__________
Старшина мясного ряда был доволен сегодняшним днём. Кочевые туркан, переселившиеся в провинцию относительно недавно, каким-то образом нашли способ ловли рыбы в своих реках. Главный город провинции велик, и запросы кухонь в богатых кварталах разнообразны. Основной доход Старшины, если на то пошло, составляет вообще не торговля на этом базаре. Основные деньги лично он имеет на поставках качественного мяса в богатые дома Верхней части города.
Если к этому мясу получится прибавить и рыбу… которой больше ни у кого нет… и не предвидится…
В общем, пока можно сдержанно радоваться, но не стоит загадывать: через три дня будет первая проба, кочевники доставят первую партию. И тогда, в случае удачи, даже возможное удвоение дохода Старшины не покажется чрезмерной надеждой. Цену хорошей рыбе он знает, поскольку живёт давно. И не всю жизнь прожил в отрогах этих гор. А в кухнях всех без исключения народов, уж на что пришлось поездить, рыба с мясом всегда идут рука об руку. И друг друга в еде совсем не заменяют.
Дочь хана туркан, так неплохо понимающая всю подоплёку мясного дела (что неудивительно для кочевников-скотоводов, с другой стороны), после беседы с ним направилась в Шёлковый ряд.
Он хотел ей посоветовать на всякий случай быть поаккуратнее (всё-таки Шёлковый ряд — это в основном фарси и дари, с которыми у туркан давняя «любовь»), но воздержался: рядом с ханской дочерью находился огромный звероватый охранник, не лишённый, впрочем, ума. С таким сопровождающим, по здравому размышлению, ей бояться нечего.
Из своей будки, Старшина мясного ряда дальше проследовал к торговцам льдом (договориться об увеличении послезавтрашнего заказа с учётом рыбы). И оттуда хорошо видел, как его собеседница-степнячка бродила потом с охранником по шёлковому ряду. Дальше зашла в лавку торговца-джугута. Заступившись, кажется, за того перед ткачами-дари.
__________
К открытой лавке неместного торговца Иосифа, ранее торговавшего всего лишь пару лун в году, подходит половина десятка городских стражников. При виде них, Иосиф морщится, как от зубной боли.
— … Что не так? — быстро замечает перемену его настроения здоровенный охранник гостьи-степнячки.
Поскольку ведущаяся беседа и обсуждаемые вопросы не предполагают внешних помех.
— Стража в этот раз пожаловала тоже из дари, — выдавливает из себя торговец. — Не повезло со сменой видимо… очень вероятно, что родственники кого-то из ткачей!
— Как вы смотрите на то, чтоб передать часть пая вашего дела мне? — спокойно интересуется гостья-степнячка в продолжение уже некоторое время ведущегося разговора. По страже лишь вскользь мазнув взглядом. — Размер выкупа нужно обсуждать отдельно, но я готова разделить и все риски.
На лице старика мгновенно отражается работа мысли и он торопливо выпаливает:
— Согласен!
Глядя после этого на подошедших стражников со спокойствием и где-то даже снисходительно.
Перемена настроения джугута не ускользает от командира полудесятка стражников-дари, которых сопровождает давешняя пара ткачей-здоровяков.
На которых сейчас с усмешкой смотрит здоровенный охранник степнячки, почему-то присутствующий за столом переговоров между какой-то очень молодой, но явно знатной кочевницей, и торговцем-джугутом.
Сами дари не понимают, о чём торговец-джугут только что говорил с кочевниками, поскольку беседа велась на туркане.
— Стража Наместника, — лениво бросает на дари старший полудесятка. — Торговец Иосиф, зачем звал? Какая у тебя жалоба в адрес этих достойных людей?
— Уже никакой, — разводит руками с издевательской улыбкой торговец. — Я вас вызывал не как человек по имени Иосиф. А как владелец этого торгового места. Но вы опоздали.
— Уважаемый, пожалуйста, не сочти за труд перевести на туркан слова этого стражника, — церемонно, уважительно, но без особого пиетета трогает Иосифа за рукав спутник молодой степнячки.
Обращая внимание старика на себя и не обращая своего внимания на группки базарных зевак, спешащих к лавке Иосифа, чтоб не пропустить намечающееся зрелище. Однозначно грозящее быть интересным.
Какая-то часть зевак понимает туркан и с интересом следит за всеми участниками событий в лавке джугута.
Всем завсегдатаям базара конечно же известно, что заезжий торговец-джугут отказался платить местной Гильдии ткачей по её требованию.
Наивный джугут, видимо, рассчитывал и рассчитывает на то, что лично он называет законом и правилами. Но ему, упрямцу, невдомёк, что закон и правила — это всего лишь сила. И одиночке глупо на базаре дари, с торговцами дари, при стражниках дари же, пытаться уповать на силу.
Впрочем, кажется, стражники это ему сейчас и объяснят.
Присутствующие сами не замечают, как с нетерпением начинают ждать развития событий.
— Ты о чём? — хмурит брови, не понимая, десятник в ответ Иосифу.
Иосиф добросовестно переводит с дари его вопрос степнякам.
— У этого торгового места, за время вашего отсутствия, изменился состав владельцев, — поясняет стражнику через переводчика-джугута здоровенный кочевник, чуть похожий на азара. — Теперь с городскими властями будет общаться эта очаровательная ханум. — Азара со странной улыбкой кивает на очень молодую степнячку, явно принадлежащую к числу степной знати.
— На каком основании? — по инерции и ради приличия спрашивает стражник, который определённо должен препроводить несговорчивого торговца для разбирательств, лишив его лавку торговли на ближайшие пару дней.
Иосиф переводит и этот вопрос, после чего степнячка вспыхивает, вскакивает со своего места и подходит вплотную к десятнику:
— На том основании, что я так решила! Ты хочешь, чтоб я перед тобой держала какой-то ответ, чёрная кость?!
Старик-джугут бесстрастно переводит беседу в обе стороны.
— С кем имею честь, уважаемая ханум? — чуть сбавляет обороты стражник. Видимо, что-то такое всё же чувствующий.
Но дело портит один из стоящих рядом со стражниками ткачей. Который, не дожидаясь ответа степнячки, громко говорит на весь базар:
— Да не важно, кто вы! Здесь главные — дари! А не инородцы…
Ему тут же наступают на ногу и отодвигают назад его же спутник и один из охранников, но Иосиф добросовестно переводит на туркан и эту реплику.
— Вы тоже так думаете, уважаемый? — обращается на пашто к полудесятнику азара, тоже поднимаясь из-за стола вслед за молодой спутницей. — Законы Великого Султана решили не соблюдать только эти двое ткачей? Или и стража тоже? Или, может быть, вся провинция?
Пашто, в отличие от туркана, понимают почти все присутствующие, включая десятника. Который, растерявшись, не поспевает разумом за собеседниками и не знает, что ответить.
— Этого торговца мы должны забрать с собой, — после паузы тычет пальцем в Иосифа полудесятник.
Его руку тут же перехватывает в воздухе лысый азара:
— Не нужно тыкать пальцами в чужих людей, уважаемый. Особенно если это наши люди.
В этот момент, молодая степнячка, которой Иосиф переводит всё без исключений, молча извлекает длинный кинжал и подходит к десятнику вообще вплотную, на расстояние волоса.
— Этот джугут — мой человек. Без моего слова он никуда не пойдёт.
Вид небольшой девочки, стоящей с оружием в руках напротив полудесятка стражи, несколько комичен.
Но никто из присутствующих и не думает улыбаться. А напряжение, витающее в воздухе, можно резать этим самым кинжалом.
Из задних рядов зевак к месту событий проталкивается Старшина мясных рядов, которого узнают почти все без исключения. Попутно здороваясь с уважаемым человеком.
— Это семья Хана Степи, — говорит Старшина мясников полудесятнику без предисловий. — Она его родная дочь.
Фраза сказана на дари, и Иосиф снова выступает в роли переводчика.
— Если тебе очень нужно, наш человек может пойти с тобой, солдат. — Обращается к десятнику лысый спутник дочери хана на пашто. Снова вызывая вспышку интереса у окружающих. — Но ненадолго, и я пойду с ним: ни с кем из наших людей, без нашего разрешения, никто беседовать не будет. Если ты не в курсе, ваша стража сейчас расследует дело об убийстве сына нашего хана. И мы не дадим нашим людям отлучаться, пока не будет найден и наказан убийца.
— И всё же, кто Вы, ханум? — что-то прикинув, повторяет свой вопрос десятник в сторону степнячки. — Вы так и не представились. И на каком основании этот человек теперь ваш? — стражник указывает взглядом на Иосифа.
— Я дочь Хана Средней Орды, Старшего жуза. — цедит в ответ степнячка, поигрывая желваками и кинжалом. — Хранительница, по праву наследия, Его Тамги, выданной Великим Султаном.
— А этот человек наш по праву нашего рекрутского набора. Данного в Степи Хану Великим Султаном, согласно выданной Тамги, — Азара приобнимает джугута Иосифа за плечи. — МЫ можем брать в войско любого. И любой наш воин никак не подсуден в вашей провинции. Дайте пергамент, сестра напишет собственноручно и приложит свою печать. Иосиф, ты же согласен с тем, что ты теперь у нас на договоре и наш человек? — азара, смеясь, смотрит на джугута.
Иосиф коротко кивает, не выказывая никаких чувств и эмоций.
Десятник широко открывает глаза, смотрит пару мгновений не мигая, сквозь свою собеседницу, затем без слов разворачивается и уходит. Делая знак остальным стражникам следовать за ним и по пути ударяя тыльной стороной ладони по лицу одного из ткачей.
Второй из ткачей, однако, покраснев от напряжения, выпаливает в сторону дочери хана:
— Ещё посмотрим!.. — но ему затыкают рот стоящие рядом дари, видимо, из других торговых рядов и собираются волочить упирающегося куда-то вглубь толпы.