Хозяйка предложила гостям присесть в цветастые бархатные кресла, на Сашу они производили впечатление музейной затхлости, эх, такой шикарный особняк испортили декором!
– По телефону вы сказали, что хотите поговорить о женщине, которая работала у нас няней.
– Да, это Валентина Мельникова. Ее убили несколько дней назад.
Хозяйка не выразила ни удивления, ни печали может, с возрастом эмпатия уходит?
– Тина, – я завала ее так, – работала у нас двадцать лет назад, когда дети были маленькими. Что я могу сейчас вспомнить? И какое отношение вы имеете к расследованию убийства?
– Мы взяли на себя обязанность помочь полиции, я представляю совет депутатов Георгиевска, где убили эту женщину, – пришла на помощь Моника.
– Лучше бы своими прямыми обязанностями занимались. Народные деньги только тратите. – Женщина неожиданно напомнила Всеволода, олигарха-гопнника, или бульдога, как прозвала его про себя Саша, ведь вылитый! – Да и чем я могу помочь? Я не видела эту женщину 30 лет!
– Мы пытаемся понять, что привело ее в Георгиевск.
– Я даже не знаю, где это, – высокомерно поднялись выцветшие брови.
– Это в часе езды отсюда, в области.
– Тина работала в очень обеспеченных семьях. В 90е большие деньги появлялись быстро и всем сразу хотелось получить соответствующий им образ жизни, кухарка, водитель, няня для детей, Тина знала вкус этой жизни, и ни за что бы не уехала в какую-то дыру.
Моника покраснела и поперхнулась, а Саша заметила:
– Валентина вышла замуж за богатого человека из Питера, встретила его в той семье, где работала после вас.
– Не удивлена! Я всегда говорила, что прислуга только и смотрит, как бы урвать кусочек от нашей жизни. Но Тина была уже не молодой женщиной, и как ей удалось? Поразительно. Но почему вы смотрите в прошлое, возможно, она поехала в тот… как его… ну, туда, где ее убили, потому что какие-то события произошли именно сейчас?
– Мы начали с прошлого. Дальше посмотрим, куда это выведет.
–Так и тратятся деньги налогоплательщиков. Ни от полиции толку, ни вы своими делами не занимаетесь.
– Вы не припоминаете ничего, связанного с Георгиевском?
– Ах, вот как он называется… конечно, нет, что я могу помнить?
– А вы не в курсе, живет ли в городе та семья, куда она перешла после работы у вас?
– Конечно в курсе. Это люди нашего круга. Родители умерли, дети в Америке. Вы можете слетать, поговорить с ними. Вам же все равно как тратить муниципальные деньги!
– Старая дура, – хотела сказать Саша, выходит, зря приехали, тупик.
Хозяйка, улыбаясь, смотрела на гостей, словно прочитала их мысли и радовалась, что ничего из визита не вышло. Чаю, кстати, так и не принесли.
– А вы помните от кого она пришла к вам?
–Конечно, из семьи директора музыкального училища, Доры Борисовны Грумфельд. Вся семья давно в Израиле.
– А ваши дети…
– Мои дети живут на юге Франции.
– Ну, что ж спасибо, что согласились с нами встретиться. Жаль, что ничего нового мы не узнали.
– А вы надеялись узнать? Странно, что у вас были такие мысли!
Сиделка пошла провожать их и у самой двери прошептала:
– Подождите меня за углом, там кафе «Красная шапочка», я постараюсь минут через 15 туда подойти.
В «Красной шапочке» Моника и Саша поели куриной лапши, потом мороженного, потом попросили чаю, снова чаю, прошло уже минут сорок, но сиделка не появлялась. Когда официанты стали поглядывать на них с неодобрением, в кафе вбежала запыхавшаяся женщина.
Она плюхнулась на стул и сразу заговорила:
– Когда семья Доры Борисовны уехала в Израиль, Валентина некоторое время работала еще в одной семье. Я не помню их фамилию, они жили здесь, в Ярославле. Она проработала всего месяц и отказалась, так попала к моей хозяйке. Там был странный ребенок.
– Почему странный? И почему она ушла?
– Он был как ангелочек. Но пришлось отдать из дома всех питомцев, потому что он свернул шеи попугайчикам, и еле спасли котенка. А потом он попытался задушить девочку, с которой играл в парке. Валентина настаивала, чтобы ребенка отвели к психиатру, но родители отказались. Они заплатили Валентине деньги, дали рекомендации, и семье девочки тоже. И уехали куда-то в область, купили там особняк. Валентина расстраивалась, что родители не хотят помочь ребенку, может, что-то еще можно было исправить. Но они уверяли, что он просто подвижный и не осознает еще своих действий. Все пройдет с возрастом.
– Сколько лет было ребенку?
– Лет 10-12. Это было в конце 80х.
– А откуда вы знаете об этой истории?
– Мама работала поварихой у моей нынешней хозяйки, потом я пришла ей на смену, потом превратилась в сиделку. Она хорошо платит. Вернее сын, который во Франции, все деньги у него. Мама дружила с Валентиной, они же все время были рядом, та рассказала маме, а мама мне.
– Призрак из прошлого, вернувшийся спустя 30 лет и убивший нянечку, работавшую с ним всего месяц? Тоже пустой след… Вы ничего о той семье больше не слышали?
– Нет, ничего.
– Спасибо, вряд ли эта история приведет нас к убийце, но это лучше, чем ничего.
Моника и Саша напряженно размышляли всю обратную дорогу.
– Думаешь, Валентина узнала, что ребенок, ставший мужчиной средних лет, сейчас в Георгиевске и решила его остановить?
– Остановить в каком смысле? Представь, ты узнаешь о ребенке, с которым сидела месяц лет 30-35 назад, и едешь в Георгиевск… зачем? Полная ерунда получается. Может из него вырос нормальный член общества.
– В общем, зря мы съездили. Только устали. Хочется домой и в ванну.
– Скоро приедем.
– Да, но я приглашена на ужин.
– О, опять красавчик Вениамин?
Моника покраснела:
– Нет, это Всеволод.
– Бульдог? – от удивления Саша назвала его так, как вертелось на языке. – Он тебе нравится?
– Я его еле выношу. Вечно брюзжит и придирается.
– Но зачем?
– Он главный спонсор строительства и дополнительно вбухал деньги в местную школу и больницу, хочет обсудить за ужином какие-то деловые вопросы.
– То есть это не свидание?
– С ума сошла? Какое с ним свидание!
– Знаешь, а он не так уж плох. Со СПА комплексом понятно, но он вложился и в школу и в больницу, а это его личная инициатива
– И форму детской футбольной команде купил…
– Ну вот!
– Я тоже пыталась смотреть на него с этой точки зрения. Но ты же его видела, с ним невозможно общаться!
У дома Моники уже стоял огромный джип. До гостиницы идти было недалеко, и Саша с удовольствием прошлась, проводив глазами темную машину со своей новой подругой. Но она не могла избавиться от неприятного чувства, что именно сегодня надо было настоять и отправиться с ней на ужин. Как будто она в чем-то подвела Монику. И это чувство никак не уходило.
* * *
Не успела девушка принять душ, как позвонил Павел Владимирович. Есть не хотелось, в ожидании сиделки Саша съела безумное количество какой-то не сочетаемой между собой еды, но любопытство заставило быстро одеться и отправиться на свое собственное деловое свидание.
– Вот это мы нашли в вещах Валентины. – Павел протянул Саше распечатку с сайта областной газеты, на самом видном месте красовалась статья об убийстве девушки в Георгиевске.
Саша рассказала о поездке в Ярославль, оба задумались.
– Тут фото Романа, парня, которого обвинили в убийстве, и фото жертвы, Алины.
– И Валентина решила, что он тот самый ребенок? Но он был арестован, вопрос, скажем так, решен. И ему всего 25 лет.
– А были неопровержимые улики?
– Роман сильно ревновал Алину, когда они расстались, он постоянно ее подкарауливал, бил камнями окна в ее доме, прокалывал шины в машине ее отца. И говорил, что убьет, если она не вернется.
– Но он так и не признался?
– Нет, но на теле было достаточно его ДНК.
– А может… может, она знала Алину?
– Алине тоже было 25 лет. Когда она родилась, Валентина уже уехала в Питер с мужем.
Саша подперла подбородок кулаком.
– Давай начнем с начала. Валентина была счастлива в позднем браке и после смерти мужа жила вполне обеспеченной и комфортной жизнью. Она вспоминала Ярославль, но нынешняя жизнь в Питере ей нравилась. Она не собиралась никуда ехать, во всяком случае не в Георгиевск. Валентина прекрасно владеет интернетом и пользуется мобильным телефоном.
– Да, и что?
– И однажды… она случайно видит в интернете информацию об убийстве.
– Но она не знакома ни с семьей Алины, ни Романа.
– Но она специально разыскивает местную газету и распечатывает более подробную статью. И тут же решает ехать в Ярославль, а раз заранее забронировала гостиницу, то и в Георгиевск.
– Не слишком ли шустрая у нас старушка для 80ти лет?
– О, я тебе сколько угодно таких назову они и в круизы, и на Камчатку ездят, я даже знаю одну 85летнюю даму, которая недавно вернулась из Австралии, навещала дочь. Не забывай, Валентина из Питера, а не из провинциального городка, и у нее достаточно денег, чтобы заботиться о своем здоровье и вести активную жизнь.
– Но она никогда в жизни не видела ни убийцу, ни жертву!
– Но мы этого не знаем!
– И если даже она знала их детьми, то как узнала взрослыми?
– Может, у их была отличительная черта, по которой узнала. Или дело в месте. В Георгиевске.
– Полиция развешивала листовки. Но никто не пришел и не сказал, что знает Валентину. И почему она не пришла в полицию?
– Не была уверена?
– Но поперлась за тридевять земель?
– Может, она хотела поговорить с ним, а потом решить, идти в полицию, или нет?
– То есть она не была уверена в его виновности. Убийцей мог оказаться не он, и она решила сначала все выяснить. Но хотя мы не нашли ее мобильный телефон, компания предоставила распечатки, никаких подозрительных звонков, как бы она договаривалась о встрече?
– В общем, куда не кинь, везде клин…
– Не случайно же они встретились!