ И все же, я бы советовал к парню присмотреться… ‒ закончил разговор Сереня так же внезапно, как его и начал, а я принялась терзаться: хотел он этим на что-то намекнуть или так просто от скуки языком почесать решил.
После этого мы сидели в машине молча. Серега все также пялился по сторонам. Я попробовала последовать его примеру, но не сильно преуспела: во дворе, на мой сугубо любительский взгляд, ничего достойного внимания не происходило. Двор ‒ как двор, обыватели ‒ как обыватели, людей, походящих внешне на Бора или его дружков, не мелькало.
Очень скоро изучать округу подобно бабке у окошка мне надоело, и я занялась делом, уткнувшись в телефон и костеря себя на все лады за то, что не додумалась взять с собой ноутбук. Работа шла ни шатко ни валко, да еще и голод порядочно отвлекал. Зато Серега вел себя образцово, за что большое ему спасибо. И еще большее спасибо Ковальскому за то, что своевременно избавил нас от своей компании и предоставил мне возможность сосредоточиться. В конце-концов я так погрузилась в документы, что голос Серого, зовущий меня по имени, распознала не с первого раза.
‒ И часто с тобой это случается?
‒ Что? ‒ я захлопала глазами, пребывая в полном недоумении. Секунду назад перед глазами стояли цифры, а теперь ‒ насмешливое лицо компаньона.
‒ Приступы аутизма.
‒ Да ну тебя! ‒ возмутилась я и пояснила: ‒ С головой в работу ушла, ты ж в офис не пускаешь…
‒ Идем, еще раз у зазнобы Боровцева счастья попытаем, ‒ резко сменил тему Серега и потянулся, хрустнув суставами.
Я с удовольствием последовала его примеру, отложила гаджет и размяла затекшие мышцы. На улице глаза, уставшие от полумрака и небольшого экрана, стали слезиться и пришлось сморгнуть несколько раз. «Надо заканчивать с мобильным», ‒ пообещала я себе и сунула аппарат в портфель. Серега, тем временем, закрыл внедорожник, обошел машину по кругу и, кивнув мне, направился в сторону соседнего двора. Возле уже знакомой мне двери парадной никого не было. Мы позвонились в квартиру дамы сердца Бора, но и в этот раз ответа не дождались. Тогда Серый позвонил в соседнюю квартиру и промолвил что-то о заказном письме. Без препятствий мы вошли в подъезд и поднялись на четвертый этаж. Сереня подал рукой знак «молчать» и припал ухом к нужной нам двери, затем минуты три давил на звонок, периодически прислушиваясь к доносящимся из квартиры звукам.
‒ Похоже и правда никого, ‒ сделал вывод мужчина и на всякий случай подергал ручку двери.
Та, как и следовало ожидать, не поддалась. Напарник кивнул собственным мыслям и, скомандовав мне следовать за ним, стал спускаться с лестницы. Еще минут двадцать мы прятались между этажами и играли в шпионов. Возле интересующей нас квартиры было все так же тихо, и мы с чистой совестью покинули подъезд.
На улице Серега милостиво разрешил мне ехать домой, сам же вернулся к дому Боровцева, чтобы продолжить вести наблюдение. Я в этот раз общественный транспорт решила проигнорировать и вызвала такси к ближайшей автобусной остановке. Ждать пришлось минут десять, за которые я успела послать куда подальше двоих подвыпивших ловеласов местного пошиба, с чего-то решивших, что жду я отнюдь не автобус.
В итоге домой я добралась, когда в большинстве окон гаснет свет, а приличные люди ложатся спать. В квартире царила тишина и приятная прохлада. Я включила свет и закрыла форточки в спальне и на кухне. С наслаждением я избавилась от тесных брюк и лодочек на каблуке и накинула домашний халат, доходящий чуть ли не до пола. В холодильнике, к моему немалому огорчению, из съедобного нашелся лишь кусок сыра, да огурец. Пришлось звонить в доставку из ближайшего ресторана и в ожидании заказа делать незатейливые бутерброды.
Спустя минут десять раздался звонок, и я, не потрудившись узнать, кто там, нажала на кнопку домофона. Далеко отходить от входной двери не было смысла, потому я в предвкушении топталась в коридоре, словно собака, ждущая заветный кусок возле пустой миски. Когда послышался звук разъезжающихся створок лифта, я распахнула дверь с полной готовностью встретить уже знакомого курьера. И тот факт, что после звонка в службу доставки прошло не больше пятнадцати минут, нисколечко меня не смутил.
Но вопреки моим ожиданиям за дверью, скалясь во все зубы из-под пышных усищ, стоял Ковальский со своей драгоценной кофемашиной под мышкой.
‒ Привет, а я к тебе, ‒ радостно оповестил он.
‒ Ты с дуба рухнул, Ковальский, ‒ в неверии пробормотала я.
‒ Неа, меня за неуплату со съемной квартиры выперли, ‒ продолжал счастливо лыбиться блондин, как будто принес весть о том, что выиграл в лотерею.
‒ А я-то тут причем?
‒ Где живет Серега, я не знаю, а больше мне в этом городе идти не к кому.
‒ Не мои проблемы, ‒ покачала я головой и попыталась захлопнуть дверь.
Не тут-то было. Макс каким-то чудом успел пропихнуть ногу в створку и поморщился, когда я, не понимая в чем дело, попробовала захлопнуть дверь еще пару раз.
‒ Калечить-то зачем? ‒ возмутился Ковальский, но ногу так и не убрал.
‒ Макс, проваливай, ‒ устало вздохнула я. ‒ Честное слово, не до твоих выкрутасов.
‒ Какие выкрутасы? Человеку идти некуда! Регин, ну пусти переночевать, а? Обещаю, ты меня даже не заметишь, ‒ давил блондин на жалость и, увидев, что я вот-вот готова сдаться, вкрадчиво добавил: ‒ Ты же не хочешь, чтобы я под твоим окном серенады пел на радость всем соседям. В отчаянии я на многое способен…
‒ Входи, ‒ устало распахнула я дверь. ‒ Но только на одну ночь!
‒ Конечно! ‒ горячо заверил Макс и протиснулся в коридор. ‒ Миленький халатик, кстати, ‒ отвесил он комплимент, а я сразу же пожалела, что пустила нахала на порог. Но вспомнив о неожиданном визите людей Баскова, решила, что в компании блондина буду чувствовать себя поспокойнее.
В этот момент опять зазвонил домофон, и Ковальский расценил это по-своему.
‒ Ты поэтому меня пускать не хотела, ждешь кого-то? ‒ посмотрел он на меня с осуждением во взоре.
‒ Ага, ‒ кивнула я. ‒ Поэтому иди спрячься в кладовке и не высовывайся.
Блондин вроде принял слова всерьез и скрылся со своей ношей где-то в недрах квартиры. Но зря я обрадовалась. Стоило только открыть курьеру дверь, как до нашего слуха донесся дурной голос Ковальского:
‒ Регина, дорогая, а где тут у тебя кладовка? ‒ а затем появился и он сам, с всклокоченными волосами и в одних трусах. И когда только раздеться успел?
Потом оценил ситуацию, слегка смутился и, буркнув «извините», удалился на кухню. Я закрыла за курьером дверь и уже не сдерживаясь рассмеялась:
‒ Ну ты и придурок, Ковальский!
‒ Ты специально ввела меня в заблуждение, ‒ оправдывался Макс, впопыхах натягивая джинсы.