Будучи когда-то неустрашимым, опер плеснул себе ещё коньячку. А в ручонках-то дрожь, тремор, однако, господа! Вот, если бы он был один! Но он не один и потому не хотел ворошить в памяти то, что лучше забыть ради душевного здоровья.
Излишне говорить о нежелании вспоминать этого клоуна, ибо клоун оказался весьма опасным, зловещим и непростым, мстительным и коварным существом, от которого хотелось держаться подальше. Да-с, учитывая его возможности, подальше и желательно в другом городе, или ещё лучше в другой стране, для здоровья полезнее, знаете ли! К сожалению, тот злодей жил неподалёку в собственном коттедже, на окраине районного центра, от их города километров шестьдесят, не больше. Бывший опер, естественно, знал, где конкретно.
Встречаться, а уж тем более иметь какие-либо дела с таким субъектом, очень не хотелось ни при каких обстоятельствах, но…!
Вот в это «но» всё и упиралось! На его пенсию не разгуляешься, жена не работает, да никогда и не опускалась до подобного безобразия. Она была из тех красивых женщин, которые позволяли себя любить, но сами особо никого не любили, кроме себя, конечно! По молодости такие дамы крайне разборчивы в выборе спутника, весьма расчётливы, и если Бурбелла (тогда ещё просто молоденький лейтенант Бурдин) женился по любви, то красавица вышла за него замуж по расчёту.
Она считала вполне искренне, что, если осчастливила избранника (хотя на тот момент у неё особого выбора не было), позволила тому носить гордое звание её мужа, он должен быть ко всему перечню её требований ещё и удачливым добытчиком! Ну, вот и пусть добывает всё, что необходимо им в этой жизни, в том числе и дензнаки. Пока он служил честно, богатеем, естественно, не стал, потому что коммерсантов не крышевал, местечко себе тёплое для пенсии не присматривал заранее, а безропотно тянул служебную лямку. Конечно, на жизнь в то время жаловаться было грех! Тогда они не бедствовали. Даже когда родилась дочь, денег, по их меркам, вполне хватало, комплексов по этому поводу не возникало. Вот только годы берут своё, и сейчас он уже не на службе со всеми вытекающими пенсионными последствиями.
Хорошо, с дочкой повезло, умница, не в мать! Планка самооценки реальная, в сообразительности не откажешь, характер есть, но не зашкаливает, да и красой не обделена, вот только это от матери и досталось, слава Создателю.
Вполне нормальная современная девушка, которой и погордиться не грех, но сейчас она — студентка столичного вуза и пока учится, ей надо помогать, ясен перец! С другой же стороны, Барыня щедро платила за помощь ей в делах различных, а деньги ой, как нужны, да и Бурбеллу, предлагавшего свою готовность помочь в чём-либо, никто за язык не тянул. Поэтому он и пребывал в душевных терзаниях, всего себя сомнениями измочалил, ибо понимал — с Ирокезом встретиться придётся! Правда, чем эта встреча для него закончится, он и предположить не мог. И ладно бы для него одного, да ладно бы ещё ничем плохим. Вопрос перед ним назревал существенно важный, ощутимо сильный.
«Думай, подполковник, думай!».
Бурбелла плеснул ещё коньячку и, опрокинув на автомате, не чувствуя вкуса и удовольствия, угрюмо замер, прикрыв глаза. Он прекрасно помнил, как именно этот неопределённых лет, на вид ничем непримечательный мужик в затрапезной серой рубашке и потёртых джинсах заставил весь отдел уважать себя, да что уважать — бояться!
Он сумел доказать, что нельзя бить задержанных только потому, что они задержаны. Что опера издерганные и злые — это можно понять, но права орать и хамить, вымещать свою досаду на контингенте им никто не давал. Нельзя, несмотря ни на отвратительное настроение, ни на усталость, молчаливо, в знак корпоративной солидарности, отвернувшись, пройти мимо, тем самым поощряяя беспредел здоровенных омоновцев. Дубинкой огреть по хребтине наглеца в самых лучших воспитательных целях, да, святое дело, но! Как оказалось, добром такое действо весьма даже может и не закончиться, благополучно может не миновать.
Самое обидное то, что это было направлено не против системы вообще, в принципе, а как бы в защиту его, этого сектанта с диковинным мелированным бобриком вызывающе оранжевого цвета.
Другим словом, он не был борцом за справедливость с какими-нибудь идеями религиозными, нет! Прямо дано было понять, что нельзя трогать его и только его! На остальных сподвижников Ирокезу было абсолютно плевать, он с лёгкостью подставлял их и жертвовал ими словно пешками без всяких душевных комплексов.
И это коллеги Бурбеллы впоследствии чётко осознали, белели от бешенства, но вынуждены были подчиниться непонятной для нормального разума жестокой силе, необъяснимой с точки зрения обыкновенного человека. Даже если человек этот государев и носит форму.
Да, действительно, другой такой личности из когорты оккультистов, этих псевдонаучников и всяких там сектантов, спиритов, магов и хиромантов, а вернее сказать аферистов и шаромыжников, дурящих разум, вбивающих всякую ерунду в головы гражданам, он не смог бы вспомнить.
До определённого момента Бурбелла презрительно относился к этой публике, да и в их отделе отношение всегда было такое же, что неудивительно для нескольких десятков психически здоровых мужиков, тащивших службу. Немало у них мелькало различных прощелыг и авантюристов, промышлявших на «разводе лошков легковерных».
По заявлениям граждан таких ловили и воздавали «по заслугам их», кому-то вправляли мозги амбулаторно, кого-то отправляли в соответствующие заведения «отдохнуть» пару-тройку лет от жизни тяжёлой на воле.
Но после дела «Секты» он внутренне был потрясён и, чего скрывать, благодарен судьбе, что заваленный другими проблемами только самым краем прислонился тогда к тому шумному процессу. Потому и дослужил до пенсии в здравом уме и при целом организме.
Были и ещё, конечно, счастливчики, проскользнувшие сквозь зубья мстительных вил без ущербных последствий для себя, ибо эти служивые вовремя сделали соответствующие выводы, имея перед глазами печальные примеры менее везучих коллег.
Вспоминать и рассуждать на эту тему уцелевшие сотрудники не любили, да и неудивительно! По сути дела, целый отдел доблестной полиции не смог справиться с каким-то плюгавым попугаем с оранжевой нелепостью на голове и законопатить его на вполне заслуженный срок!
Нет, в итоге секты, как таковой, не стало, а основную массу «лапотников и шестёрок» разогнали кого куда. Особо рьяные сектанты обоих полов отбыли в лагеря и надзорные поселения с различными сроками в зависимости от тяжести содеянного. Часть отправили на принудительное лечение, но вот с главными фигурантами система дала непонятный сбой, и всё случилось с точностью наоборот! «Самого Избранного» вообще в глаза ни один опер не видел, и ни одного дня тот не провёл за решёткой, хотя тайное наблюдение за логовом сектантов велось больше месяца, и практически все личности были установлены.
Так как незадолго до этого в «Секту» попала парочка чад из уважаемых семей, а их родители подняли немалую волну, терпение властей закончилось, были подключены дополнительные службы, применялись всевозможные технические уловки, всё снималось и записывалось. Фиксировались все входящие и выходящие люди и машины, обложили их «базу» круглосуточным плотным и надёжным кордоном наблюдателей, всё это стоило операм немалого количества времени, нервов и седых волос, да и не только им.
До этого тоже поступали сигналы, но какие-то неясные, малопонятные. То ли квартиру сектанты отжали, то ли дом в пригороде, вроде пропала бабка из одной семьи и не найдут никак, ветеран вдруг исчез со всеми материальными накоплениями, и как будто его видели с парочкой сектантов. Ходили слухи и про курьеров, везущих транзитом через их город наркотики и находящих приют в этом «Приюте», но только опять всё на уровне сплетен, явных фактов не было.
Другим словом, обитель была на подозрении, но реакция руководства на тот момент оставалась вялой, и потому процветала потихоньку эта община в несколько десятков человек за высоченным глухим забором.
Известно, что всё бывает до поры до времени. Наконец лопнуло терпение и у местных властей после скандала, поднятого родителями пропавших чад. Да ещё вдобавок вскрылась в то же самое время финансовая махинация с коммерческим отделом местного банка «Шексна Плюс». Это отделение являлось филиалом крупного столичного банка, тот же, в свою очередь, был дочерним испанского Banco Sabadell. Там, в «Шексне» этой, всплыла мутная история с пропажей служащего и, естественно, вместе с крупной суммой в валюте, и опять-таки якобы причастна «Секта».
Итак, таинственный идейный вдохновитель — глава этой секты, неуловимый для правосудия, был неизвестен, хотя все знали со слов тех же сектантов и отлично понимали, был у них заправила! Да ещё какой! Чтобы так запудрить мозги нескольким десяткам людей, надо быть весьма талантливой личностью! «Избранный» паствы не чурался, для каждого имел доброе слово, мудрый совет и искреннее участие. Общался со всеми, ни от кого не прятался, вот только на допросах его описывали по-разному.
Причём преданные ему сподвижники были уверены в своей правдивости, но только озадаченные опера, сравнивая показания, так и не поняли, кто же такой был этот гуру на самом деле? Почтенный старец? Бородатый мужик в расцвете лет, похожий на Гришку Распутина? Или, как утверждали некоторые, их направлял на путь благословленный чернокожий товарищ, Батюшка Пьер! Другие описывали «Ведущего к истине» желтолицым азиатом с узкими глазами и седой бородкой, прибывшим с Тибета для всеобщего просветления местной черни. А вот сёстры Феодория и Феофания вообще в один голос клялись и молились за здоровье матушки-управительницы Ираиды, которая была всему голова со светлейшим нимбом благочестия.
Все, кто работали по этому делу, были далеко не наивные люди и выводы делать умели, тем более в то время следствие только-только стало разбираться, ещё было далеко до суда, а уже начиналась наглядная непонятная чертовщина. Нет, не зря дело «Секты» прослыло непростым и весьма громким, а для многих служивых ещё проклятым и роковым.