о ничего не случилось!
— А вы та еще штучка! — усмехнулась Лали. — Раз вы не притронулись к этому пирожному, я его у вас конфискую. Сами-то вы кто? Я не такая деликатная, как мой муженек, скорее наоборот!
— Я была актрисой. Училась в студии Стеллы Адлер, потом исполняла второстепенные роли, пока не получила главную в сериале.
— А теперь?
— Теперь я записываю аудиокниги.
— Работаете на общественных началах?
— Нет, кое-что зарабатываю. Не много, но все-таки…
— Раз ваш труд оплачивается, то почему вы сказали, что были актрисой? Мне кажется, вы и сейчас актриса.
— Я не из тех, у кого просят автограф.
— Вот я портниха, и что, думаете, я раздаю автографы?
Лали изящно вытерла салфеткой уголки губ. Женщины молча рассматривали друг друга.
— Муж вернется поздно, усталый, а на рассвете снова отправится на службу, причем, возможно, даже раньше обычного. Если бы я ему позволила, он поставил бы у вас в подвале раскладушку, чтобы в отсутствие Риверы ваши вечера не превратились в хаос. У моего мужа чувство долга доведено до абсурда. Меня тревожит наше будущее.
— Собственники здания быстро найдут Ривере замену. Уверена, мистер Грумлат уже этим озаботился. Скоро все будет в порядке. Не беспокойтесь, я прослежу.
— Проследите лучше за тем, чтобы этот Грумлат не уговорил ваших соседей сделать другой выбор. Времена меняются, это в порядке вещей, но, если это распространится и на ваш дом и если мой муж не сможет и дальше совершать подвиги, он этого не переживет.
— Какие подвиги?
— Вы смеетесь надо мной? Ладно, об этом в другой раз, я должна возвращаться. Не говорите ему, что мы встречались. Жизнь Дипака проходит в холле и в кабине лифта, он любит свой замкнутый мирок.
Позволив Хлое расплатиться, Лали ушла, не позаботившись о том, чтобы помочь ей остановить подходящее такси.
6
— Что ты подразумеваешь под словом «источник»? — спросил Санджай.
— Твою родную Индию.
— Они связались с моим банком в Мумбаи?
— Если бы только это…
Санджай все еще не понимал, что происходит, поэтому Сэму пришлось сознаться:
— У меня не было выбора. Ты прибыл издалека с амбициозным проектом — как тут обойтись без рекомендаций? Был бы ты американцем или хотя бы европейцем, еще куда ни шло, но ты…
— Но я из третьего мира, из страны разбойников и трущоб — это ты хотел сказать? Между прочим, Индия — страна посовременнее вашей, причем во всем, кроме высокомерия — тут вы нас обошли! — возмутился Санджай.
— Вот только ее богатства находятся в руках малочисленной элиты!
— У вас, что ли, по-другому? Успеха не добиться без хорошей родословной! Во что вы превратили свою американскую мечту?
— Кто сказал, что не добиться? Опомнись, Санджай, будь реалистом, несколько недель на сбор такой суммы — это непросто.
— Я ставил тебе одно-единственное условие: не посвящать в наши дела мою семью. Надеюсь, это больше не повторится, я на тебя рассчитываю. Вопрос закрыт.
— Если честно, то не совсем, — проворчал Сэм. — Твои дядюшки создают препятствия на каждом шагу. «Бродяга, гостиничная крыса, жалкий фантазер…» Не буду продолжать.
— Они наплели все это про меня? Выходит, они по-прежнему хотят войны…
— Тебе нужно отплатить им той же монетой. Если их ядовитые речи дойдут до здешних финансистов, ничего хорошего нам это не сулит. Сейчас я задам тебе один вопрос. Ты имеешь право послать меня куда подальше, даже порвать со мной, но у меня нет выхода.
— Интересуешься, не правда ли все это?
Сэм взял со стола папку.
— Все, подаю в отставку! Пропади все пропадом! Если хочешь знать, так даже лучше. Думаешь, ты один поставил на этот проект все, что у тебя есть? Что, по-твоему, будет со мной, если мой босс узнает, что я подсовываю самым нашим крупным клиентам субъекта, которому доверяю только на том основании, что мы с ним неплохо проводили время в Англии и что у него ума палата?
— А еще он с виду типичный индус, — с горечью добавил Санджай.
— В общем, очень странный тип, — подхватил ему в тон Сэм. — Кстати, дорогой Сэм, где остановился ваш друг в Нью-Йорке? Ах, в Гарлеме, у дяди и тети, с которыми раньше не был знаком. Это его машина с водителем припаркована вон там, в переулке? Нет? Ах, он ездит на метро? Понятно… А почему он опоздал на встречу с одним из главных наших доверителей?
— Мне следовало приехать на слоне. Предрассудки — твари живучие. — Санджай подошел к окну. — Дядюшки не желают признавать, что мне принадлежит треть отеля, к тому же я не намерен им подчиняться. То, что я сам по себе, вне семьи, — плевок им в лицо. Они спят и видят, чтобы я потерпел поражение и ползал перед ними на брюхе, прося пощады. Но мне плевать на толщину кошелька. Я хочу преуспеть и посрамить их. Сам решай, хочешь ли ты мне в этом помочь.
Сэм задумчиво грыз кончик карандаша.
— Какой он, твой дворец?
— Отель как отель: четыреста комнат, в разной степени роскошных, конференц-центр, бассейн, спа, три ресторана, вычурное, на мой вкус, оформление…
— Ничего себе! Хорошее расположение?
— Лучше не придумаешь.
— И давно он вам принадлежит?
— Это как посмотреть… Мой дед приобретал квартиру за квартирой в комплексе зданий в самом центре Бомбея. Когда он умер, мой отец и двое его братьев выселили жильцов и организовали масштабные работы. Так родился отель «Мумбаи Пэлас».
— На сколько примерно все это потянет?
— Трудно сказать. Надо вычесть из цены самой недвижимости расходы на содержание отеля… Все равно останется куча денег.
— И их треть принадлежит тебе?
— Куда ты клонишь?
— Ты получил в наследство дворец, по сравнению с которым «Марк» и «Карлайл» — ветхие халупы с претензией на роскошь. Сам посуди, это очень странно: ты летел сюда семнадцать часов, чтобы раскрутить иностранных вкладчиков на пару десятков миллионов, хотя эту сумму тебе ссудил бы любой индийский банк.
— Причина — мое нежелание влезать в долги. Если бы пришлось заложить часть моих акций в обеспечение займа, мне пришлось бы оправдываться перед своей семейкой.
— Ладно, — вздохнул Сэм, — я тебе доверяю. Я потушу пожар и успокою босса. Но ты дашь мне карт-бланш. И еще одно условие: если мне удастся получить необходимые деньги, ты возьмешь меня с собой.
— Куда тебя взять?
— В Индию! В этот твой рай новых технологий и органических молочных продуктов! Если благодаря моим усилиям твоя контора станет важнейшим игроком на рынке, я готов довольствоваться скромными комиссионными. Плюс пост финансового директора, служебное жилье и опционы на акции!
Санджай насмешливо взглянул на друга. Тот не только мог гениально разработать концепцию, но и умел мастерски вести деловые переговоры.
— Согласен. За исключением служебного жилья, — ответил Санджай, пожимая Сэму руку.
Выходя из офиса Сэма, Санджай задавался вопросом, как поступил бы на его месте отец: стал бы его союзником или отказался от братоубийственной войны? Размышляя об этом, он прогуливался по аллеям Вашингтон-сквер-парка.
На лужайках парка расположились студенты Нью-Йоркского университета, чуть подальше малышня облепила горки детского городка, шахматисты с невозмутимым видом делали коварные ходы, у фонтана танцовщица репетировала сложные па. На этой пестрой картине недоставало только молодой женщины, на встречу с которой так надеялся Санджай.
Хлоя разглядывала единственное длинное платье в своем гардеробе — прошлогодний подарок от матери, преподнесенный по случаю благотворительного бала, на который та притащила дочь чуть ли не силой. Экс-миссис Бронштейн не пропускала ни одного светского раута, стремясь обратить внимание высшего общества на несравненный талант скульптора, с которым она теперь жила, и вызвать интерес к нему у правильных людей. Этим вечером Хлоя собиралась надеть это платье, чтобы порадовать Джулиуса: тот обожал Бетт Мидлер, которая участвовала в новой бродвейской постановке мюзикла «Хэлло, Долли!».
Хлоя редко выбиралась в театр, а если уж решалась, то проникала в зал в последний момент, когда там уже гас свет, чтобы не перегораживать своим креслом проход. Но на сей раз она не собиралась прятаться. Во-первых, с таким роскошным мужчиной, как Джулиус, не грех и покрасоваться, а во-вторых, она не исключала, что встретит там знакомых.
Орудуя шестом, которым она доставала вещи с верхних ярусов шкафа, Хлоя ловко разложила платье на кровати.
— Что творится в наших отношениях? — бормотала она по пути в ванную.
Она накрасилась, скрыв излишнюю бледность, удлинила и загнула ресницы, а потом задумалась, выбирая губную помаду.
Внезапно реальность предстала перед ней во всей неприглядности. Она с досадой переместилась в гостиную и позвонила Джулиусу.
— Ты готова? — спросил он. — Я беру такси и заезжаю за тобой.
Хлоя не ответила.
— Если захочешь, — продолжал он, — можем после спектакля поужинать в твоем любимом китайском ресторане, он недалеко от театра «Шуберт», можно дойти пешком.
Хлоя упорно молчала, и Джулиус встревожился:
— Что-то не так?
Да, все было не так.
Она сообщила ему о несчастье, случившемся с Риверой.
— Бедняга, какое невезение! Надеюсь, ничего серьезного?
— Говорю же, перелом ноги.
— Ему наложат гипс, скоро нога срастется, и он снова забегает, как молоденький. Отлично понимаю твое огорчение, но нельзя же взваливать на свои плечи все горести мира!
— Перелом бедренной кости не тянет, конечно, на беду мирового масштаба, — сухо заметила она. — В данном случае я забочусь о себе. Ривера — наш ночной лифтер.
— Ну и что? — не понял Джулиус.
— А то, что без него лифт не поедет. Пока Дипак не ушел домой, я могу спуститься и подождать тебя в холле, но на обратном пути мы столкнулись бы с легким затруднением. Нетяжелым, весом с меня. Тебе пришлось бы нести меня наверх на руках.
Теперь замолчал Джулиус.
— Это был бы перебор, таких усилий нельзя требовать даже от прекрасного принца…