– Негодный не призрак! – Моника закрыла рот руками, сама испугавшись громкого вскрика. Смех смехом, а нечего дразнить неведомое.
– Ты же сыщица. Ну, ладно, понял, понял. Александра. Но и сыщица тоже!
– И что?
– А то! Если темная фигура появляется у дома, а потом виден свет в окнах, это совсем не призрак и не этот ваш… Негодный. Вот удумают же! Он что-то ищет, тот человек, который приходит сюда в дом.
Саша вздрогнула.
– Не боись, от нашего шума все призраки разбежались, а уж люди в первую очередь. Но ночевать ты тут зря решила, тем более, одна, поэтому мы и приехали.
– Спасибо…
– Так что мы делаем дальше, сыщица? То есть Александра.
– Завтра я получу фотографии, мы посмотрим, кто на них изображен. И надо поговорить с вашей знаменитостью. Как ее… фрау Грейлих.
– Фрау Женни! Точно! – Моника оживилась. – Она так давно тут живет, что вполне может что-то помнить.
– Скоро рассвет, как посветлеет, поедем домой, спать. – скомандовал Всеволод. – А потом уже все расспросы и фотографии.
– А почему не сейчас?
– Не будем давать вашему призраку шанса, пока мы не видели фото. Засветло он сюда не сунется, поэтому подождем до рассвета. А пока, чтоб не скучно, давайте как в пионерском лагере.
– Что?
– Рассказывать страшные истории.
Вспомнили Лешего, помянули недобрым словом Негодного, Саша про русалок рассказала. Было весело и не страшно. Но потом Моника сказала:
– Я вспомнила одну историю… Бродят в ночи девочки в белой одежде, зовут у нас их "смертоцками". Появляются они на перекрестках дорог, белая одежда, белая лента на голове. Говорят, это души ищут что-то на местах древних кладбищ. Они шепчут, а иногда и громкими голосами зовут встреченных путников…
Мурашки пошли по коже, несмотря на теплую компанию. И Саша перевела разговор на что-то веселое. А потом… как только посветлело, все неожиданно провалились в сон, Саша с Моникой на диване, привалившись к спинке, Всеволод расплылся по креслу. Свечи давно догорели, чай остыл, призрачные тени унеслись вдаль, в темные леса и ни одного шороха не слышно было в старом доме.
Проснулись они, когда солнце ярко светило в окна, а время давно перевалило за 10 часов утра.
Глава 20.
– Теть, ну, ты сильна! – Когда компания вышла из дома, потягиваясь, и позевывая, Сашу окликнули с угла улицы. Облокотившись на велосипеды, там стояли два парня, Толян и Тимон.
– Но про мужика мы не договаривались, – начал был Толян, но «мужик» тут же нарисовался у Саши за плечом.
– А вы договаривались, чтоб слабая женщина одна заночевала в доме, где бродит…
– Призрак! – хихикнул Тимон.
– Убийца. – Серьезно закончил Всеволод. – Мозгов нет. Сами сюда суетесь, но хотя бы вы парни и не по одному. А послать бабу одну додумались.
– А мы че… я, может, пошутил, а она сразу согласилась.
– Фото давай, шутник.
Тимон протянул тоненький сверток в газетной бумаге. Замялся…
– Дядь… а че, правда убийца тут бродит?
– Правда. И не суйтесь больше, пока его не задержат.
– Мы его видели…
– Кого?
– Ну, мы думали призрак, а вы говорите, убийца.
– Когда?
– А когда тут шум был, ей вон по башке днем стукнули, – Тимон кивнул на Монику.
– Я сам тебе сейчас стукну по башке. Что видели то?
– Фигура… Темная… мы шаги услышали, стали спускаться по лестнице, а она там стоит, внизу и на нас смотрит.
– И ты видел? – Повернулся Всеволод к Толяну.
– Не, это они с Мишкой ходили, новенький у нас тут.
– Мишка ниче не видел, он сразу как драпанул! Он с самого начала не хотел сюда идти.
– А ты не драпанул?
– Ну… и я тоже… а че реально страшно!
– Лица не разглядел?
– Какое лицо, там темень была, он весь темный, как… как этот… Негодный. Но мы сразу поняли, что смотрит, хоть глаз не было. Дядь, правда это убийца?
– Правда. Так что скажи спасибо. что вы живыми отсюда выбрались. Герои блин. Бабу одну ночевать отправили.
Саша хотела возмутиться, но промолчала. Насколько проще было бы, не подозревай она Всеволода, а попроси о помощи с самого начала. Вон и пацаны присмирели. Но что уж теперь…
Они погрузили в машину все стаканы-тарелки, не оставлять же в доме, надо везти к мусорке, заодно Иринино одеяло с подушкой и наконец, сгорая от любопытства, Саша потянулась за свертком.
– Подождешь! – Всеволод легонько шлепнул ее по ладони. – Ишь, торопыга, – назвал он ее также, как и старый священник. Домой приедем и спокойно рассмотрим.
Когда они добрались до дома Моники, не только Саша, но и сама хозяйка уже сгорала от нетерпения. Наконец они уселись вокруг журнального столика и разложили четыре фотографии.
На одной из них был мальчик лет пяти, хорошенький, светловолосый, только в рекламе снимать. На второй два мальчика, обе светленькие, только второй постарше на пару лет, черты лица грубее. На третьей женщина с химической завивкой по моде 80х на пляже в цветастом сарафане позировала на фоне воды, держа за руки двух мальчишек, сыновей, На четвертом фото – группа школьников, младшеклассников, среди которых легко нашли светловолосого мальчика, брата на фото не было, наверное, учился в классе на год-другой постарше.
– И что это нам дает? – разочарованно спросила Моника.
– Мне этот блондинчик кого-то напоминает. Не пойму кого… – задумался Всеволод. – ладно, вспомню.
Саше он тоже смутно напоминал кого-то, и она тоже никак не могла вспомнить.
Моника уже созвонилась с фрау Женни, та согласилась «принять» их в школе, даже летом директриса не покидала своего кабинета, если, конечно, не бороздила моря в очередном круизе.
– Ох, как давно это было! Я даже боюсь ошибиться, как звали хозяйку дома… Наталья, или Надежда… нет, не вспомню. Я с ней общалась шапочно, когда они дом здесь купили, хотела сына к нам в школу отправить. Я даже фамилию не помню. А потом она передумала, в город ребенка возили. Муж ей с детьми дом купил при разводе, это я точно помню. И больше не появлялся. Откупился, вроде. И деньги были, вот и не пошел мальчик в нашу школу. Он начальную школу в Ярославле закончил, у нас в четвертый класс, по-моему, собирался. А может, в первый… Вот Наталья… или Надежда? пришла школу посмотреть.
– А что еще помните?
– Помню, не понравилась она мне. Я еще подумала, что не впишется она в наш город. Уж очень много апломба. Деньги, сами понимаете, конец 80х, или начало 90х, тогда деньгами сорили, мешками домой привозили банкиры всякие. Вот и она смотрела на нас, дурачков деревенских свысока. Все должно быть так, как она хочет. Вот и не отправила сына в нашу школу, раз тут под ее дудку плясать не захотели.
– Погодите, вы говорите сына. А потом сказали муж дом купил ей с детьми.
– Да, голубушка, а что здесь странного?
– Получается, не один сын был? Еще кто-то?
– Двое мальчиков. Но второй уже ходил в школу и сюда приезжал редко. Его в какой-то интернат отправили. А потом и младшего тоже.
– Так вы вообще с ней после той встречи не встречались?
– А она ни с кем здесь общаться и не захотела, а потом инсульт вроде, не помню, деточка, что там произошло, но она лет 10 уже лежачая была и с головой вроде плохо… так говорили, соседи жаловались на крики… вот ведь как бывает, смотришь на всех свысока, а потом раз- и лежишь в памперсах!
На лице Евгении Генриховны явно читалось превосходство, я, мол, и в 90 в полном здравии и разуме не то, что некоторые. Но может, это и свидетельствовало как раз об обратном?
– Посмотрите фотографии, Евгения Генриховна. Возможно, вы узнаете мальчиков?
– Ну-ка, ну-ка… вряд ли узнаю. Хоть память у меня хорошая, но спустя 30 лет я вряд ли узнаю… старшего-то я никогда и не видела… Да! Помню этого мальчика. Ну, чисто ангелочек! Имя у него такое редкое было, непривычное, ныне так не называют детей, все Даниилы да Максимы и Денисами, а то и Роберты с Артурами, никакого вкуса у людей нет!
– Так какое имя?
– А имя я не помню… вертится на языке… Всеволод, что ли?
Саша с Моникой как по команде повернулись к Всеволоду, который отказался отпускать женщин одних даже к фрау Женни.
– Что? – удивился тот. – А-а! Вы что, опять меня подозревать решили?
– О, вроде не Всеволод… Всеслав? Вячеслав? Венедикт? – вспоминала Евгения Генриховна.
Ее поблагодарили и уже выходили за дверь, как вдруг старая дама вскричала:
– Я вспомнила! Вениамин!
И Саша поняла, на кого похож мальчик на фото. Правда сейчас он вырос, ведь прошло лет 35, не меньше.
– Павел, ну все же сходится! Я тебе фото отправила на телефон, моете даже экспертизу провести, это Вениамин! И ни слова не сказал, что это его мать жила в том доме, да и он сам. И права не предъявил…
– А как он предъявит, если там скелет в подвале, – зашептала Моника.
– Саша… – следователь замялся… – Нет, я, конечно, отправлю все коллегам. Тебе позвонят, передашь фотографии. Ну, и попрошу свидетельство о смерти хозяйки того дома.
– А до сих пор не мог попросить?
– Во-первых, я лежу с переломом. Серьезным. Между прочим. И если бы не твои глупые идеи, я бы по горам не скакал и ногу с ребрами не сломал. А во-вторых, причем здесь тот дом, зачем нам данные хозяйки?
– Там же скелет нашли!
– 20ти летней давности. И причину смерти уже не определить. Даже подъязычная кость цела. Спустя 20 лет уже не определишь, утонул человек, или был отравлен, увы.
Саша вздохнула. Вот уж данные хозяев дома первым делом надо было искать. Все-то им лень. Павел по молчанию догадался, о чем она думает:
– Хозяйка дома умерла. По показаниям свидетелей 20 лет как минимум в доме никто не жил. Зачем тратить время на установление ее личности? И насколько мне известно, похоронами занималась не местная контора и свидетельство о смерти получали не здесь. Жди звонка, с тобой свяжутся.
– Мне откуда-то знакома фамилия Вениамина, – сказал Всеволод. – Слышал я ее, и не так давно.