К нам спешит растрепанная дородная женщина и эмоционально размахивает руками.
— Значит, ты Соня? — с улыбкой спрашиваю я. Поддаюсь порыву и нежно касаюсь щечки кончикам пальцев, стирая соленые капли.
— Да, а ты?
— А я Тася.
— Вот непутевая! Зачем опять сбежала? — доносится до нас женский крик, а сама надзирательница приближается.
— Чтобы маму позвать, — огрызается на нее Соня.
— Сколько раз тебе говорить, умерла твоя мама. — Женщина оказывается рядом с нами, грубо хватает Соню за запястье и дергает к себе.
— Подождите, что вы делаете? — пытаюсь заступиться, но в глазах этой женщины столько злости, что вряд ли это поможет.
— Забираю негодницу, — недовольно шипит та. — Еще и на цепь посажу, устала носиться за ней по всей территории.
— Ну так же нельзя, — качаю головой и от волнения кусаю губы. Не понимаю, как можно так обращаться с малышкой, еще и брошенной родителями. Она же ни в чем не виновата.
— А как можно? — рявкает на меня женщина. — Вдруг с ней случится чего, кто отвечать будет? — машет на меня рукой и тащит Соню к зданию Дома ребенка.
— Пусти, я хочу к маме! — Девочка всеми силами упирается и кричит, разрывая мое сердце на куски. Невозможно выдержать. Глаза невольно наполняются слезами, и горячие капли текут по моим щекам.
— Нет у тебя мамы, а не прекратишь хулиганить, и не будет никогда!
— Неправда! — отчаянно кричит Соня, захлебываясь слезами, вырывается и бежит к зданию.
— Зачем вы так? — спрашиваю с укором и качаю головой.
Пытаюсь как-то оправдать эту жестокость, но не могу. В голове не укладывается, как так можно. Этой девочке сейчас страшно и больно, а пожалеть и приласкать некому. Это даже не профдеформация, а какая-то халатность или непригодность.
— Не лезьте вы не в свое дело, — фыркает женщина и идет за Соней.
Я лишь грустно вздыхаю и с жалостью смотрю им вслед, но сделать ничего не могу. Это система, ее не перестроить по щелчку пальцев. А полномочий у меня никаких нет.
Телефон призывно вибрирует в кармане. Смотрю на дисплей — номер неизвестный. Сдвигаю зеленую трубку в центр и прикладываю к уху.
— Алло, — выдыхаю расстроенно.
— Здравствуйте, Таисия Игоревна? — раздается в динамике недовольный женский голос.
— Да, — отвечаю я и озадаченно хмурюсь.
— Вы записаны на укладку, придете?
— Конечно! — спохватываюсь и резко ускоряюсь в сторону нужного здания. — Уже бегу.
— Мы вас ждем.
Звонок сбрасывается. Убираю телефон в карман и спешу в салон, ругая себя за нерасторопность.
Настроение опустилось ниже нуля, а желание куда-то идти пропало напрочь. Не понимаю, как буду веселиться на вечере встречи одноклассников, когда маленькая девочка так страдает. Господи, что ж мне так везет-то? Зачем я пошла пешком? Могла же взять такси… а теперь не могу найти покоя. Фантомы преследуют, выворачивая душу наизнанку.
Я словно нахожусь в какой-то прострации и со стороны наблюдаю за происходящим. Парикмахер колдует над моими волосами, укладывая их в красивую прическу, а я неотрывно смотрю на себя в зеркало и не вижу отражения. Перед глазами лицо девочки за прутьями высокого забора. Огромные голубые глаза, из которых катятся слезы, и дрожащие губы, что-то шепчущие мне.
«Мамочка» — эхом звучит в ушах и колючие мурашки прокатывают по телу. Бедный ребенок. Сердце болезненно сжимается. Как ей, наверное, одиноко…
Надо как-то взять себя в руки. Нельзя же зацикливаться. Столько брошенных детей в нашей стране, всем не помочь.
— С вами все в порядке? — словно сквозь вату слышу голос парикмахера и фокусирую на ней взгляд.
— А? Что?
— Ваш телефон звонит который раз, — кивает она на мой гаджет, дребезжащий на полочке. Так углубилась в свои мысли, что не слышала совершенно.
— Извините, — переворачиваю экраном вверх и вижу с десяток пропущенных сообщений от Ульяны. — Вы закончили?
— Практически да. — Девушка доделывает последние штрихи и отпускает меня.
Сбегаю в соседнее помещение и перезваниваю подруге.
— Тась, ты готова? — взволнованно отзывается та.
— В смысле? Конечно нет, — недоуменно округляю глаза. — Я еще в салоне…
— Время-то уже!
Хочу сказать, что передумала идти на мероприятие, но не решаюсь и закусываю губу, ругая себя за трусость. Но противостоять урагану Ульяна у меня нет резервов.
— Я все успею, — выдыхаю я обреченно, понимая, что отмазаться не удастся все равно.
— Знаю я тебя, копушу, — поддразнивает Уля, а я невольно улыбаюсь.
— Вообще-то это ты всегда опаздываешь, — напоминаю с готовностью и закатываю глаза к потолку. Не было еще ни одного раза, чтобы Ульяна пришла к назначенному времени. Ее всегда приходится ждать.
— Скорее, ты приходишь раньше, — фыркает она и быстро переводит тему. — В каком ты салоне?
— На Бутлерова.
— Жди меня там, я за тобой заеду…
— Это что, конвой? — смеюсь, потому что похоже больше всего именно на это. Уля переживает, что я сбегу и ей не удастся затащить меня на эту идиотскую ярмарку тщеславия. Далась она ей…
— Да прям, — снисходительно отвечает подруга и чуть тише добавляет: — Надо рассказать тебе кое-что важное.
— Что же?
— Ну не по телефону же. Все, жди.
Сбрасывает звонок, оставив после себя интригу. Как всегда, растормошила мое любопытство и пропала. Но делать нечего, придется ждать.
Обреченно вздыхаю и возвращаюсь в салон, где меня ждут на макияж. Присаживаюсь на кресло и прикрываю глаза, отдаваясь в руки профессионала. Нечасто я позволяю себе подобную роскошь, но сегодня приходится. Зачем мне это? Пустить пыль в глаза одноклассникам? Чтобы все думали, что у меня все просто замечательно? Только, по сути, это ничего не решит и никак мне не поможет. Зато хоть жалеть не будут, что тоже немаловажно.
Глава 3 Таисия
Моя маленькая кухня хороша тем, что до любого предмета можно дотянуться, не вставая со стула. Нажимаю на кнопку чайника, достаю чашки и, оставив Ульяну хозяйничать дальше, убегаю переодеваться.
Вопреки уговорам подруги я выбрала скромное платье-карандаш темно-синего цвета, с небольшим V-образным вырезом и длиной чуть ниже колен. Бордовые туфли и клатч искусно завершают образ. Придирчиво осматриваю свое отражение и ищу изъяны, но, к счастью, не нахожу.
Платье сидит идеально по фигуре, облегая где нужно. Я из тех женщин, что едят на ночь сладости и не толстеют. Хоть в чем-то мне повезло, грустно улыбаюсь своему отражению и брызгаю любимыми духами. Сбрасываю невидимые пылинки с темной ткани и выхожу из комнаты.
— Какая же ты хорошенькая, — восклицает Ульяна, увидев меня.
— Ой, прекрати, — отмахиваюсь я и, отложив клатч в сторону, беру чашку с кофе.
— Ну правда. — Подруга поднимается на ноги и придирчиво меня рассматривает со всех сторон, пока не кивает на лицо. — Смоки идеально тебе подходит. Глаза такие выразительные стали…
— Ульяна, ты торопила меня, чтобы осыпать комплиментами? — снисходительно спрашиваю, желая как можно быстрее закончить этот цирк. Она явно что-то затеяла, а сейчас пытается пустить пыль мне в глаза.
— Конечно нет, — сразу сдается Уля и достает из сумочки какие-то документы. — Вот, смотри, — старательно разглаживает сложенные в несколько раз листы.
— Что это? — удивленно заглядываю ей через плечо, пытаясь рассмотреть хоть какие-то детали.
— Это досье на всех холостяков, что будут на сегодняшнем вечере, — произносит она назидательным тоном и гордо вскидывает подбородок.
Я едва сдерживаюсь, чтобы не засмеяться в голос, такой абсурдной кажется ее затея. Просто верхом идиотизма.
— Ты серьезно? — уточняю на всякий случай.
— Абсолютно, — не сдается Ульяна. Жестом предлагает мне сесть напротив и отпивает из своей чашки несколько глотков.
— А зачем они нам? — присаживаюсь, откидываюсь на спинку и складываю руки на груди. Давно подруга не занималась сводничеством, прямо обострение какое-то случилось.
— Не нам, а тебе, — как ни в чем не бывало хмыкает Уля. — Ты посмотри на себя. Умница, красавица и до сих пор одна.
— Ты, между прочим, тоже не замужем, — сухо замечаю я.
— Я не замужем по призванию, да и жалко их, тварей беспомощных, — хихикает сама с собой. — А ты создана для семьи и уюта.
Тема, мягко говоря, сложная. Тысячу раз обсужденная вдоль и поперек.
— Жила столько лет без семьи и еще проживу, — тяжело вздыхаю. — Да и кому нужна бесплодная тридцатилетняя тетка. Заканчивай, — сокрушенно качаю головой.
Всегда мечтала выйти замуж по любви. Но любовь, как оказалось, не всегда заканчивается свадьбой. А по-другому я уже не хочу. Помню, как это бывает, и все остальное в сравнении кажется блеклым и безжизненным. Нет, на замужество ради замужества я не готова. Да мне и одной хорошо. Сама себе хозяйка. Невольно вспоминаю Соню, и дыхание срывается. Малышка… вместе нам было бы еще лучше…
— Ну не тридцать нам, не надо, а почти не считается. — Голос Ульяны прерывает поток мыслей. — Да и выбирала я специально тех, у кого уже есть дети. Вот, смотри.
Обреченно вздыхаю и склоняюсь над бумагами.
— Ванька Лаврентьев из параллельного класса, в разводе, двое детей и небольшой домик на берегу моря.
— Уль, — тяну укоризненно, глядя на этого лысого коротышку с усами, как у таракана и пивным животом.
— Ладно, дальше, — фыркает она, соглашаясь. — Вот Сашка Карпов, между прочим, айтишник. Денег много, а тратить некуда. Почему не на тебя?
— Потому что он зануда. Не думаю, что сильно изменился за десять лет, — напоминаю я. — А еще у него мама о-очень требовательная женщина.
— Согласна, — вздыхает Ульяна, растеряв весь свой запал. — Ну вот еще один. Последний вариант. Для себя берегла, но отдаю тебе, как лучшей подруге. Миша Ходаков…
Закатываю глаза к потолку. Этот Миша еще в детстве был жутким живодером.
— Ну с этим-то что не так? — недовольно ворчит подруга.
— Абьюзер чистой воды.
— С чего ты взяла-то?