– Довольно пауз. Времени мало.
Когда спускались в метро, Акимов попытался оправдаться:
– Я не говорил, что ты уродина.
Катерина огрызнулась:
– Да мне плевать.
– Я говорил, что ты самая умная женщина, которую я знаю.
– Вот спасибо. – И снова чем-то она была недовольна.
«Ну их обоих, в самом деле», – решил Сергей и замолчал.
…На Петровке ночной дежурный, сменяясь, порадовал хорошей новостью: выписали Волина, он на месте.
– Вот это да! Вы наверняка знаете? – радостно спросила Сергеевна.
– Так он с вечера. Так что негде вам более тут ночевать.
Когда они поскреблись в кабинет, который обычно служил приютом Катерине, с дивана поднялся, потирая глаза, Волин.
– Катерина, надеюсь, ты с полным ведром! Ты же у меня сегодня первая дама.
– Можно и так сказать. Товарищ капитан, мы к вам с утра пораньше поговорить с глазу на глаз по двум важным поводам.
Волин широко обвел руками пустой кабинет:
– Разгоняю всех. Излагайте.
Помявшись, Введенская приняла решение:
– Начинайте вы, товарищ Акимов.
Сергей рассказал свою историю обретения футляра. Волин кивал и слушал, достав бланк, принялся заполнять. Сергеевна заметила:
– У нас еще вторая история…
– Хорошо, хорошо, – успокоил Волин, продолжая писать, – я шапочку пока дорисую.
Акимов, завершив повествование про футляр – на том месте, что оставил его в отделении, – принялся рассказывать про «ФЭД» и негатив. И эту историю Волин выслушал внимательно, только уже отставив перо, то и дело потирая лоб, точно раскладывая услышанное по полочкам. Один раз, извинившись, прервал, уточнив, сколько народу придется дактилоскопировать из несовершеннолетних.
– Полагаю, что немного, троих-четверых, Виктор Михайлович. И, если доверите, я управлюсь.
– Да, пожалуй, хорошая мысль. Только как же, без уведомления родителей… незаконно… Ну, подумаем. Да, товарищ Введенская, к вам вопрос: откуда несовершеннолетним известны детали следствия?
– Моя вина, товарищ капитан, – покаялась она. – Я рассказала им кое-какие детали и… да, показала фото пострадавшей.
– Неаккуратно, товарищ лейтенант. Вы сами решили так или кто-то распорядился?
– Я, товарищ капитан. Понимаете, Гладкова – старшая пионервожатая, Пожарский… ну он мог посодействовать…
– Это все понятно, фото зачем показывали?
– Решила, что так нагляднее, – призналась Катерина.
Волин сменил якобы гнев на бесспорную милость:
– Как показала практика, решили правильно. Победителей не судят. Итак, – он протянул заполненный бланк, – товарищ Акимов, позволите вас поэксплуатировать? Передадите предметы экспертам?
Лейтенант козырнул.
– Есть.
Прикрыв за ним дверь, капитан вернулся к Сергеевне.
– Ты хотела что-то дополнить, с глазу на глаз.
– Ничего от вас не скроешь.
– Говори, только поскорей.
Катерина, смущаясь, достала из сумки бумагу, протянула, сказала чуть севшим голосом:
– Товарищ капитан, прошу принять мой рапорт.
– Самоотвод, значит, – уточнил капитан.
– Так точно.
– Из-за мужа.
Введенская, багровея, прошептала:
– Он не убивал… девочек.
– Пауза хороша, – отметил Волин, – пороть горячку не надо. Пусть сначала доберется до колонии… А он доберется?
– Да! – с негодованием подтвердила Катерина.
– Хорошо, – примирительно одобрил капитан. – И исследование футляра и фотоаппарата займет немало времени. Необходимо будет все систематизировать… там наверняка масса посторонних отпечатков?
– Д-да…
Волин голосом, не допускающим возражений, завершил мысль:
– Вот пока все не выяснится, поработаем. Ты же уверена, что он невиновен.
– Уверена, но…
– Вот и хорошо. Рапорт пока ни к чему.
– Виктор Михайлович, если эти обстоятельства всплывут!..
– Я отвечу.
– Да, но я не желаю прятаться за вашей спиной.
– А я не принимаю твой рапорт.
– Не имеете права. Я пойду к Китаину.
– Тихо. – Волин, морщась, потер живот. – Рассуди, чего ты добьешься? Это бесспорный конец, волчий билет, понимаешь?
– Это честно и по закону.
– После такого ты ни одну проверку не пройдешь, и не то что в бухгалтерию, и в канцелярию не возьмут бумажки перебирать… Тихо, сказал!
Катерина подчинилась.
– Сегодня у тебя отгул.
– У меня вчера был отгул.
– Хорошо, больничный. Миша заболел.
– Как?! Ах да…
– Открываешь больничный, сидишь до упора, пока я тебе весть не подам. Там решим, что делать дальше. Приказ понятен?
– Так точно.
– Выполнять.
Катерина хотела было продолжить, но тут вернулся Акимов:
– Разрешите? Все передал, товарищ капитан.
Волин немедленно трансформировался в добродушного недотепу:
– А? Ах да-да, благодарю вас, товарищ лейтенант.
– Какие будут указания?
– Указания, да, – капитан, как бы забывшись, погрыз карандаш, – организуйте снятие отпечатков пальцев у ребят, которые могли бы наследить на фотоаппарате. Только как-нибудь без шума, чтобы нам заранее отсеять лишние, понимаете?
– Так точно.
– Также попрошу вас выяснить у… Маслова, так, кажется? Вот-вот. У него надо узнать, когда, при каких обстоятельствах, у кого он достал этот фотоаппарат. Сейчас оформлю вам поручение… – Тут он, точно что-то сообразив, виновато разулыбался. – Да зачем вся эта бюрократия? Я сам позвоню Николаю Николаевичу и попрошу содействия. Хорошо?
– Так точно. Разрешите идти?
– Идите. И вот, Катерину Сергеевну проводите. Сынок у нее заболел.
Они уже почти спустились к выходу, тут Сергеевна, замявшись, попросила:
– Вы меня во дворе подождите. Я мигом.
Взбежав обратно на этаж, тихонько поскреблась в кабинет, не дождавшись ответа, проникла самочинно.
Волин что-то быстро писал и одновременно вел разговор по телефону. Подняв глаза, молча указал на стул. Катерина села. Капитан, выслушав собеседника, проговорил:
– Необходимы документы из этого дела… к Григорию Санычу обратиться? Мне не в засекреченной части… Так, хорошо. Буду ждать. Заранее признателен, – и, уже не глядя на Введенскую, положил трубку. Продолжая писать, поторопил: – Слушаю.
– Виктор Михайлович, я должна признаться.
– Что еще?
– Михаил, предположительно, видел убийцу…
Перо остановилось, повисло в воздухе, полетело в чернильницу. Волин принялся тщательно вытирать брызги и, лишь закончив, поднял взгляд, и лицо у него было настолько нехорошее, что у Катерины дыхание перехватило.
– Что ты сказала?
Катя запаниковала.
– Нет-нет, не в лицо!
– Твое счастье. Почему Акимов об этом умолчал?
– Он не знал, товарищ капитан. Послушайте…
– А я что делаю?! – взвыл капитан, вежливый человек, о деликатности которого анекдоты рассказывали. – Что я делаю с утра? Я только тем и занимаюсь, что слушаю твои побасенки!
– Товарищ капитан…
Но Волин уже взял себя в руки:
– Доложи по сути.
– Мужчина, молодой, некурящий, высокий, возможно хромающий на одну ногу.
– Все?
– Так точно.
Виктор Михайлович выпрямился, согнал складки гимнастерки за ремень, приказал:
– На больничный. Особое внимание своей голове удели… сыщик!
…Такой Сергеевну Акимов видел впервые: робкая, словно прозрачная, точно после чистилища с химчисткой.
– Едем, Сергей Палыч? – трепетным, богобоязненным голоском пригласила она.
– Само собой. А ты… как себя чувствуешь?
Катерина искренне призналась:
– Честно говоря, плохо я себя чувствую.
В электричке Акимов все-таки решился спросить:
– Что, выволочку устроил?
Она не ответила, прижимаясь лбом к стеклу. Сергей попробовал еще раз.
– Сергеевна, ты не думала все-таки… ну, к нам?
– Я же следователь, – вяло напомнила она, клюя носом.
– Ты раньше была только следователь, – напомнил он, – ты прежде всего мама. Все попроще, рядом с домом.
– Государство меня выучило, это моя работа, долг – раскрывать преступления…
– В масштабах страны ты, конечно, права, – признал Сергей, старательно глядя в сторону, – только ведь сейчас есть кому преступников ловить, а важнее не допустить преступления. Это нам делать, а рук не хватает.
Сергеевна не ответила, крепко спала, свесив слишком умную голову. Сергей, вздохнув, подставил плечо.
Часть вторая
Глава 1
До первого звонка этого учебного дня Ольга обошла всех начштабов и каждого предупредила о предстоящей встрече. После разговора с Введенской она была бы не прочь поговорить и с классными руководителями начальной школы, но Палыч подчеркнул: с Большаковым будет отдельная беседа, и это он возьмет на себя. И напомнил, что не следует поднимать шум. Ольга ощетинилась было, но потом вспомнила, что Сергеевна особо подчеркнула, что негодяй имеет в виду именно подростков, а не малышей. Значит, незачем и тревожить начальную школу.
«Хотя кто его, негодяя, знает? Вдруг ему чего нового захочется? Ведь сначала тоже была «всего-то» кукла!»
Ольга назначила встречу в библиотеке, рассудив, что для закрытого и неформального собрания это место подходит больше, чем пионерская комната. Как минимум исключает болтологию и легкомыслие. К тому же и конспирацию соблюсти легче: если кто лишний и заглянет, то увидит лишь тихое и внимательное сборище. Ничего подозрительного, собрались ребята обсудить новинки.
Вывесив снаружи объявление «Тихо! Инвентаризация!», Ольга закрыла дверь и приступила к делу.
– Товарищи, нам поступил сигнал из правоохранительных органов.
Маслов Витька немедленно затянул:
– Ну начинается. Сто раз говорил, что раскаиваюсь и больше не буду.
– Если про меня, то и я не буду, – добавил Санька. – Меньше могу, больше – ни-ни.
– На этот раз не про вас, с вами потом, – то ли успокоила, то ли пригрозила Гладкова. – На этот раз дело поважнее. Видите ли, в Сокольниках завелась… ну, банда не банда, в общем… как бы это…