Вот как ему объяснить, как убедит этого карьериста, он должен сам хотеть, сам принимать участие в жизни семьи, которую взял напрокат. Играть с Кирюшей, гулять с нами, проводить время, а не отмахиваться каждый раз со словами «вы меня отвлекаете».
Последние пару дней его и вовсе почти не бывает дома, Дибров готовит свои предприятие к встрече гостей из Китая. Признаться, мне так даже больше нравится, мы с Кирюшей наслаждаемся тишиной, смотрим мультфильмы, играем и много спим.
Неужели это и есть настоящая семья?
Папа постоянно на работе, папе постоянно некогда.
А мама одна с ребёнком, всё время с ним и только с ним.
Интересно, что скажут китайские директора, когда приедут в наш город и увидят такую вот семью?
Вряд ли они поверят в легенду.
Вряд ли захотят подписывать контракт…
Но Дибров этого не понимает.
Или не хочет понять.
Как заядлый холостяк, он всё привык решать и делать сам, чужого мнения просто не хочет слушать, нет никакого «мы», только «он».
И всё должно быть так, как хочет, как требует именно он!
Вот и сегодня, стоило директорам из Китая попросить фотографии счастливой семьи Диброва, как он тут же подключил своего помощника, чтобы тот быстро организовал фотосессию, прямо на квартире.
Не прошло и часа, как в гостиной выставили свет, приехали сразу двое профессиональных фотографов, сам Дибров примчался с работы, как всегда красивый, неотразимый, деловой.
Пока я торопливо переодеваю Кирюшу, сама надеваю платье, купленное к приезду гостей из Китая, сам Дибров отдаёт указания фотографам, как снимать, какие кадры нужны для гостей из Китая, с какой рабочей стороны лучше фотографировать его…
А про нас опять ни слова.
— Что вы так долго? — спрашивает недовольно, когда выходим из спальни, показывает на диван. — Садитесь рядом, всё уже готово!
Боязливо присаживаюсь на краешек дивана, Кирюша у меня на коленях. Чувствую у себя на спине руку Диброва, обнимает меня, улыбается на камеру, говорит сквозь зубы:
— Улыбайся, Юля, не сиди с кислой миной.
Выдавливаю из себя подобие улыбки, стараюсь расслабиться, но не получается. Камеры слепят, яркий свет бьёт по глазам, а Кирюша, непривычный к такому вниманию, начинает вертеть головой, пугаться каждой вспышки.
— Усмири его, — сухо приказывает Дибров.
— Ему страшно, Виктор, он первый раз в таком участвует…
— Тогда успокой, ты же мама.
— Он ребёнок, Виктор! А не игрушка, нельзя его успокоить, просто нажав на кнопку…
— Это твоя задача, — перебивает меня Дибров, — следить, чтобы твой сын был послушным, чтобы вёл себя хорошо и не капризничал…
— Наш сын, — говорю я тихо, чувствуя, как подступают слёзы, — запомни уже, наш сын!
Фотографы неловко мнутся в стороне, а Сафонов, понимая, что назревает конфликт, громко хлопает в ладоши.
— Предлагаю, пока светло, сделать вам всем вместе несколько снимков во дворе! Получатся отменные кадры! Юленька, вы пока собирайтесь, выходите, а мы с Виктором Сергеевичем, кое-что обсудим, догоним вас.
Быстро срываюсь с места, прижимаю к себе Кирюшу, который уже начинает хныкать.
— Всё хорошо, мой сладкий, всё хорошо, никто не будет на тебя ругаться, никто не будет тебя пугать, я не позволю им, никому…
Быстро сажу сына в коляску, выскакиваю из квартиры, пока никто не увидел моих слёз. Мчу к лифту, вызываю, прыгаю в кабину, нажимаю кнопку первого этажа, охранник не успевает заскочить следом, двери закрываются
Всхлипываю, закрыв лицо руками.
Плачу, потому что нет больше сил всё это терпеть!
Не выдерживаю!
Горько от того, что нет пути назад, что не смогу отказаться от это затеи, Дибров не позволит, не отпустит!
Да, он закрыл мне ипотеку, погасил все кредиты…
Но одним щелчком пальца он может лишить меня всего!
Оставить на улице с ребёнком, оставить без всего!
Скажет всего слово, и ни одна приличная компания не возьмёт меня больше на работу, никто не захочет работать со мной!
Господи, за что мне всё это…
Почему раз за разом судьба подкидывает мне всё большие испытания?
Это несправедливо!
И с этим надо что-то делать...
Вытирая слёзы рукой, выхожу из лифта, качу перед собой коляску.
Пытаюсь сосредоточиться на собственных мыслях, найти решение в голове, но не успеваю.
Как только выхожу во двор, ко мне подскакивает незнакомая девушка.
— Простите, подскажите, а вы не знаете, где живёт Дибров?
Отвлекаюсь на неё, не замечаю огромной тени, что мелькает сбоку.
Меня толкают, чуть не падаю на асфальт.
Тут же к коляске подбегает человек в капюшоне.
Хватает Кирюшу.
— Он у нас, валим!
И бежит прочь!
Вместе с моим сыном...
Глава 8
Глава 8
Дибров
Пока спускаемся вниз, в голове полнейший сумбур!
От этой новой семьи напрокат у меня голова кругом, никак не могу привыкнуть, что теперь рядом со мной в квартире живут ещё два человека: молодая девушка, что смотрит на меня испуганно каждый раз, когда видит, и маленький мальчик, который смотрит с интересом, разглядывает и улыбается.
А мне от одной этой улыбки страшно становится!
Не знаю, почему. Может из-за того, что всегда сторонился детей, обходил эту тему стороной, не позволял себе отвлекаться на личную жизнь, случайные романы, короткие отношения, но семья – никогда!
Всегда для меня бизнес на первом плане был, только ему предпочтение отдавала, душу, сердце вкладывал во всё это, своей самоотдачей, своей смелостью всегда восхищал коллег, партнёров, подчинённых, потому и создал такую внушительную империю, потому что никогда ни на кого не отвлекался, шёл своей дорогой, а всё, что тормозит, в жизнь свою не пускал!
А семья для меня всегда была якорем, который не даёт развиваться, удерживает на одном месте, тянет грузом ответственности, не даёт свободы, с которой я могу строить свою корпорацию, зарабатывать миллиарды.
Отец мой много лет назад отказался от внушительной доли в бизнесе, не захотел переезжать в другой город, чтобы развивать производство, остался в маленьком провинциальном городке с семьёй и… остался банкротом. Когда старая фирма прогорела, не выдержал неудачи, начал пить, развёлся с мамой и закончил свой век на обочине жизни.
А всё потому, что якорь его удержал, не дал стать успешным, богатым.
Нет, я ошибок отца не повторю!
Но судьба-злодейка сама испытания подкидывает.
Кто бы мог подумать, что эти работяги из Поднебесной – такие поклонники семейных ценностей. И вот мне приходится второпях придумывать себе легенду, искать семью напрокат, чтобы убедить всех, что Виктор Сергеевич Дибров – идеальный семьянин и достойный партнёр для коллег из Китая.
И вот почти неделю пытаюсь свыкнуться с тем, что рядом со мной живут два человека, что они часть моей жизни, что я несу за них ответственность, что они – часть меня…
Пытаюсь свыкнуться, но не могу.
Сам себя не могу убедить, что я могу стать хорошим мужем или примерным папой, что смогу впустить в свою жизнь других людей и дать им управлять мной, управлять моей жизнью!
Потому что боюсь!
Боюсь, что они отнимут мой успех, отпугнут удачу, как это произошло с отцом, и тогда весь мой бизнес пойдёт по одному месту, останусь не только без производства в Китае, но и здесь весь свой актив растеряю!
Потому и злюсь, не подпускаю к себе этих двоих близко, срываюсь на девочку каждый раз, когда не оправдывает моих ожиданий. Хоть она и правду говорит, что надо и мне стараться, чтобы все поверили в нашу «семью напрокат», но не получается у меня, каждый раз смотрю в глаза её пугливые, каждый раз смотрю на этого пацана смешливого и чувствую, как в груди что-то ноет, будто просыпается там чувство, которого никогда не знал…
А ведь девочка хорошая, настоящая, искренняя, умная, красивая, добрая с сыном заботливая, и Кирюшка её глазастый, такой любопытный, такой серьёзный карапуз… нет, не прогадал я, когда выбрал их в роли своей семьи напрокат, хоть Сафонов и убеждал, что проще бы было актёров нанять.
Нет, эти двое запали мне в душу, потому что они настоящие!
Но даже так не могу быть с ними искренним.
Не могу, не хочу впускать их в свою жизнь по-настоящему!
Боюсь, если впустить это чувство в свою душу, в своё сердце, оно целиком меня поглотит, сделает мягким, сделает домашним, сделает таким же, как мой отец…
Неудачником.
Чем больше об этом думаю, тем сильнее голова гудит. Пока спускаемся, почти не слушаю Сафонова, который без конца трещит о том, что надо бы с девочкой и малышом в свет выбраться, организовать совместный ужин с местными партнёрами, провести генеральную репетицию перед встречей с китайцами…
— Юля!
Выхожу из подъезда и вижу бедную девочку на земле!
Лежит, заливается слезами, зовёт на помощь!
А по двору бежит прочь какой-то негодяй в капюшоне.
А в руках у него пацан!
— Он забрал… Кирюшу… забрал…
Девочка плачет, пытается встать, но от рыданий не может собраться с силами.
— Сафонов – помочь девочке!
Сам командую охране, чтобы догоняли похитителя, не выпускали его со двора и… несусь следом за негодяем быстрее охраны!
Годы бега, годы тренировок дают о себе знать!
За минуту вдвое сокращаю расстояние, бегу наперерез похитителю.
Охрана едва поспевает за нами, но отрезает путь негодяю к машине.
И тогда он просто бежит вниз по улице, надеясь затеряться среди домов!
— Стой! — кричу яростно. — Остановись или хуже будет!
А у самого страх смешивается со злостью! Сейчас боюсь даже не за то, что вся моя сделка с пропажей пацана может накрыться, боюсь за то, что малыш может попасть в такие руки, а если с таким крохой по моей вине что-то случится, не прощу этого себе!
Поэтому делаю рывок, прыжок, ускоряюсь, почти догоняю негодяя.
— Стой, твою мать!
Он, запыхавшийся, уже двигается с трудом.
Ловлю его на перекрёстке, хватаю за руку, разворачиваю.