Господи, так ли все? Не слишком ли я много фантазирую? Нет, берем эту версию. Где-то у них логово. Это же дело-то знакомое: мальчишки всегда устраивают в лесу секретные посты, крепости...
Шалаш или землянка, костер. Трое мальчишек, пленница и револьвер. Люба вспомнила, как она показывала малокалиберные патроны найденные у Свинцова, Славке и Степке "Подойдут?" А те только ушами хлопают...
Да не должны бы подойти-то! Музыкальный Игорь Адольфович клянется, что пистолет старый Вернее всего, дореволюционный. Мальчишки показывают то же... А тогда практически никакой унификации боекомплекта не существовало.
Да хорошо у меня получается! Нашему бы теляти да волка съесть!
Однако, делать нечего, надо терпеть. Завтра в семь явятся Славка со Степкой. Люба пойдет по всем свинцовским друзьям-приятелям. Лишь бы лесная компания ничего не натворила!
Потом Люба стала думать про Демина и Славку... Уж такие оба симпатичные и готовы помогать... и на "вы", и Любовь Петровна... А если бы все вышло не так?.. Подростки вы, подростки - до чего хрупкое время жизни! Из маленьких выросли в большие еще не попали. Стоят на ничейной земле качаются. И любая беда их рада подстрелить!
Глебов вроде к ним ничего не имеет тогда... ну так и закроем это дело товарищи! С улыбкой вспомнила, как Глебов: я говорит, решил их внутренне простить и поэтому не хотел вам сообщать. "Внутренне простить". А внешне прощают?
И тут пришли ей в голову странные слова: "равнодушная доброта" Решил простить... А револьвер по твоей милости гуляет где-то?!
Едва Славка и Демин расстались с Любой едва оказались одни под фонарем неуверенность и тоска опять подступили к ним. Из-под фонаря они побрели в темноту незаметно стараясь касаться друг друга плечами.
- Давай у меня посидим немного Дем?
Если бы посмотреть на них чужими опасливыми глазами, а особенно в этот глухой час они бы могли показаться и высокими и широкоплечими... Человека в грузчики брали - Что уж там толковать!.. Но сами они сейчас себя воспринимали просто мальчишками и у них было только одно желание спрятаться куда-нибудь лучше всего под одеяло И вылезти когда уже все пройдет и кончится.
Дверь открылась, вошла бабка и Славка обрадовался ей, хоть было на кого немного переключиться.
- Привет баб. Дай поесть. Ты чего не спишь баб?
- Не сплю - тебя караулю! - ответила бабка в своей обычной чуть сварливой интонации которая, впрочем ничего не значила. Дверь в дом осталась открытой было слышно как бабка стучит ножом по резальной дощечке - готовит бутерброды. И одновременно она выговаривала внуку:
Славка слушал ее и улыбался Ему, "пережившему столько" казались забавными бабкины стоны из-за того, что сюда приходили Аленины и юдинские родители. Конечно придут: любимые детки усвистели в не известность...
А бабка считала, что их визиты и на Славку бросают тень. Ведь не к кому то пришли другому а к ее внуку.
Они и у бабки-то очень подозрительно выспрашивали: мол, сами вы не знаете ли чего?
- Да не надо тебе ничего этого знать - сказал Славка, все еще радуясь отдыху от тяжелых мыслей, который дала ему перепалка с бабкой. - Много будешь знать скоро состаришься!
Тут бабка грохнула перед ним поднос с бутербродами, чашками, чайником и конфетами.
- Ты мне прекрати! Ты мне это брось!
И заплакала И тут же ушла в дом прикрыв за собой дверь, потому, что ни секунды не хотела плакать для показа.
Она понимала каким слабым корешком связана с внуком. Поесть приготовить, рубашку простирнуть. Да и то все только летом. А зимой ей говорят с подозрительной заботливостью: "Ты отдыхай мам отдыхай!"
В детстве у нее произошел случай, лет, может быть в шесть или в семь. Она неосторожно открыла дверцу и упустила своего щегла - казалось такого ручного, казалось такого послушного... Выпорхнул - и нет!
"Будущая бабка" стояла босая посреди зеленого московского двора, прижимая клетку к груди, ни на, что не надеясь и ожидая, когда к ней подступят слезы.
Вот и с внуком было то же Она держала пустую клетку в руках а прирученная птица давно улетела...
Славка вдруг встал.
- Ты рубай это Ладно, Дем?
И ушел, и долго-долго не появлялся.
Демину было грустно Тоска и страх отошли назад. А напротив села в пустое Славкино кресло печаль. Демин думал о матери вообще обо всем этом о чем ему не хотелось ни говорить ни думать словами, а только вот так: будто б слышится какая-то музыка, а будто б и не слышится...
Ему было грустно и он ел. И не замечал этого. А потом буквально с ужасом увидел, что съел все, что держит в руках последний и притом уже надкушенный бутерброд!
И давясь этим последним хлебом и сыром, Демин бежал! Дома, в конуре своей он разделся кое-как залез под одеяло. Ему сразу стало холодно словно стыд, грусть и вечная его несчастливость лежали вокруг пузырями со льдом.
Но постепенно Демин согрелся. Он же был молодой он же был крепкий парень! Все утихомирилось в душе. Сам не замечая того он стал мечтать - думать как он кормит Славку. Они сидят в доме за столом о чем-то разговаривают интересном и едят - отличное времяпрепровождение! А потом ему приснилось, что он кричит матери "Мам! Принеси котлеты!"
Но говорят мясо снится не к добру. И непременно проснешься испуганный, потом лежишь в темноте и все стараешься вспомнить съел ты кусок или только видел... Но Демин этих примет не знал и не просыпался и всю ночь был счастлив...
Градус проснулся рано лежал весь расслабленный, - как бы ослушивал себя. Нигде ничего не болело и он хоть сейчас готов был на войну. Втайне он гордился своей способностью "не болеть" после выпивок. Он думал, что у него такой организм особый - лучше чем у других. На самом же деле все объяснялось значительно обычней и печальней просто: Градус был еще молод!
С дивана стоящего напротив раздавался какой-то сап Градус тихо повернул голову. Свинцов и во сне был такой весь ухоженный такой уверенный! А как на денежки польстился. Мало денег ему!
Никаких конечно тыщ Градус давать Свинцову не собирался. Надо его как-то заматросить! А то, что Свинцов не заложит, Градус был уверен, утрется пустым рукавом и будет молчать потому, что он же соучастник. Свинцов-то! Градус еще ничего не делал, а Свинцов уже соучастник!
Медленно он стал соображать как все-таки отделаться от Свинцова - не получалось.
Странно подумать - ему мешала та девка про которую вчера рассказал Свинцов. Она снилась Градусу в одной и той же тяжелой и сладкой сцене будто он Градус обнимает ее а девка упирается ему руками в грудь - сопротивляется но по глазам и еще каким-то признакам которые были понятны Градусу только во сне ясно, что и она хочет обниматься.
Чтобы избавиться от наваждения этого Градус поднялся. Стол раскинулся перед ним в том первозданном беспорядке который вчера "в состоянии под банкой" был совершенно незаметен. По недоеденной мойве по голове по выпученным черным глазам ползали две мухи. И было непредставимо, что эти рыбки когда то плавали по совершенно чистой и никогда не виданной Градусом воде! По морю.
"Чегой-то я!" - подумал он с удивлением и даже с каким-то страхом. Вид зажаренных задохнувшихся рыбок почему-то вызвал у Градуса ощущение горечи от неудачности глупости тщеты всего того, что он делает в жизни... Задумал сжечь материн дом...
Чтобы избавиться от этих мыслей он ухватился взглядом за стоящий на улице свинцовский мопед. Представилось как он катает на мопеде ту девку и она едет прижимаясь к Градусовой спине.
Он коленкой толкнул Свинцова в зад обтянутый "суперрайфлом". Свинцов легко перекатился с правого бока на живот потянулся еще во сне и открыл глаза. Увидел Градуса. И Градус понял, что Свинцов ему не очень рад.
- Поехали пленных твоих смотреть! - сказал Градус. Это действительно было правильным делом, но ведь Градусу-то думалось только о девке. Он представил как это может произойти между ними - совсем по-другому чем во сне. Поэтому она едва ли поедет с ним на мопеде и будет прижиматься к его спине!
Нет! Свинцов будет держать ее за волосы башкой к земле а Градус - снимать с нее штаны.
От этой вроде бы вожделенной картины его опять зло взяло и обида. Обида потому, что все в его жизни было не так некрасиво - не по-настоящему.
Задев плечом Свинцова он вышел на улицу.
- Я поведу! - глянул на недовольного Свинцова. - Не жалей! Десять новых купишь!
Алена спала на лавке, подложив под голову ладонь.
Около нее на полу спал Солдат-Юдин.
То ли взгляд был такой прожигательный у Градуса, то ли он всхлипнул от будущего удовольствия, но Алена вдруг проснулась, села. Сразу увидела какого-то дикого парня, который пялился на нее в банное крохотное окошко.
Ей бы прикинуться, ей бы сказать, что, мол, откройте меня, пожалуйста. Но она как-то сразу догадалась:
- он не для того приехал.
- Чего выставился?.. Свинцова давай сюда!
- Ща я тебе все дам! - сказал Градус и улыбнулся.
- Передай своему подонку, я кричать буду!
- Будешь кричать, я тебя... - И, засмеявшись, Градус отошел от окна.
Алена и Юдин остались как бы вдвоем.
- Что это за дурак? - спросила Алена.
- Я забыл, как его звать, - прошептал Солдат. - Он в тюрьме сидел...
- Так! Слушай, Свинца, - начал Градус. Но посмотрел на Крысу: - Шарь отсюда!.. Слушай, Свинца, - продолжал он, когда Крыса отлетел на вполне дипломатическое расстояние. Так сделаем: этого там какого-то вынем, а к ней зайдем.
- Зачем? Ты, что, дурак?
И тут же Свинцов ощутил то, чего не ощущал с тех - пор, как ушел из бокса, - вкус затрещины!
- Ша, киндер!
Молнией перед Свинцовым прокрутилась пленка с кинофильмом про то, что собирался сделать Градус...
Градус это сделает, ему все равно потом убегать! "И если даже я сейчас не буду участвовать - это же я Алену сюда посадил!"
- Ну? Чего запыкнулся? - Градус цепко взял его за плечо.