Она перемерила кучу одежды и наконец остановилась на ярко-красной открытой блузке и черных джинсах и все-таки осталась недовольна собой. Обычно она отправлялась в Дуглас на мотоцикле и, соответственно, в традиционном байкерском кожаном костюме, но Джонатан хотел повезти ее на автомобиле.
— Я помогу, мама. — Тори начала накрывать на стол: булочки, которые мать испекла рано утром, свежие сливки и клубничное варенье. Кроме того, в холодильнике хранился еще фруктовый пирог.
— А ты разве не будешь ужинать? — спросила мать, видя, как Тори подсаживается к ним с чашкой чая. — Надеюсь, ты не на диете? Твоя последняя диета привела меня в ужас.
Два года назад Руперт решил, что ей надо скинуть пару килограммов. После этого одежда повисла на ней как на вешалке!
В ответ на это в следующий приезд Тори мать начала готовить ее любимые кушанья и следила за тем, чтобы они были съедены.
В результате к моменту возвращения в Лондон Тори вновь набрала свой обычный вес. Руперт был очень недоволен!
— Я не на диете, мама, — сдержанно ответила она. — Джонатан пригласил меня сегодня вечером в Дуглас, и поэтому...
— Джонатан тебя пригласил? — удивился отец.
Тори вздохнула: ее родители, как и все родители в мире, рассматривали любого мужчину в возрасте от двадцати пяти до сорока пяти лет как возможного зятя.
— Да, Джонатан меня пригласил, — подтвердила она. — Мы, скорее всего, поедим где-нибудь в Дугласе.
— Вот и хорошо, дочка, — легко согласился отец, намазывая булочку сначала толстым слоем варенья, а поверх — взбитыми сливками.
Она с упреком взглянула на него:
— Чего же хорошего? Я просто не хочу, чтобы Мэдисон подумала, будто я была невежлива с ее братом. Не могла же я отказаться!
— Конечно, не могла, Тори, — вмешалась мать. — Он показался мне очень приятным молодым человеком.
Букет желтых хризантем еще стоял на почетном месте в гостиной.
Ничего приятного в нем нет! Что угодно, только не приятность!
— Что сегодня по телевизору, папа? — обратилась Тори к отцу.
— Будет фильм с участием Джона Уэйна.
Еще один любимец отца! Отец с матерью много работали на ферме, особенно в летнее время, и телевизор был их любимым развлечением по вечерам.
Допив чай, Тори встала.
— Через полчаса за мной заедет Джонатан. Вечер такой чудесный, пойду немного прогуляюсь, — сказала она и поспешно вышла, чтобы избежать дальнейших расспросов.
Она просунула большой палец в петлю черной джинсовой курточки и закинула курточку за плечо.
— Возьми ключ! — крикнула вдогонку мать. — Мы уже спать будем, когда вы вернетесь.
— Я не задержусь, — уверенно ответила Тори. Она проведет в компании Джонатана не более двух часов. И этого вполне достаточно!
— На всякий случай возьми ключ, — посоветовал отец.
Тори с неудовольствием перехватила понимающий взгляд, которым обменялись родители. Зря они радовались, между нею и Джонатаном Макгвайром не было и не могло быть никаких романтических отношений, она просто проявляла вежливость по отношению к брату Мэдисон, ее подруги и соседки.
«Когда дама слишком упорствует, это наводит на мысль...»
И что это за внутренний голос такой! Ей тут же захотелось бросить все и вернуться домой!
Она помнила, как отреагировала, когда он коснулся ее губ, стирая остатки мороженого, как накануне во время рукопожатия ощутила то же самое — словно щекочущие волны пробежали по телу.
И что это могло означать?
Она слишком долго жила без мужчины — вот что это означает.
И в этом тоже виноват Руперт! Его собственническое отношение к ней отпугивало всех потенциальных бойфрендов; то есть, по общему мнению, он и был ее бойфрендом, так что вот уже около двух лет никто даже и не пытался подойти к ней, не говоря уже о том, чтобы пригласить куда-нибудь.
Он и на остров ее одну не отпустил бы, если бы у него возникло хоть малейшее подозрение, что она может встретить здесь подходящего мужчину.
К черту Руперта, рассердилась она, он упустил свой шанс два года назад!
Тори зашагала к дому Джонатана. По дороге она помахала людям, расположившимся лагерем прямо посреди поля. Отели и гостиницы острова не в состоянии были вместить такую массу народу, поэтому многие привезли с собой палатки. Отец всегда пускал их на западное поле, он даже устроил там для них туалеты и души, чтобы сделать их жизнь немного комфортнее.
Уже подойдя к дому Бернов, Тори услышала музыку. Мягкие переборы гитары тягуче плыли в вечернем воздухе.
Джонатан Макгвайр? Если да, то он великолепно владеет инструментом!
Тори тихонько обошла дом.
Джонатан сидел в задней части дома на балконе, на коленях у него была гитара, он искусно перебирал струны, извлекая потрясающие по красоте звуки.
Тори обратила внимание на его руки: какие длинные и красивые пальцы, как нежно перебирают они тонкие и податливые струны.
Мелодия была ей незнакома, она рождала в воображении картины любви, сначала обретенной, потом — потерянной, разбивающей сердце. К своему удивлению, Тори почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.
— Какого черта вы тут вынюхиваете и следите за мной?
Злой охрипший голос вернул ее к реальности. Она потрясла головой, пытаясь стряхнуть одуряющее очарование музыки.
Джонатан прекратил играть, вскочил на ноги и, сжав кулаки, с яростью уставился на нее.
На помощь!
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
— Я спрашиваю, что вы тут делаете? — произнес он ледяным тоном.
Тори проглотила комок в горле — никто и никогда не набрасывался на нее с такой яростью.
— Шпионю за вами, как вы правильно заметили, — ответила она севшим от возмущения голосом. — А на самом деле просто решила прогуляться до вашего дома, увидела, что вы... заняты, и решила не мешать, — закончила она, пожав плечами.
Джонатан, прищурившись, смотрел на нее — она его явно не убедила.
— Теперь я знаю, что вы умеете играть. — Она приветливо улыбнулась и с замиранием сердца заметила, что от этих слов взгляд у него еще больше помрачнел. — Вы никогда не хотели заняться этим профессионально? — продолжала Тори. Только бы он перестал молчать: уж лучше гнев, чем это безучастное и холодное молчание.
Он ожег ее ледяным взглядом, наклонился, бережно уложил гитару в футляр и решительно щелкнул замком.
— Что вы в этом понимаете! — произнес он. Тори удивленно вскинула темные брови — это уже не защита, это — открытое хамство.
— Да, я в этом ничего не понимаю, — сказала она то, что он хотел услышать.
Он криво улыбнулся:
— К вашему сведению, это было ужасно. Как я понимаю, вы готовы ехать в Дуглас? — Он бегло оглядел ее.
— Готова. — Тори решительно кивнула.
— Я подойду через пару минут, — поспешно сказал он, подхватил гитару и быстрыми шагами направился в дом.
Присядьте! Не желаете ли чего-нибудь выпить? Очевидно, с ее появлением Джонатан забыл хорошие манеры.
Тори опустилась в камышовое кресло.
Что такого ужасного, если она услышала его игру? Может, просто Джонатан не хотел присутствия незримой публики?
Он появился на террасе в черных джинсах и черной рубашке.
— Возьмите куртку, — посоветовала она, — потом станет прохладнее.
Хорошая погода на острове Мэн — явление недолгое. Расположенный в Ирландском море между Англией и Ирландией остров омывался водами Гольфстрима. Климат был не таким холодным, как в Англии, а летом температура доходила до тридцати пяти по Цельсию, но лето еще только начиналось.
Джонатан вернулся в дом, взял куртку, и они поехали в Дуглас. Он выбрал «ягуар», один из автомобилей Бернов, и вел его на предельной скорости, словно участвовал в гонках.
Они влились в сплошной поток машин на улицах Дугласа.
— Не стоило этого делать, — прервала наконец молчание Тори.
— Через несколько минут мы выедем отсюда, — ответил Джонатан, искоса взглянув на нее.
— Я не об этом. — Она махнула рукой в сторону машин и конных повозок. — Вы расстроены тем, что случилось, — объяснила она и ответ на его вопросительный взгляд, — а вечер безумного воскресенья придуман для того, чтобы радоваться.
Кто-то сердится и капризничает, а она должна терпеть! И ради чего? И вообще вся эта история казалась ей до безумия нелепой.
— Когда я в таком настроении, со мной не очень-то весело, — хмуро согласился Джонатан. — Извините, но вы появились так неожиданно, я играл на гитаре лишь для собственного удовольствия.
Она слегка улыбнулась:
— Мне кажется, я никогда раньше не слышала этой мелодии. А слова к ней есть?
По его застывшему взгляду она поняла, что снова вступила на запретную территорию. О чем вообще можно говорить с этим человеком?
— Если вы считаете, что я плохо играю, то вы еще не слышали, как отвратительно я пою! У меня вообще нет музыкального слуха! — Он избежал ответа на ее вопрос.
— По-моему, вы скромничаете, — отозвалась она спокойно.
Он повернулся к ней и усмехнулся:
— А мне кажется, что вы смеетесь надо мной, мисс Бьюкенен!
Она наконец поняла, что он шутит.
— Всего лишь делаю скромные попытки, мистер Макгвайр, — так же легко проговорила она. — Теперь направо, пожалуйста, поставим машину на одной из боковых улиц.
Но пришлось целых десять минут кружить по переулкам, пока они не нашли свободное место рядом с музеем.
— Ничего, пройдемся, — сказала Тори, и они отправились навстречу праздничной толпе
На главной улице они оказались в толпе, и Джонатан легко взял ее под руку.
— Если я потеряю вас сейчас, мне никогда не найти дорогу к машине, — объяснил он, заметив ее вопросительный взгляд.
— Если мы потеряем друг друга, помните, что мы припарковались около музея, — сказала ему Тори.
Но Джонатан не отпустил ее, его теплая ладонь приятно касалась ее обнаженного локтя. Толпа вокруг них становилась все теснее, и Тори понимала, что, если они не будут держаться друг друга, их разделят, но почему от его прикосновения так зачастил пульс? Почему жар поднимается к вискам и слабеют ноги?