Ситуация сложилась патовая. Мы пока не могли их прихлопнуть, они в данный момент не имели возможности удрать. И что делать дальше, никто не знал.
С отступлением противника появилась возможность основательно осмотреть повреждения «Днепра». Все, что появилось от взрывов и пожаров, оказалось не так уж и страшно. Искореженные палубы и выгоревшие внутренние помещения находились гораздо выше воды. Снарядных попаданий набиралось почти два десятка. Но разрушения в надстройках, жилой и эмигрантской палубах на боеспособности сказались не сильно. Укоротившаяся мачта и оборванный рангоут вместе с растяжками антенн, когда рядом свои, тоже терпимо.
Самым печальным стало сообщение о гибели всей обслуги «колбасы» и экипажа наблюдателей. Все воздухоплавательное оборудование полностью вышло из строя, а шар уничтожен. От пожара и взрывов пострадало также хранилище оболочек, где выгорели запасы лака и ткани, кладовые химикалий, аэромастерская и газоделательный завод. Но непосредственно на способность держаться на плаву это все не влияло. А вот то, что скрывалось под водой, вызывало серьезные опасения.
Крейсер встал на якорь. Изгибом берега его хорошо закрыло от зыби, так что, даже не имея водолазов, удалось буквально ощупать всю подводную часть пострадавшей кормы. Полное безветрие этому способствовало. Результаты не обрадовали. Взрывом торпеды руль намертво заклинило в положении лево на борт. Само перо руля оказалось загнуто, и вернуть его в прямое положение не представлялось возможным. Кроме того, сорвало левый винт и повредило кронштейн вала. Не исключено, что вал тоже погнут.
В таком состоянии можно было ходить только кругами. Даже буксировка оставалась под вопросом, до тех пор пока не удастся поставить перо руля прямо или просто избавиться от него. Кроме того, предстояло заделать две дыры от японских фугасов, оказавшиеся в опасной близости от новой ватерлинии. Меры по всем этим направлениям уже принимались, о чем и доложили Небогатову.
А на «Николае» размышляли, что же теперь делать. О продолжении осмотра берега дальше к югу речи уже не шло. Подходящих бухт там не было, а подранка одного не оставишь. Да и добычу, так и не добытую им, нужно стеречь, а лучше поскорее прикончить. Вот только как?
Хотя все четыре японских парохода оказались надежно заперты в своем укрытии совсем рядом, в пределах дальностей эффективного огня артиллерии, без аэростата достать их там не представлялось возможным. Размеры бухты и наличие минных аппаратов на вспомогательных крейсерах противника не оставляли шансов тяжелым кораблям войти и уничтожить их огнем. А обстрел по площадям, не видя целей, явно не даст нужного эффекта. Оставалось только ждать появления Де-Веррайона, чей шар, учитывая пока еще приличную видимость, уже давно должен был показаться над горизонтом. Если, конечно, и с ним ничего не случилось. Обгоревшая корма «Днепра» вызывала неприятные ассоциации, но вслух об этом не говорили, боясь сглазить.
Однако его все не было, что уже начинало беспокоить все больше. Со вчерашнего вечера командование отряда абсолютно не имело сведений о своих вспомогательных крейсерах. Послать кого-то ему навстречу пока не решались. Разделять силы казалось слишком рискованным, тем более при такой неожиданно результативной активности японцев.
В попытке установить визуальную связь с Де-Веррайоном над «Николаем» подняли змей с сигнальным вымпелом, под которым был набран сигнал срочного сбора. Ничего большего, увы, пока не могли.
За всеми хлопотами с оценкой размеров ущерба, перемежавшимися рапортами и запросами с «Нахимова», изображавшего легкую кавалерию, а потому со всей возможной для него грацией осматривавшего ближайшие бухты Фунакаши, Отсуши, Руоши и Камаиша, незаметно прошло еще два часа.
Никого больше не нашли. Но, учитывая, что сами гавани с грузного броненосного крейсера осматривали издали, даже не сунув в них носа, а пущенная для разведки шлюпка угодила под ружейный огонь с берега и сразу вернулась, это было не точно.
Между тем видимость начала ухудшаться из-за накатившей влажной душной дымки, а наш шар на горизонте все не появлялся. От вчерашнего радужного настроения не осталось и следа. Радио не действовало. Автономный отряд вспомогательных крейсеров, начавший воевать еще вчера, запропастился где-то в чужих водах. Японцев нашли, но достать не смогли. Зато они сумели крепко подбить большущий и ценный пароход-крейсер, из-за чего все дальнейшие оперативные планы рушились. Более того, не исключалась вероятность, что его придется добить, чтобы не сковывал в движениях остальных. Кто знает, чего еще японцы приготовили. А тут еще духота какая-то навалилась, аж дышать нечем. Или это только кажется так из-за нервов. Ничего хорошего уже не ждали.
Когда в половине первого часа пополудни марсовые углядели дымы, быстро приближавшиеся с южных румбов, решили, что это силы поддержки, вызванные японцами. Теперь казалось вполне возможным, что они могли включать в себя броненосный и бронепалубный крейсера с целой сворой вспомогательных. А также истребители с миноносцами. И это против двух кораблей, хоть и способных биться в линии баталии, но с устаревшей артиллерией.
По отряду объявили боевую тревогу, срочно начав свозить с «Днепра» на броненосец всех не задействованных в несении вахты, а сам крейсер готовя к подрыву. Вполне могло так сложиться, что отстоять его, не имея возможности для полноценного маневра рядом с прибрежным мелководьем, не удастся. А спокойно заниматься спасательными работами японцы, если это они приближаются, точно не дадут.
Тем временем дымы с юга быстро росли, и вскоре из мглы показались уже мачты, а затем надстройки и корпуса трех крупных кораблей. Но разглядеть, кто это, все еще было нельзя. Южный ветер, постепенно набиравший силу, сносил дыхание их труб прямо на «Днепр». «Николай» выдвинулся дальше к югу и вместе с «Нахимовым» занял позицию между неподвижным калекой, уже выбиравшим якоря, и приближавшимися кораблями, развернувшись к ним бортом.
Видимо, прочитав этот маневр, подозрительные суда снизили ход. И тут под кормой оставшегося за спиной у главных сил «инвалида» грохнули один за другим три взрыва. Дым и водяная пыль, поднятая ими, словно надули серую клубящуюся подушку под нависающим подзором, медленно расстилавшуюся по волнам. Небогатов, услышав это, метнулся на противоположную сторону мостика, на бегу вынимая трубу и теребя сигнальщиков.
– Миноносцы?! Подлодка?!
И тут посыпались доклады наблюдателей:
– С «Днепра» передали, что пироксилиновыми патронами руль подорвали. Еще одна закладка нужна.
И сразу с другого борта:
– Над головным «колбасу» поднимают! Кажись, наш опознавательный передают! Точно! «Ураловский». Наши это!
Следом так же обозначили себя и «Амур» с «Сунгари». А с флагмана Де-Веррайона отчитались, что противника к югу от себя не наблюдали, шар починили и готовы использовать.
Адреналин, бродивший в крови, требовал выхода, и объект применения усилий (точнее, сразу четыре объекта) как раз оказался под рукой. Так что с приходом подкреплений немедленно занялись уничтожением блокированного противника. Лезть в теснину теперь никакой нужды не было. Пользуясь целеуказаниями с шара, стало можно дотянуться до него через узкую полоску суши. Первую пристрелочную порцию перекинули еще до полного воссоединения отрядов. Били сразу по ЦУ, так что снаряды положили в нужном углу бухты вполне даже прилично.
Но тамошние «постояльцы» всполошились еще до этого. С них хорошо видели черную каплю аэростата и прекрасно понимали, чем это грозит. Просто так погибать они не захотели. Оба вспомогательных крейсера совсем скоро двинулись в атаку, в таких условиях изначально однозначно безнадежную.
Начало их выдвижения, естественно, углядели из корзины, так что на этот раз шансов не было. Получив предупреждение и заранее распределив цели, броненосец и броненосный крейсер встретили японцев очень точным огнем, едва те показались на выходе из узости. Вполне ожидаемо под ураганным обстрелом с тяжелых кораблей из всех имевшихся калибров сблизиться на дальность вожделенного прицельного торпедного выстрела ни один из них так и не смог.
Для шестидюймовок у Небогатова имелись мощные тонкостенные бомбы завода Рудницкого. Отчет об их боевом применении «Нахимовым» в штабе изучили. Но то была теория, а сейчас получили возможность вживую увидеть, каково это, сравнивая и анализируя. Впечатлило!
Всего несколько таких попаданий остановили первого из атакующих, едва он миновал мыс Кариодозаки. Тот запарил и резко отвернул вправо, даже не дождавшись адресованного ему залпа тяжелых пушек. Все больше окутываясь клубами пара из разбитого котла и дыма от набиравших силу пожаров, он явно замедлялся, стараясь дотянуть до мелководья. Но не смог и затонул чуть восточнее мыса после сильного внутреннего взрыва.
Второй ушел лишь немного дальше и даже успел начать разворот для торпедного залпа (это в двенадцати кабельтовых от короткой русской колонны – явный жест отчаяния). Но он к этому времени уже горел от трубы до самой кормы, а после очередной порции накрытий тоже взорвался и быстро затонул. Когда шлюпки с «Днепра» подошли к месту его гибели, из воды успели поднять только 17 человек, пятеро из которых были ранены, в том числе два офицера. С первого вообще никого не нашли.
А воздушные наблюдатели продолжали сообщать новости. Пока наши корабли отвлекались на отражение атаки, два судна, остававшиеся в бухте, аккуратно приткнулись к отмелям. Один у ее пустынного северного берега, где было русло какой-то речушки с рыбацкой деревушкой, а другой – в противоположном углу, к пляжу в небольшой долинке, расчерченной контурами полей, с крестьянскими домишками под склонами зажимавших ее сопок. После чего стравили пар из котлов и, судя по начавшим клониться вбок мачтам, открыли кингстоны. Экипажи не спеша покидали их.
С шара это все было прекрасно видно. Соответствующий доклад, что отмигали из корзины на флагман Небогатова, породил предложение – сэкономить время, да и снаряды тоже. В самом деле, чего возиться и порох жечь понапрасну, раз японцы уже сами себя прикончили. Но в итоге решили поупражняться в перекидной стрельбе, раз уж представилась такая возможность. Да и оставлять их, хоть и притопленными, но целыми, как-то не хотелось. Присевший на корму, закопченный «Днепр» все еще взывал об отмщении. Как выяснилось, хлопотали не напрасно.