— Герберт! — закричала она.
На крик тут же стервятниками слетелись Алико, пребывающий в майке и трусах, Доктор Зло, зачем то превративший свои тапки в уток и теперь ходящий с ними подмышками и Тремонт, непонятно к чему надевший деловой костюм. Они мигом расселись на диваны, ожидая когда хищник пожрет жертву и оставит им падаль, над которой можно вдоволь постебаться.
— Вики! — закричал Ланс.
Девушка аж осела и захлопала ресницами.
— Ты чего кричишь?
— А ты чего?
Алико закашлял, скрывая смех. Вики резко покачала головой, словно сбрасывая с себя наваждение, а потом ткнула пальцем в мирно спящий и храпящий рубашками Сундучище.
— Эта тварь сожрала мои чулки!
— Да-да, — покивал юноша. — Я знаю.
— Знаешь?! — еще больше разъярилась Вики.
— Конечно.
— Тогда какого черта?!
— Да успокойся, — отмахнулся англичанин. — У него диета.
— Если у него диета, то почему страдаю я?
— Все ради любви. Видишь ли, моему Сундучище понравилась твоя сумочка, но он считает себя слишком полным. Носки — слишком тяжелая еда, вот он и перешел на чулки. А, как ты сама понимаешь, чулки здесь носишь только ты.
Вики, чуть ли не задыхаясь от праведного гнева, вцепилась в горло юноши и принялась того трясти, словно пытаясь вытрясти эти самые чулки. Трясшийся Ланс, мир которого танцевал самбо, в котором потолок тесно переплетался с полом, все никак не мог взять в толк — почему трясут его, а не Сундучище. Хотя, скорее всего, девушка поступает именно так, потому что Сундучище, стоявший рядом, весьма грозно рявкал нижним отделением, когда из него пытались достать съеденную одежду.
Трясшийся Ланс, раздумывающий над бренностью бытия и несправедливостью жизни, был спасен появлением менеджера. Она, привычно закатив глаза, сделала втык каждому, привела ватагу гримеров, прикатила стойку с костюмами и велела переодеваться, потому как через пятнадцать минут выход.
Вики, отпустив Ланса, грозно взглянула на него и упорхнула напяливать свое кожаное белье. Собственно, сегодня она только в нем выступать и будет. Стервятники, в образах музыкантов, решили отложить свой стеб на потом и удалились вместо со стилистками. Герберт остался в гордом одиночестве — Роджер покинул его, полетев охотиться на знаменитых Римских голубей. Сундучище же, томившийся от любви, собеседником был хреновым. Да, собственно, и не страдающий Сундучище так же не отличался большим словарным запасом, но хоть слушателем был достойным.
Порывшись в сумке, Ланс не нашел в ней ничего, что могло бы занять его внимание. Конечно он мог звякнуть друзьям, но близняшки были на Фиджи, Миллер и Яковлева готовили свадьбу, Крам обхаживал Грейнджер на своей вилле в Болгарии, а больше звонить было некому. Так Герберт, не найдя варианта получше, превратился в кота и, свернувшись клубком на подушке, заснул, подобрав под себя пушистый хвост.
— Герберт, — постучали в дверь, на этот раз — чем-то деревянным. Наверное, планшетом. — Пять минут.
Кот, оглянувшись, на миг превратился в человека, подхватил футляр, а потом вновь стал котом. Когда-то, как вы помните, Герберт ненавидел свою форму, но сейчас — буквально влюбился. Он всегда мог получить халявную порцию обнимашек и «ми-мишек», находясь в облике пушистого. Да и передвигаться так было проще и интереснее. Ведь человеку затруднительно прыгать по карнизам, а коту — запросто. А ведь иногда так хочется туда запрыгнуть. Хотя, что-то подсказывало Лансу, что хотелось подобное только ему.
Открыв дверь пятой точкой, кот вальяжно вышел в коридор и пошел мимо ошарашенной леди. Выбравшись ко входу к сцене, кошак, следуя традициям, поднялся на задние лапки и с важным видом щелкнул зажигалкой, держа её в двух передних лапах. Не поленившийся Бобби нагнулся и прикурил, а потом замахнулся ногой, но кот вовремя убежал.
— Мяяяу! (Лишь бы коты пнуть. Ироды!)
Именно с этим звуком, кошак поднялся на сцену. Тремонт уже обяхвил его и аудитория, стала рукоплескать и приветственно свистеть. Кот немого постоял у микрофона, а потом превратился в человека.
Распаленный Геб схватил стойку и громко рявкнул:
— Устали?!
— НЕТ, — ревело море.
— Тогда подкинем угля! «Lose my life».
(п.а. Гербертисполняет Papercut Massacre — Lose my life)
Герберт, непонятно каким образом, выдавал акустикой звук, который чисто физически не может выдавать акустическая гитара. Тем боле гитара, на которой есть четыре дырки от пуль, несколько трещин и одна вмятина. Но это не мешало жарить юноше с такой силой, что море взорвалось бурей, настоящим цунами. Люди прыгали, толкались, кричали, на плечах парней футболками размахивали оголившиеся ведьмы, а Ланс продолжал играть.
5 июня 1995г Япония, Токио
Кто-то настойчиво стучал в дверь, но Герберт лишь сильнее кутался в... в общем-то, он кутался в человека, если это вообще было возможно. С ним лежали две прекрасных девушки, которых юноша встретил прошлой ночью в ночном клубе. На пути к отели троица, неведомым способом, обзавелась пакетом травы, и вплоть до этого вечера не покидала номер, лишь изредка заказывая себе еды. По слухам, официант, привозивший тележку, вылетал из номера в состоянии уже давно сваренного рака.
— Dare?
— Детка, — просмеялся Ланс. — Я тебя не понимаю.
— Sate, baka, — захихикали с другой стороны.
— И почему ваш язык мне напоминает «пение» бабуинов в зоопарке? — всерьез задумался Ланс, впрочем скоро ему поднесли самокрутку и Лансу вновь стало смешно и хорошо. — Наверно, потому, что у вас тоже красные попки.
— Chikan!
— О, так вы знаете испанский! — засмеялся парень.
В этот самый момент дверь выбили. И не чем-нибудь, а Бомбардой. На пороге стояла менеджер, а вместе с ней вся группа и продюссер. Мендежр уже хотела что-то сказать, но мигом покраснела и свернула за угол, словно спрятавшись там.
— Алоха, — помахал рукой юноша и на полном серьезе. — Присоединитесь.
— У тебя выход сейчас, — произнес улыбающийся Доктор Зло. — Собирайся, герой любовник.
— Опа, — щелкнул пальцами Ланс.
Он попытался встать, нов место этого скатился с кровати, попутно прокатившись по одной из девушек. Упав на пол, парень приподнял голову и посмотрел на форфоровое личико красавицы.
— А ты кто? — спросил парень. — И что делаешь в моей постели?
Та протянула ему белую скрутку, забитую чем-то зеленым. Парень затянулся и выдохнул облачко дыма.
— Ладно, — кивнул он. — Вид на жительство выдан — можешь не покидать суверенную территории.
— Быстрее давай, — смеялась Вики.
— Уно моменто, — вздернул палец Ланс.
Он нашарил малышку, потом зачем-то стянул какую-то красную тряпку с полки и повязал себе на лоб. Надев сапоги, он накинул рубашку и, закинув гитару, поплелся на выход.
— А штаны?— спросил Алико.
— Чем эти плохи? — возмутился слизеринец.
«Сестрички» загоготали в голос и хлопая «новобранца» по спине, пошли к сцене. Юноша вышел под крики толпы и бурный шквал аплодисментов. Он некоторое время разглядывал микрофон, словно пытаясь опознать в нем хоть что-нибудь, но потом схватил его и шепотом произнес:
— Sexonfire. Написана — только что.
(п.а. Гербертисполняет — King of leon — sex on fire, — перевод — http://www.amalgama-lab.com/songs/k/kings_of_leon/sex_on_fire.html.
Прообраз выступления — http://www.youtube.com/watch?v=X1ZRBPA8SK0 с 3й минуты)
Герберт носился по сцене, танцевал со стойкой микрофона, его глаза порой закатывались, и он словно растворялся в музыке и голосе. Зал бушевал вместе с ним. Уши резали девичьи крики, на сцену летело нежнее белье. Море сходило сума, ловя кайф вместе с маленьким человечком, за спиной которого разворачивалась буря.
По всему миру, матери выключали маговизоры и отбирали палочки у дочерей, чтобы те не могли включить снова. Но те исхитрялись и вновь запускали видео. Слышались слова, о том что подобное нужно запретить, а подобного посадить. Кто-то кричал, кто-то брызгал слюной, а Ланс все играл. И ему было все равно.
7 июня 1995г Республика Корея, Сеул
— ГЕР-БЕРТ! ГЕР-БЕРТ! — кричала толпа.
Ланс стоял за сценой и подкручивал колки. Был его выход.
— Такими темпами, — причитал немного запыхавшийся Тремонт. — Господин Берт, наши концерты с твоим участием в качестве гостя, превратятся в твои концерты, с нашим участием в качестве гостей.
— Завидуешь? — хвастливо спросил юноша.
— Вот когда продашь три платины, тогда буду завидовать, — засмеялся Тремонт.
У самих «Сестричек» было две «платины», что, если верить журналу «Нью-Салем», является абсолютным рекордом магического мира.
— Значит три платиновых, да? — хмыкнул юноша.
Он поднялся на сцену и толпа приветствовала так, как некогда она приветствовала «Ведьминых Сестричек» в Мюнхене. Герберт развел руки в стороны, купаясь в лучах софитов, вспышках камер и эмоциях, дождем омывающих его раскрасневшееся лицо.
Юноша понятия не имел, в какой части мира находится, в какой стране и городе стоит сцена, и купол какого концертного холла накрывает людское море. Но это и не имело значения для Геба. Все, что было важно, это что перед ним стоят зрители. Неважно какие, главное — что они ждут его.
— «Turn It Up»!
(п.а. Гербертисполняет — Sonic Syndicate — Turn It Up — перевод -http://www.amalgama-lab.com/songs/s/sonic_syndicate/turn_it_up.html)
И толпа заревела. А Герберт сверкал в лучах, он на миг стал центром вселенной, заполненной безусловно светлой, позитивной энергией. Казалось, что вместе с ним поет и Малышка, звон которой поток лился из колонок.
Герберту казалось, что он летел по бесконечному космосу, звезды в котором — вспышки камер, планеты — группы людей, галактики — круги слэмщиков. Ланс не знал, что впервые за долгое время он вышел куда-либо без палочки за поясом. Его вишневая подруга так и осталась лежать на крышке Сундучища.