В его компании все разговаривают и смеются, а он будто держится особняком. Кто‑то протягивает ему пинту эля. Он берет стакан, отпивает, поднимает глаза и ловит Роуз на разглядывании.
Она поспешно отводит взгляд. На щеках вспыхивает румянец, оттого что ее застали врасплох.
Сзади возникает какое‑то движение, чужая ладонь ложится на спину.
Роуз обмирает. Оборачивается. Проклятый мистер Симмс, опять.
– Я отнесу напитки, юная Роуз!
– Мистер Симмс…
– Джулиан. Миленький паб вы отыскали, Рози, много лучше той дыры, в которую замдиректора притащил нас в прошлом году. Вы с Энн-Мэри знаете толк в барах! Серьезно, этот раунд за мной. Вам, молодым, нужно считать денежки.
– Мистер Симмс, деньги общественные. – Она делает паузу. Все равно ведь не отвяжется. – А знаете что? Действуйте. Если вы договоритесь с барменшей, когда она вернется, то вперед. Мне нужно отлучиться в туалет.
Роуз вручает ему пятидесятифунтовую банкноту. Мистер Симмс в восторге. Она сама попросила об одолжении. Теперь будет ему обязана!
Роуз не собирается прикасаться ни к одному из шотов, которые только что заказала.
Она собирается посетить туалет и сразу уйти.
Она не в силах здесь находиться.
Когда Роуз появляется из коридора, ведущего в дамскую комнату, незнакомец из бара оказывается ближе к ее столу.
Роуз нужно пройти мимо, чтобы забрать пальто и сумку.
Бар, однако, набит под завязку, и тропинка к ее вещам сузилась.
Роуз пытается протиснуться. Дверь бара открывается. Вместе с порывом холодного воздуха вваливаются очередные посетители. Толпа все больше раздувается.
Поравнявшись с незнакомцем, Роуз застревает в узком проходе, упираясь взглядом в грудь человека из бара. Пути отхода перекрыты во всех направлениях.
– Привет, – говорит он.
Роуз смотрит наверх.
Ну и глаза! В них можно запросто утонуть.
– Привет, – отвечает она.
Их тела почти соприкасаются.
– Часто здесь бываете? – спрашивает он.
Роуз фыркает.
– Не верится, что вы это сказали.
– Сказал, – подтверждает он. – Именно это я и сказал. Вернусь домой, отрежу себе язык. Кстати, вы, кажется, застряли.
– Я догадалась. Просто пытаюсь пройти к своему столу.
– Может, попытаемся вместе? Одолеем численностью.
– Или будем выглядеть нелепо, как участники забега на трех ногах.
– Как кто?
Он смеется. Она смеется.
Они приклеились друг к другу, и Роуз не сказала бы, что ей неприятно ощущение крепкой груди, к которой она прижата.
А потом толпа немного подается, и ему удается отступить назад. Он слегка кланяется Роуз. Хорошо воспитан. А ведь мог воспользоваться преимуществом и прижаться теснее. Но он дает ей пространство.
Роуз чувствует на себе взгляды. Взгляды во множественном числе: Энн-Мэри одобрительно взирает на нее из-за стола; мистер Симмс, который приближается с подносом, полным стопок самбуки, смотрит не столь одобрительно.
Интересно, скоро ли она превратится из «юной Роуз» в «дешевую шлюху» в глазах дорогого Джулиана?
– Видимо, нам больше не придется искать веревку, чтобы связать ноги, – говорит незнакомец.
Роуз улыбается. Она не знает, что сказать и как себя вести теперь, когда неожиданно интимный момент миновал.
Она собирается уйти, как вдруг он легонько касается ее руки.
– Я Люк, – говорит он.
– Роуз, – отвечает она.
Ей хочется сказать больше.
Вот бы сказать: да, я тоже это чувствую. Странно, правда? Я ощутила ее в тот момент, когда заметила тебя и ты поймал меня на подглядывании, – связь между нами. Но мы в баре, и, хотя я трезва, ты, вероятно, пьян, и вполне возможно, что для тебя подобные знакомства не в новинку, а вот хорошие девочки вроде меня так не поступают. Я не снимаю мужиков в баре. Не вожу домой мужиков, с которыми познакомилась в баре.
Я не вожу домой мужиков, точка.
Это небезопасно.
Я сама небезопасна.
Ты не захочешь быть со мной рядом.
Ничего из этого она не говорит.
Просто пожимает плечами и направляется к своему столу, всю дорогу чувствуя на себе взгляд Люка.
Но она надеется, что еще как-нибудь встретится с ним. Очень надеется.
Остров Святой Терезы
Люк и Роуз все так же стоят на террасе.
У него в груди сердце колотится молотом. Она больше ничего не говорит, только смотрит на него полными отчаяния глазами, и он знает, просто знает, что жена сказала правду.
– Роуз, – говорит он, – что ты наделала?
Она опускает голову и, отстранившись от него, обхватывает себя за плечи. Смотрит на прозрачное, как стекло, море, разворачивается и уходит в дом.
Люк остается стоять на прежнем месте, потому что ноги его не слушаются.
Кое‑как собравшись, он следует за женой в дом, гнев и тревога волнами прокатываются по телу.
Роуз сидит на огромном белом диване, стиснув руками пухлую подушку.
Пару ночей назад они занимались любовью на этом диване. Люк помнит, как смотрел на жену, перед тем как кончить. Как хотел, чтобы Роуз тоже посмотрела на него, но глаза у нее были закрыты, и она… он думал, испытывает удовольствие, но, возможно, лицо у нее исказилось гримасой не поэтому? Возможно, Роуз думала о другом?
Например, о том, что она – охренеть! – убила человека?
Люк опускается на колени перед диваном, боясь дотронуться до жены. Жалкие две минуты назад он считал, что все нормально, а теперь не знает, что сказать и как быть.
– Это правда? – спрашивает он.
Роуз поднимает взгляд и коротко отвечает:
– Да.
Люк делает глубокий вдох.
– Ты должна рассказать, что случилось.
Краем глаза он видит собранный чемодан, стоящий у двери. Их рейс через пять часов. А через два часа на виллу придут уборщики, чтобы подготовить ее для следующей пары.
Роуз молчит.
– Да ради бога, Роуз! – взрывается Люк. – Говори! Что произошло?
– Это был несчастный случай, – шепчет она.
– Кого ты убила? Как? Это что… это был он? Говоришь, все произошло у нас дома?
Люк перебирает в уме все возможные сценарии, надеясь, что неправильно понял. Что Роуз ошиблась. Может, она наткнулась на грабителя в квартире и бросилась на него? Испытала что‑то вроде приступа ПТСР?
Он способен придумать множество альтернативных вариантов, но в глубине души знает, что Роуз собирается сказать.
– Это был Кевин.
Кровь бросается Люку в голову, шумит в ушах.
Кевин Дэвидсон. Бывший Роуз.
– Я не хотела, – оправдывается жена. – Он уже был в квартире, когда я вошла, и тогда…
Роуз пытается глубоко вдохнуть, но не получается. Она начинает задыхаться. Люк видит, что случившееся прокручивается у нее в уме и она на грани гипервентиляции легких.
– Роуз, детка… – Люк пытается обнять жену, но ей нужно свободное пространство, нужен воздух. Она отталкивает Люка.
Вскочив, он отчаянно озирается, пытаясь найти способ ее успокоить. Натыкается взглядом на кувшин с водой и льдом на кухонном островке.
Наливает стакан и бегом бросается к Роуз.
– Пей, – говорит он, снова опускаясь перед ней на колени и стараясь, чтобы голос звучал уверенно, будто он знает, что делает. – Ну же, Роуз. Один глоток.
Она отпивает, закашливается. Пьет еще.
– Прости, – говорит она. – Люк, мне ужасно жаль.
– Не нужно извиняться. Просто дыши. Я хочу, чтобы ты успокоилась и в точности рассказала, что случилось. Все будет хорошо. Ты сейчас не там, понимаешь? Сейчас ты здесь, со мной. В безопасности. Услышь меня. – Люк забирает стакан воды из дрожащих рук жены и ставит на пол. – Услышь меня, – повторяет он. – Что он сделал? Как он тебя нашел?
– Я не могу, – стонет она.
– Можешь, – уговаривает он. – Можешь.
Роуз смотрит на него и делает глубокий судорожный вдох. Потом кивает, решившись продолжить, ободренная его поддержкой.
– Он… не знаю. Я только вернулась домой. Когда вошла, мне показалось, что в квартире кто‑то ходит, но я подумала, это ты. Приехал домой пораньше. Я забыла об осторожности… Забыла и думать о том, что он может появиться. Ослабила бдительность.
Поначалу Люк согласно кивал, но теперь мотает головой. Нет, он не позволит ей винить себя. Он пообещал Роуз, что ей больше не придется жить в страхе, что теперь она в безопасности.
– Я обошла квартиру, раскладывая на место покупки. Ходила на рынок: купила цветы и гребешков. Собиралась приготовить их с шафрановым соусом, как ты любишь. Я услышала какой‑то звук из спальни и пошла туда. А там… – Роуз прячет лицо в ладонях, словно хочет заблокировать образы, возникающие перед глазами. – Он сидел на нашей кровати и сказал… сказал…
Люк закусывает щеку изнутри почти до крови.
Роуз ловит его взгляд.
– Он сказал: «Вот, значит, где он тебя пялит, да?», и я попыталась убежать, но он оказался быстрее.
Роуз сутулится. Люк видит, что ей приходится делать над собой усилие, чтобы поведать даже такую малость.
Поднявшись с пола, он пересаживается на диван рядом с женой и заключает ее в объятия.
– Он тебя ударил? – спрашивает он, и собственный голос кажется ему чужим. Отстраненным. Пребывая в этом сюрреалистическом состоянии, Люк вдруг осознает: сама мысль о том, что труп Кевина Дэвидсона лежит в их лондонской квартире, волнует его куда меньше, чем тот вред, который бывший мог причинить Роуз.
Если он хоть пальцем до нее дотронулся…
Это любовь, думает Люк и едва не фыркает от смеха. Несмотря на ощущение нереальности, мысль прилетает четко и резко, как удар под дых.
– Он толкнул меня, – шепчет Роуз. – И начал бить. Я кричала. Знала, чего он добивается. Но на этот раз я сопротивлялась. Он… Я никогда раньше не давала ему отпор. Ему, наверное, и в голову не приходило, что я способна защищаться.
Молодчина, думает Люк, хотя на самом деле ему одновременно хочется блевануть и разбить что‑нибудь. Его реакции примитивны, и в глубине души он это знает. Роуз сильная, независимая женщина. Она в нем не нуждается; она ни в ком не нуждается. И не раз это доказала. Но сейчас на первый план выходит древний первобытный инстинкт: почему я не защитил свою женщину?