— Я живу примерно в ста километрах отсюда, дом большой, так что места полно.
— И-и-и-? — не понимаю логики, вернее, понимаю, но боюсь, что поняла неверно. По крайней мере, я на это очень надеюсь. Просто не может быть, что…
— И вы с Катей поедете ко мне, поживете у меня, пока ваша бабушка не вернется, — подтверждает мои догадки, ставя меня перед фактом.
Но, как поняла, он любит это делать. Любит заставать людей врасплох.
— Нет, я так не могу, — категорично мотаю головой. — Уверена, мы сможем найти другой выход.
Теоретически я бы могла поселиться на время в бане. Могла бы, если бы была одна. Но для дочки такие условия неблагоприятны.
— А если не сможете, тогда что? Будете скитаться по поселку в поисках временного ночлега? А если и его не найдете? — Богдан филигранно нагоняет на меня жути. — Ладно ты, но подумай о дочери и о ее комфорте. И потом, как я понял, твой муж вас бросил.
Резко закрываю глаза и издаю обреченный вздох, мечтая провалиться сквозь землю. А тетя Люба как заверещит на всю округу:
— Чего-чего? Степан тебя бросил? Вот те раз! А как так вышло? А когда? Почему? Неужели…
И пока женщина не начала строить догадки насчет моего нового знакомого, я спешу разъяснить ситуацию.
— Да на самом деле история стара как мир. Вроде как Степан нашел себе новое увлечение, а мы с Катюшей стали не ко двору, — говорю я как можно тише и снова вздыхаю тяжко, мысленно проклиная на чем свет стоит длинный язык Богдана Никольского. — В общем, как-то так.
— Да тьфу на него! — с брезгливой гримасой ругается тетя Люба, плюясь в сторону. — Ты не переживай, Наташ, бог отвел, как говорится. Ты девка молодая, красивая, хозяйственная, найдешь еще себе мужчину достойного. Кто знает, может, он сам тебя найдет, — произносит она, стреляя глазами в Богдана Никольского, а тот снова вставляет свои пять копеек, восклицая:
— Абсолютно с вами согласен! Никогда не поздно начать жизнь с чистого листа. Так почему бы не начать ее в новом городе? Побудете моими гостями, пока не встанете на ноги, а дальше видно будет. Сразу отмечу, за проживание ни копейки с вас не возьму.
Да с чего вдруг такая невиданная щедрость? Подозрительно всё как-то.
— А этот молодой человек дело говорит, — одобряет тетя Люба, а затем прищуривает свои зенки. — Извините, а я могла вас где-то раньше видеть? Лицо у вас уж больно знакомое.
— Сомневаюсь, я в ваших краях впервые, — отрезает Богдан, сразу же разворачивается к тете Любе спиной и меняет тему: — Если пожелаешь, я могу подключить своих людей. Они найдут санаторий, где отдыхает твоя бабушка, съездят до него и объяснят ей всю ситуацию. Но до тех пор вы поживете у меня. Что скажешь, Кать?
— Я согласна! — восклицает дочурка, даже не раздумывая, и дергает меня за руку. — Мам, и ты соглашайся.
Я в шоке от Кати, но ей это простительно. В данной ситуации меня больше всего возмущает поведение Богдана Никольского.
Кто давал ему право воздействовать на ребенку путем запугивания?
Он же реально жути больше нагоняет, пользуясь восприимчивостью и наивностью Катюши.
— Катя еще дитя, и она такие вопросы не решает, — твердо даю понять, что это не обсуждается.
— А никто и не спорит, что Катя еще дитя, но тебе всё же стоит к ней прислушаться, — давит Никольский, да с такой самодовольной ухмылкой, что у меня пропадает всякое желание и дальше вести этот бессмысленный диалог.
Не поедем мы к нему. Еще чего! Да я его даже не знаю! Мне вообще неизвестно о нем ничего, кроме того, что он носит вычурные костюмы, пользуется услугой личного водителя и любит решать за других людей.
— Пока вы не уехали, скажите мне свой адрес, — обращается тетя Люба к Богдану Никольскому и достает из кармана халата блокнот с ручкой. — Не поймите меня неправильно, это нужно в целях безопасности. Вдруг Наташу с Катей придется искать, а мы адреса не знаем.
— Конечно, записывайте, я вам и свой номер телефона дам на всякий случай.
Без каких-либо возражений Богдан Никольский диктует ей сначала адрес, из чего следует, что живет он в соседнем городе-миллионнике. Впрочем, это было ожидаемо.
Следом диктует и номер телефона. Такой простой, что я невольно запоминаю его наизусть.
— А за Наташу с Катей можете не беспокоиться. Теперь они находятся в надежных руках, — заявляет мой новый знакомый.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, — улыбается тетя Люба, попавшая под чары мужчины.
И где-то через полтора часа мы въезжаем на огороженную территорию двухэтажного дома, выходим из машины во двор, и я впадаю в ступор. Челюсть отвисает чуть ли не до пупа.
Глава 7
Нет, я примерно представляла, что наш «спаситель» живет далеко не в обычном спальном районе. К тому же Богдан предупреждал, что в его доме полно места, но чтоб настолько — себе я этого даже вообразить не могла.
Дом просто огромный. Он излучает атмосферу современности и завораживает своей элегантностью. И земли у него будь здоров. Конца и края не видать. И всё вокруг такое ухоженное. Газон, видно, только-только постригли, еще пахнет скошенной травы… И цветами… Аромат моих любимых пионов я ни с чем не спутаю.
И Богдан что, один живет в такой махине? Для чего ему одному столько свободного пространства? Разве что для демонстрации своих финансовых возможностей. Чтобы соответствовать определенному статусу. А статус у него, видимо, тоже ого-го-го. Боюсь даже представить, не говоря уже о том, чтобы расспросить его о нем с глазу на глаз.
Да с чего я решила, что он живет один? Быть может, он вообще женат.
Да вроде бы кольца обручального я не увидела, следов от кольца — тоже. Но лучше бы убедиться в этом лично, конечно. Чтобы потом не было недоразумений.
И только я раскрываю рот, как Богдан опережает меня:
— Ну-с, предлагаю сразу провести вам небольшую экскурсию, — он потирает ладони, приглашая нас внутрь дома.
А ноги мои ни в какую не слушаются. Я словно прилипла подошвой к брусчатой дорожке.
— Мамочка, пошли, я хочу быстрее посмотреть, что внутри, — задорно подгоняет меня Катюша, потянув за собой.
— Аг-га, пошли.
Экскурсия по первому этажу проходит как в тумане. Богдан что-то рассказывает о футуристическом дизайне, проходя вдоль гостиной и кухонной зоны с открытой планировкой, создающей впечатление простора и свободы. Я отмечаю, что всё вокруг выдержано в минималистическом стиле, но могу думать только о том, что нам с дочерью тут не место. Всё это как-то чересчур.
А тем временем мы уже поднимаемся на второй этаж его впечатляющей обители, поделенной лестницей на два крыла. И мы сворачиваем именно в левое крыло, минуя правое.
— Ну вот, можете занять любую спальню. Эта часть дома обычно пустует. Сюда я захожу лишь по крайней необходимости, так что не переживайте, никто вас здесь не побеспокоит, кроме домработников, — с улыбкой до ушей вещает Богдан Никольский, заходя в длинный коридор со множеством дверей.
Так странно…
Он радовался, как какой-то мальчишка. Светился от счастья. Словно не он протянул руку помощи нам, нуждающимся, а он сам являлся тем самым нуждающимся, которому наконец пришли на выручку.
— Мамочка, ух ты! Я хочу здесь! Здесь будем жить! — с детским восторгом в глазах голосит Катюша.
Она ураганом залетает в первую попавшуюся комнату, на лету снимает с себя босоножки и, подпрыгнув, плюхается на здоровенную кровать, утопая в мягкости покрывала с одеялом.
— Отличный выбор! — Богдан Никольский демонстрирует ей большой палец вверх, а затем опирается плечом на дверной косяк и обращается ко мне: — Ты как, одобряешь выбор своей дочери?
— Я? Ох, — тушуюсь я знатно.
Я еще разок оглядываю периметр просторного светлого помещения с умной системой управления освещением и климатом, с гармоничным интерьером, который нисколько не уступает тем, что я привыкла наблюдать на страницах самых модных дизайнерских журналов. А их я повидала сполна, так что мне есть, с чем сравнить.
Разве что прежде я не видела их воочию. А те дизайны, которые были спроектированы лично мной, и рядом не стояли с тем, что я наблюдаю сейчас перед собой. Поэтому, разумеется, я чувствую себя, мягко говоря, не в своей тарелке.
Это всё не для меня. Не привыкла я к подобной роскоши и инновациям.
— Из-звините, а у вас не найдется местечка попроще? — спрашиваю я тонюсеньким голоском, сглатывая вязкую слюну и краснея.
— Попроще? — хмыкает Богдан, округляя глаза, в которых так и читается, что вариант «попроще» — это вообще не про него.
— Не поймите меня неправильно, Богдан Ларионович, — тут же я спешу дать комментарий своей привередливости: — Но если мы что-нибудь, не дай бог, сломаем или испортим, нам же потом с вами не рассчитаться. Все эти вещи, они же очень дорогие!
— Я бы на твоем месте даже не заморачивался. Это всего лишь вещи, как ты верно заметила, — отрезает он, внимательно наблюдая за тем, как Катюша весело прыгает на матрасе.
Вот кому действительно по душе всё происходящее.
Беззаботность дочки меня умиляет, но не до такой степени, чтобы принимать всё за чистую монету. Ведь только сейчас меня начали посещать мысли о том, что за всё в этой жизни нужно платить. И в бескорыстность намерений Богдана, если честно, верится с трудом. Мутный он какой-то. Хоть и производит впечатление весьма ответственного и благородного человека, но чует мое сердце, что-то тут нечисто.
Все-таки зря мы приехали сюда… Зря я втянула в это свою дочь.
Ей же сейчас не объяснить, что нет ничего зазорного в том, чтобы начать жизнь с чистого листа, но не конкретно в этом месте и не рядом с мужчиной, которого мы знаем от силы пару часов.
Да, дочка в данную минуту счастлива, и это сложно не заметить, но лично мне в подобном окружении становится не по себе. Сердце не на месте будто бы.
— Нет, я так не могу. У всего имеется своя цена…
«И как бы мне потом не пришлось расплачиваться за такое вот гостеприимство», — проговариваю я про себя.