Следующие два часа я провел, экспериментируя с паутиной. Оказалось, что нити можно осторожно разделять и перепутывать в новые конфигурации. Постепенно у меня начало получаться что-то напоминающее ткань.
Мария наблюдала за моей работой:
— Что вы делаете, босс?
— Создаю защиту, — ответил я, не отрываясь от работы. — Если эта паутина настолько прочна, из неё можно сделать бронежилет.
— Хотите, помогу? У меня есть опыт работы с тканями.
Я кивнул, и она присоединилась ко мне. Оказалось, что у неё действительно есть навыки — её руки двигались уверенно, создавая ровные, прочные швы.
Постепенно к нам присоединились другие мутанты. Джонни принес иголки и нитки из аптечки первой помощи. Женщина по имени Сара, бывшая швея, взяла на себя разработку выкройки.
Работая сообща, мы создали удивительную вещь. Жилет из паучьей паутины получился легче обычной рубашки, но при этом невероятно прочным. Я надел его поверх футболки — он сидел как влитой, совершенно не стесняя движений.
— Давайте проверим, — предложил Джонни, доставая пистолет.
— Не здесь, — покачал головой я. — Слишком шумно.
Мы вышли во двор склада. Джонни встал в десяти метрах от меня, прицелился в грудь и выстрелил.
Пуля ударила в жилет и... отскочила. Просто отскочила, как от стены. Я почувствовал лишь легкий толчок, словно кто-то слегка толкнул меня пальцем.
— Невероятно, — прошептала Мария. — Это же идеальная защита.
Мы провели еще несколько тестов. Жилет выдержал выстрелы из разных видов оружия, удары ножом, даже попытку разорвать его голыми руками. Паучья паутина оказалась действительно универсальным защитным материалом.
— Нужно наладить массовое производство, — сказал я, снимая жилет. — Организуйте регулярные сборы материала. Пусть каждый из новых мутантов получит такой жилет. А потом начнем экипировать людей снаружи.
Когда все тесты были завершены, уже начинало светать. Я собрал командиров и провел последний инструктаж.
— У нас теперь больше пятидесяти человек, — сказал я, обращаясь к Карлосу, Диего, Марии, Джонни и Саре. — Этого достаточно, чтобы начать серьезные операции. Но действовать нужно осторожно. Пока мы в тени, у нас есть преимущество.
— Какие задачи, босс? — спросила Мария.
— Во-первых, продолжаем вербовку, но медленнее. Не больше пяти-десяти человек в месяц. Во-вторых, начинаем изучение городской инфраструктуры. Карты канализации, расположение полицейских участков, маршруты патрулей. В-третьих, устанавливаем контроль над несколькими кварталами. Мелкая торговля наркотиками, проституция, подпольные казино — все это должно работать на нас.
Они кивали, запоминая каждое слово.
— И помните, — добавил я в заключение, — мы не террористы. Мы не убиваем без необходимости. Наша цель — создать лучший мир, а не разрушить существующий.
Покидая склад, я чувствовал глубокое удовлетворение. За одну ночь размер моей организации увеличился в десять раз. У меня была армия преданных мутантов, неприступная защита из паучьей паутины и четкий план действий.
Но самое главное — я сохранил человечность. День, проведенный с Мэй, напомнил мне о том, что важно не только завоевать мир, но и сохранить в нем место для простых человеческих радостей.
Возвращаясь домой по пустынным утренним улицам, я думал о том, что впереди ждут новые вызовы. Фиск все еще ждал ответа на свое предложение. Трис нуждалась в лечении. А мой двойной жизнь становилась все сложнее.
Но сейчас я чувствовал себя готовым к любым испытаниям.
Глава 17
Понедельник начался тревожно. Еще лежа в постели, я почувствовал странное беспокойство — паучий инстинкт подавал слабые, но настойчивые сигналы. Что-то было не так, но я не мог понять что именно.
Позавтракав с Мэй и выслушав её традиционные наставления о важности образования, я отправился в школу. Но уже на первом уроке понял, что не могу сосредоточиться. Мысли постоянно возвращались к Трис — когда мы виделись в последний раз, она выглядела немного бледнее обычного, хотя старалась это скрыть.
Во время большой перемены я подошел к Гарри, который стоял у своего шкафчика.
— Слушай, мне нужно уехать, — сказал я без предисловий. — Семейные обстоятельства.
Гарри поднял бровь:
— Опять? Питер, ты в последнее время пропускаешь школу чаще, чем бываешь на уроках.
— Это важно, — настоял я. — Очень важно.
В моем голосе, видимо, было что-то такое, что заставило его отнестись серьезно.
— Хорошо. Хочешь, скажу учителям, что ты заболел?
— Спасибо. Я тебе должен.
Незаметно выбравшись из школы через служебный выход, я сел на первый же автобус до университета. По дороге беспокойство только усиливалось. Инстинкт, который еще ни разу меня не подводил, настойчиво твердил, что с Трис что-то не так.
Добравшись до кампуса Эмпайр Стейт, я направился к корпусу биологического факультета. Знал, что у Трис в это время должна быть лекция по органической химии. Но когда я заглянул в аудиторию 207, её там не было.
Подождав окончания лекции, я подошел к её однокурснице — девушке по имени Дженнифер, с которой Трис иногда готовилась к экзаменам.
— Джен, привет. Ты не знаешь, где Беатрис? Она не пришла на лекцию?
Дженнифер выглядела обеспокоенной:
— Питер? Она сегодня утром была в общежитии, но выглядела ужасно. Бледная, слабая. Сказала, что голова кружится. Я предложила вызвать врача, но она отказалась.
Сердце ухнуло вниз. Я поблагодарил Дженнифер и поспешил к студенческому общежитию. Это было современное десятиэтажное здание в пяти минутах ходьбы от главного корпуса.
На входе меня остановил охранник — высокий афроамериканец лет пятидесяти в форменной рубашке.
— Куда направляемся, молодой человек?
— К Беатрис Коннорс, комната 418. Я её парень.
Он окинул меня оценивающим взглядом:
— А у тебя есть пропуск?
— Нет, но...
— Тогда придется подождать внизу, пока я не свяжусь с девушкой.
Охранник снял трубку внутреннего телефона и набрал номер. Прошла минута ожидания, затем еще одна. Наконец он положил трубку:
— Не отвечает. Может, спит или ушла куда-то.
— Послушайте, это очень важно, — начал я, но он уже качал головой.
— Правила есть правила, сынок.
Я мог бы применить силу — одним движением руки свалить его с ног и подняться наверх. Но это привлекло бы ненужное внимание. Вместо этого я решил действовать хитростью.
— Хорошо, я подожду снаружи, — сказал я и вышел из здания.
Обойдя общежитие, я нашел пожарную лестницу с обратной стороны. Четвертый этаж — значит, окна Трис должны быть где-то на уровне площадки между третьим и четвертым этажами.
Паучьи способности позволили мне взобраться по металлической конструкции практически бесшумно. На четвертом этаже я остановился и начал заглядывать в окна, ища знакомую обстановку комнаты Трис.
Нашел её окно шестым по счету. Комната была маленькой — кровать, письменный стол, шкаф, несколько полок с книгами. И на кровати, свернувшись калачиком под одеялом, лежала Трис.
Даже через стекло я видел, что с ней что-то не так. Кожа была восковой бледности, на лбу блестели капли пота. Дышала она неровно, порывисто.
Окно было заперто, но старые защелки поддались легкому нажиму. Я тихо открыл створку и проскользнул внутри.
— Трис? — позвал я шепотом.
Она открыла глаза — красные, воспаленные. Потребовалось несколько секунд, чтобы она сфокусировала взгляд на мне.
— Питер? — голос был слабым, хрипловатым. — Как ты... что ты здесь делаешь?
Я подошел к кровати и сел на край. Рука автоматически потянулась к её лбу — кожа горела.
— У тебя высокая температура. Как долго ты так себя чувствуешь?
— С прошлой ночи, — призналась она, пытаясь приподняться. — Сначала думала, что просто простудилась, но потом...
Она не закончила фразу, лицо исказилось от боли. Я увидел, как она прижала руку к боку.
— Где болит?
— Здесь, — показала она на область под ребрами. — И в спине. И голова кружится, когда встаю.
Я знал эти симптомы. Острый лимфобластный лейкоз мог давать именно такую клиническую картину — увеличение селезенки, боли в костях, общая интоксикация. Болезнь прогрессировала.
— Трис, нужно ехать в больницу, — сказал я как можно спокойнее.
— Нет, — замотала она головой. — Отец и так переживает. Если узнает, что мне стало хуже...
— А если не обратиться к врачам, станет еще хуже.
Она посмотрела на меня долгим взглядом, и я увидел в её глазах страх. Не просто страх боли или больницы — страх смерти.
— Питер, а что если... что если я не выздоровею?
Сердце сжалось от её слов. Я взял её руку в свои:
— Ты выздоровеешь. Обещаю.
— Откуда ты знаешь?
— Просто знаю. Я не позволю тебе умереть.
В моем голосе прозвучала такая убежденность, что Трис немного расслабилась.
— Останешься со мной? — попросила она. — Не хочу быть одна.
— Конечно останусь.
Я помог ей устроиться поудобнее, поправил подушки, укрыл одеялом. Затем принес стакан воды из маленькой раковины в углу комнаты.
— Пей маленькими глотками, — сказал я, поддерживая её голову.
Трис послушно сделала несколько глотков, но я видел, как ей трудно даже это простое действие.
— Расскажи мне что-нибудь, — попросила она, снова ложась. — Отвлеки от плохих мыслей.
Я сел в кресло рядом с кроватью и начал рассказывать о вчерашнем дне с Мэй, о старых итальянских фильмах, о том, как мы смеялись над выходками Адриано Челентано. Трис слушала с закрытыми глазами, время от времени слабо улыбаясь.
— Твоя тетя звучит как замечательная женщина, — сказала она, когда я закончил рассказ.
— Она бы тебе понравилась. И ты бы ей понравилась.
— Думаешь, мы когда-нибудь познакомимся?
— Уверен.
Около полудня ей стало хуже. Температура поднялась еще выше, началась тошнота. Я держал её за руку, пока её тошнило в маленькую мисочку, гладил по спине, шептал успокаивающие слова.