«Брр».
«Кому брр, а кому первое место на «Визио», так что не надо грязи. И, кстати, предлагаю закруглить твои ночные бдения до четырёх утра. Если я перестал спать, это ещё не значит, что тебе пора подхватывать мои плохие привычки».
Я моргнула. Перестал спать?
«У тебя всё в порядке?» — осторожно написала я. «Потому что если нет, возьми перерыв. Я же чёртов гений, в конце концов. Понапишу за тебя чего-нибудь».
Пауза.
«Нет, Рэйн. Меня спасает работа, так что всё в порядке. Просто неделя выдалась не очень-то весёлая».
Я возмущённо фыркнула.
«Эй, это неделя общения со мной-то не очень весёлая? Ну спасибо, сэр Темнота. Сразу видно мастера комплиментов».
«Мне написать: «дело не в тебе, дело во мне», как в плохих романтических комедиях?» — невозмутимо поинтересовался Ант. «Всё в порядке, Рэйн. Жизнь продолжается. Кстати, я прилетаю послезавтра. Заодно надо подписать кое-какие бумаги».
Моё сердце сделало невозможный кульбит.
Приезжает. Послезавтра. Ко мне.
Ну ладно, не ко мне. И, ладно, у него есть Лена. Но… ведь это значит, что я его увижу, правда?
«Запрёмся в отеле напротив Кремля и предадимся разврату?» — написала я.
«Хм. Я так смотрю, ты вообще перестала стесняться».
«После того, как Трикстер вытаскивала голое бессознательное тело агента Пирса из коллектора, а в итоге эти двое оказались в бродячем цирке, мне уже ничего не страшно».
Я почти наяву увидела, как он улыбается.
«Думаю, разврат и кофе придётся отложить до защиты. Но от шанса поискать вместе бродячий цирк я не откажусь».
«Идёт. Послезавтра?»
«Послезавтра, Рэйн. Спокойной ночи».
Глава 5
На следующее утро я ехала в наш головной офис. Собственно говоря, у «Иннэйт» всего один офис и был, но куда мы, писатели, без пафоса? Да и пьянку в «головном» офисе устраивать веселее.
Надо будет уговорить Ромку переименоваться в штаб-квартиру, весело подумала я, обходя шлагбаум. Может, хоть перестанут таскать крымский портвейн в переговорку.
Вообще, конечно, меня порой раздражала необходимость приезжать в офис каждый раз, когда нужно было что-то подписывать. Но сканов и электронных подписей Ромка не признавал, а на призывы шагать в ногу со временем грозился переехать с Автозаводской аж в Капотню. Так что желающих устраивать революцию не находилось.
В кармане звякнул телефон. Я автоматически полезла за ним, успела увидеть имя Анта на сообщении — и заорала дурным голосом, когда прямо перед моим носом с визгом затормозил чёрный «Фольксваген».
Я так растерялась, что даже не поняла, кто был виноват. Я? Водитель? Шлагбаум?
Наверняка шлагбаум. Вид у него был крайне подозрительный.
Сердце колотилось как бешеное, и я бы с радостью посидела пару минут на асфальте. Но в следующий миг хлопнула водительская дверца, и мне пришлось поднять взгляд…
… На высокого мужчину лет сорока в распахнутом элегантном пальто с соломенно-рыжими волосами, высокого и нескладного, но сероглазого и привлекательного. С той неуловимо-уверенной аурой, которая порой смотрит на тебя с обложек «Форбс».
Хм, поражённо подумала я. А день-то налаживается!
Несколько секунд мы настороженно смотрели друг на друга. А потом он меня удивил.
— Вы говорите по-немецки? — спросил он. На безупречном английском языке, но я тут же уловила акцент. И с сожалением покачала головой. Прости, красавец, не твоя я судьба. Хотя, конечно, могло бы быть дас ист фантастиш. Особенно безупречно строгий тёмный галстук. Эх.
— Только по-английски, — произнесла я на том же языке, удивляясь собственному спокойствию. — Водите осторожнее. Я могу вам как-то ещё помочь?
Он посмотрел на стеклянную дверь здания, потом на меня. Достал из кармана знакомую визитку нашей компании, и я подняла брови. Надо же, какие к нам гости!
— Роман Кора… бельникофф, — произнёс он. — Не знаете ли вы…
Я кивком прервала его.
— Мы работаем вместе. Я вас провожу.
Я осторожно обошла машину и поймала заинтересованный взгляд. Хм. Это ему так приглянулась моя лыжная шапочка?
Я кашлянула.
— Кстати, я Яна Рэйн. Можно по имени, но если вы с деловым визитом, то, наверное, лучше, мм, обращаться более официально?..
Он вежливо поклонился, открывая передо мной входную дверь.
— Людвиг Байерн, и буду рад назвать вас по имени за пределами этих стен. — По-английски он говорил чуть старомодно, но безукоризненно. — Но, честно говоря, не могу поверить в такое везение.
Я моргнула.
— Хм?
Людвиг широко улыбался.
— Вы Яна Рэйн. Вы знаете, насколько популярен ваш «Апрель» у нас в Германии?
Я растерянно смотрела на него. «Апрель». Моя самая первая визуальная новелла. Я оставила её бесплатной, а фанаты из Польши, Франции и Германии перевели весь текст с моей кривой англоязычной версии своими силами. Бесплатные вещи Анта переводили на восемь-девять языков, включая китайский, и он вообще об этом не распространялся. Это просто было в порядке вещей.
Вот с платными переводами, мрачно подумала я, придётся попотеть. Ант предложил оплатить перевод на японский для «Вижуал Артс», но мне не очень-то хотелось взваливать на него одного шестизначную сумму.
Впрочем, придумаю что-нибудь.
— Не знаю, — честно сказала я. — Я ведь не говорю по-немецки. Переводчики обычно пишут мне, что новелла хорошо зашла, я благодарю их за огромную работу, и больше мы не переписываемся. Разве что для того, чтобы обновить версию.
— И вы не отслеживали рейтинги?
— Я не интересуюсь такими вещами, — совершенно серьёзно сказала я. — Не смотрю на рейтинги и не читаю рецензии. Вообще. Иначе я начинаю завидовать и бить посуду, и это мешает мне работать. К тому же кот может порезаться осколком.
Людвиг несколько секунд ошарашенно смотрел на меня, потом рассмеялся.
— Вы очень мудро поступили, что сделали эту вещь некоммерческой, Яна. Её всё ещё продолжают обсуждать, и читатели требуют продолжение.
— Ну… дурное дело нехитрое, — пожала плечами я. — Любой каприз за ваши деньги… а сколько, собственно, денег?
Людвиг широко улыбнулся.
— Мы обязательно переведём все ваши следующие вещи на немецкий. Я лично организую рекламную компанию. Любовь отлично продаётся.
Я невольно улыбнулась ему в ответ. Кажется, этот циник из братской Германии нашёл самый короткий путь к моему сердцу. Лесть, деньги и безупречная элегантность. Я с лёгкой тоской подумала об Анте. Эх, Людвиг, Людвиг, если бы ты ещё и писать умел…
— Может быть, вы тоже пишете новеллы, мечтаете выучить русский и устроиться к нам на работу, и только и ждали подходящего шанса? — с надеждой уточнила я.
Людвиг вновь улыбнулся.
— Вообще-то я приехал купить вашу компанию. Целиком. У вас очень хорошие показатели, и я хотел бы опередить конкурентов.
Я открыла рот.
Картины блестящего будущего тут же пронеслись у меня в голове. Я выхожу за этого красавца замуж и заставляю его продвигать все мои творения, включая тетрадки времён студенчества, которые не читал никто и никогда. Мы сливаем рекламный бюджет в трубу, банкротимся, разводимся… Н-да. Похоже, придётся действовать по старинке и продолжать учиться хорошо писать, уныло подумала я. Как же я этого не люблю, кто бы знал.
Людвиг нажал кнопку лифта.
— Не беспокойтесь, фрау Рэйн, — тут же произнёс он. — «Иннэйт» будет очень ценным приобретением. Если что-то для вас и изменится, то только в лучшую сторону. Мы очень ценим всё, чего вы добились, и собираемся преумножить ваши успехи.
Я вздохнула, заходя в лифт.
— Мы не очень-то любим перемены, герр Байерн. Даже когда они сопряжены с повышением гонораров. Пятый этаж.
Людвиг коснулся кнопки с цифрой «пять».
— Мне особенно хотелось бы поговорить с господином Знаменским и его… партнёршей, — произнёс он. — Главный бриллиант в короне вашей компании. Как мне намекнули, они уже много лет творят вместе. Невозможно переоценить стабильность, фрау Рэйн. Всё-таки новые имена приходят и уходят, но пара, которая уже сложилась, пишет годами и настолько коммерчески успешна… не буду отрицать, что мой главный интерес в вашей компании лежит именно в них. Уверен, когда наш рекламный отдел выпустит их обновлённую биографию, их новые работы произведут настоящий фурор. Немецкие читатели очень любят семейные ценности.
О да, мрачно подумала я. Замужняя женщина. Два соавтора в разных городах. Десять лет разницы, ревность, одиночество, боль в пронзительных письмах.
И я, за каким-то чёртом угодившая между этими жерновами.
— Угу, — вздохнула я. — Мы тут все очень за… семейные ценности. Все как один. Так что смело заворачивайте нас в бумажку.
— Это пока даже не переговоры, — мягко сказал Людвиг. — Всего лишь неофициальный визит. Мы немного переписывались с моим русским коллегой, и я просто хочу посмотреть на его компанию поближе.
— Расскажете о впечатлениях?
— Вам? Обязательно.
Лифт открылся, и я замерла.
Кажется, я только что узнала, как выглядит Антон Знаменский.
Мы с немецким гостем стояли у пустой стойки секретаря, а за ней за стеклянной стеной, открывающей вид на главную переговорную, горел огромный экран. Работал проектор, и на экране один за другим сменялись фотографии-слайды.
Но я смотрела не на них.
Слева от экрана висел рельефный синий постер в классическом стиле компании. Профессиональный коллаж, чёткие шрифты: наши пиарщики знали толк в дизайнерах, и название, выполненное готическими буквами, сразу бросалось в глаза.
«Море безумия — 2». Продолжение сольного проекта Анта.
А сверху была фотография.
Ого, подумала я.
На вид ему было около тридцати; пожалуй, он выглядел даже старше, чем я думала. Тёмно-русые волосы, строгая оправа очков, немного необычный разрез глаз. И губы.
Которые мне вдруг срочно захотелось поцеловать. О чёрт, чёрт, чёрт…
Банить надо за такие плакаты, мрачно подумала я. Или занавешивать и ставить значок «восемнадцать плюс».