– Я ужасно боялась того, что он может сделать, – продолжает Роуз. – Думала, он убьет меня, если я не подчинюсь. Ты помнишь наш комод?
Комод Люк помнит. Огромная глыба темного дерева, которую он купил, когда въехал в квартиру.
Роуз ненавидит этот комод, потому что ей нравятся пастельные цвета и мягкая обивка, но Люк не сдается: в конце концов, у мужчины должна быть солидная мебель, чтобы внести баланс в новый, бледно-серый и небесно-голубой дизайн его жизни.
Комод тяжелый, массивный, а углы ящиков – сами по себе опасное оружие.
– Он упал на выдвинутый ящик? – спрашивает Люк.
– Он не упал, – говорит Роуз. – Я его толкнула.
– Ты его толкнула, – повторяет Люк.
– Я заорала и… ну, бросилась на него, а он упал навзничь. Я хотела сделать ему больно. Хотела убить. А потом услышала хруст, и… – Роуз умолкает и зажимает рот ладонью.
У Люка каменеют внутренности.
– Все в порядке, – говорит он. – Роуз, послушай меня, все нормально. Твой поступок… это была самооборона, понимаешь? Ты имеешь право защищаться. Это он не имел права…
Люк не в силах закончить фразу. Он крепко обнимает Роуз, но та снова отстраняется.
– Люк, как же ты не понимаешь! Все могло быть нормально. Теперь не будет.
– Что ты имеешь в виду?
Роуз смотрит на него, как на умалишенного.
– Люк, я оставила его лежать на полу. Собрала чемодан. Вышла в соседнюю комнату и стала просматривать онлайн расписание полетов. Я собиралась сбежать. От него. От тебя. А потом… я просто не смогла уехать одна. Поэтому собрала и твои вещи, снова вышла в интернет и заказала два билета сюда, а потом поехала к тебе на работу и сообщила, что наш медовый месяц все же состоится – сюрприз! Неужели ты не понимаешь, что это значит?
Люк отрицательно мотает головой, но постепенно до него начинает доходить.
На Роуз напали. Роуз защищалась. Она случайно убила нападавшего.
Затем сбежала с места преступления. И вообще из страны.
И он сбежал вместе с ней.
Люк смотрит на жену.
Они глубоко в дерьме, по самые уши.
– Нам нужна помощь, – говорит Люк.
– Никто нам не поможет, – возражает она.
– Нет, мы могли бы…
– Люк, никто нам не поможет. Но ты сам можешь помочь себе. Тебе нужно вернуться домой.
– Что?
– Ты должен вернуться домой, войти в квартиру и сообщить о том, что́ обнаружил. Вернуться один, без меня. Я хочу, чтобы ты заявил о моем преступлении в полицию. Ты меня слушаешь? Скажи им, что я ни в чем не сознавалась до последнего дня. Твои коллеги заверят, что в день нашего отъезда ты был на рабочем месте. Таксист подтвердит, что отвез нас прямиком в аэропорт. Расскажи правду. Так ты сможешь себя обелить.
Люк слышит каждое слово. Но не слушает.
Он встает и подходит к окну.
Время бежит. Скоро сюда придут уборщики.
Ему надо подумать.
Ему нужен план.
И нужна помощь.
Лондон
Настоящее время
Никто из них не хочет подниматься в квартиру.
Это ясно как день, и обе медлят, сидя в припаркованной машине.
Однако время поджимает.
Микки Шейлз поворачивается и смотрит на женщину рядом, на пассажирском сиденье.
Петра Юргис, отвернувшись, глядит в боковое окно сквозь льющий стеной ливень на свой бывший дом. Во многих квартирах элитного здания в этот пасмурный промозглый день теплыми маячками горит свет. Но окна пентхауса Петры темны.
– Вам не обязательно подниматься. Можете дать мне список. Мой помощник…
– Нет. – Петра непреклонна.
Микки вздыхает. Значит, пойдем трудным путем. Трудным, но зачастую необходимым.
– Ладно, – говорит она. – Пора двигать. – Она с намеком переводит взгляд на старомодные часы на приборной панели «бентли».
Иногда Микки поражается, до чего же все‑таки странно. Всего в сорок два водить «бентли». С другой стороны, Микки постоянно влипает в невероятные ситуации, так что эта странность не самая большая.
К тому же машина куплена на деньги мужа.
Микки отдает себе отчет, в насколько контрастных мирах живет. Вчера вечером она сидела в мишленовском ресторане в Ковент-Гарден, ела устриц и запивала их шампанским «Крюг».
Сегодня… Что ж, сегодня все будет по-другому.
Петра кивает, но не двигается с места.
Рыжие волосы почти скрывают синяки на той стороне лица, что повернута к Микки. Но она знает: синяки свежие, и воспоминания о них тоже. Потому‑то Петра и застыла на пассажирском сиденье.
Телефон Микки звонит. Она достает мобильный из кармана, хмурится, увидев номер, и сбрасывает вызов. Неожиданный звонок. Но дело терпит, так что можно отложить. Она переводит телефон в авиарежим, чтобы тот не начал трезвонить, если в квартире придется сохранять тишину.
Микки берет инициативу в свои руки. Заправив каштановые, чуть ниже плеч волосы под воротник пальто, она открывает водительскую дверь.
Несколько секунд спустя Петра следует за ней.
Они припускают через дорогу бегом.
Просто две женщины, которые торопятся под крышу, пока не промокли.
Лифт в здании занят. Ни Микки, ни Петра не хотят задерживаться – только не теперь, когда они перешли к делу, поэтому сворачивают на лестницу.
Пентхаус расположен на восьмом этаже.
Когда они поднимаются на последнюю площадку, Микки опускает руку в карман плаща и нащупывает электрошокер.
Он заряжен и готов к работе.
У двери в квартиру Петра мешкает, перебирая ключи.
Находит нужный, но тот не поворачивается в замочной скважине.
– А вдруг он поменял замок? – спрашивает она у Микки, и в голосе звучит отчаяние.
Микки спокойно протягивает руку из-за спины Петры и поворачивает ключ.
Дверь открывается.
Зайдя внутрь, Микки оглядывается, обозревая царящий вокруг беспорядок. Квартира роскошная, но теперь она полна свидетельств последнего раза, когда Петра была здесь. Разбитый хрусталь, поломанная мебель, кровь, размазанная по ореховому паркету.
– Как можно скорее, – напоминает Микки. – Только самое необходимое.
Петра согласно кивает. Она не рассматривает обломки прежней жизни, а устремляется прямиком в спальню, чтобы забрать уцелевшую одежду и личные вещи.
Микки проверяет время на экране телефона, стараясь унять тревогу. Сегодня она нервничает сильнее обычного. А она приучилась не игнорировать свои предчувствия.
Она поощряет женщин забирать у бывших свои вещи. Не говоря уже о том, что сама получает удовольствие, принимая в этом участие. За годы работы она обнаружила, что женщины, которые уходят от мужчин, не взяв с собой ничего, позже, окрепнув, жалеют об этом. Сетуют, что следовало бороться за кусок своей жизни. Даже если это были обычные, практичные вещи вроде паспорта или водительских прав.
Раньше Микки поражало, как кто‑то может уйти, не взяв с собой из прежней жизни даже малейшей крохи. Но такое случается чаще, чем наоборот. Беглянки появляются на пороге офиса Микки, не имея с собой ничего, кроме одежды, в которой были, и решимости, которая их сюда привела.
Когда клиентке требуется что‑то из вещей первой необходимости, а заставить себя вернуться она не может, Микки едет вместо нее со своим деловым партнером, Эллиотом Ибекве. И хотя он отнюдь не громила, а скорее большой добряк, Эллиот ходит качаться в спортзал, так что хлюпиком тоже не выглядит. Обычно его присутствия хватает, чтобы заставить большинство бывших мужей и бойфрендов дважды подумать.
Петре нужно исчезнуть. А тут, в квартире, остались средства, чтобы это осуществить. Она не успела сбежать по собственной воле. Дело кончилось больничной койкой, прежде чем она смогла собрать вещи. Так что пачка денег, припрятанная в квартире, все еще здесь.
Они обе на это надеются.
Проходит несколько минут. Микки нервничает, поглядывая то на часы, то на входную дверь.
– Петра, вы закончили?
Клиентка появляется из спальни с чемоданом. Она не улыбается, но на лице написано удовлетворение.
– Уходим, – торопит Микки.
– Еще одно, последнее, – отвечает Петра.
Микки не хочет ждать ни секунды. Дурное предчувствие орет в голос.
Нужно было взять с собой Эллиота.
Она тщательно оглядывает квартиру. Все в ней просто кричит о богатстве, начиная от мраморных столешниц на кухне с открытой планировкой и заканчивая ореховым паркетом. Многие полагают, что домашнее насилие ходит рука об руку с бедностью и случается с теми, кому меньше повезло в жизни. Микки знает, что это не так. За закрытыми дверями… насильники остаются насильниками. И неважно, есть у них деньги или нет.
Микки следит, как Петра снова заходит в спальню и возвращается с футбольной майкой – одной из команд литовской лиги, как определяет Микки, поскольку ее муж Нейтан любит футбол не меньше денег.
– Он страстный болельщик футбольного клуба «Жальгирис», – говорит Петра вместо объяснения.
Микки моргает. Похоже, к ее клиентке уже вернулось самообладание.
– Тогда убирайте в сумку, и пошли отсюда.
Но Петра не кладет футболку в сумку. Она расстилает ее на полу.
А потом Микки видит, как она расстегивает джинсы, стаскивает их вместе с трусами и присаживается на корточки над майкой.
Женщины, не отрываясь, смотрят друг другу в глаза, пока Петра опорожняет мочевой пузырь.
Потом Петра застегивает джинсы, а Микки таращится на безобразие на полу.
– Однажды он проделал это со мной, – пожав плечами, говорит Петра.
Микки осторожно дотрагивается до ее руки и мягко замечает:
– Да и черт с ним.
В холле перед лифтом Петра поднимает руку, чтобы нажать на кнопку, но тут же отдергивает пальцы.
Лифт уже движется.
Окошечко экрана над дверями показывает, что кабина едет в пентхаус.
Петра и Микки быстро обмениваются взглядами. Это может быть уборщица или курьер с доставкой. Ничего страшного.
Петра смотрит в окно, выходящее на улицу.
И по тому, как искажается ее лицо, Микки понимает: едущий наверх лифт – не совпадение.
Машина бывшего припаркована перед домом.