Не все НПС попадают 2 — страница 30 из 43

Город затихал, готовился уснуть — в Средневековье, даже условное, добропорядочные люди рано встают и рано ложатся, а всякая торговля и работа приходятся на активный световой день. Да, вечер был ещё светел, но (особенно с учётом местной специфики) люди степенные предпочитали променадам покой семейного очага. На улице попадалась разве что стража да поздние гуляки. Даже продавщицы любви исчезли — должно быть, передислоцировались в таверны и харчевни, поближе к людям и огню.

На противоположной стороне площади распахнулись двери весёлого заведения, пахну́ло запахом жарящегося мяса, донёсся смех и струнный перебор. В свете факелов вывеска отблёскивала оранжевым. «Три весёлых зайца». Буквы иллюстрировались тремя довольно монструозными деревянными силуэтами, прикреплёнными над водосточной трубой.

Зайти? Отчего бы и нет?


Он ожидал, что внутри таверны будет мрачно, шумно и даже, возможно, накурено, однако предположения оправдались только в части шума и определённого столпотворения. Правда, некоторое количества дыма всё же присутствовало — от жира, капающего на раскалённые угли с бараньих туш, вращающихся внутри ниш-очагов. Однако, публика не особо страдала — потолки здесь были высокие, и весь дым устремлялся туда. Света тоже хватало, а судя по количеству менестрелей и их особой выпендрёжной нарядности, заведение, должно быть, специализировалось на богатой публике.

Народу было много — человек сорок. Ну, не считая десятка прогуливающихся вокруг столов или сидящих на чьих-то коленях развесёлых барышень. Часть людей была одета в мундиры. Сходу можно было выделить три группы, но к каким формированиям относилась эта форма, Петька судить не взялся бы — уж больно давно он про этот мир читал. Остальные посетители, включая компанию ведьмаков, чётко идентифицируемых по двум мечам, выглядели разнообразно. Из прочих меж столов мелькали кухонные служки да рослый, за два метра, и почти такой же широкий в плечах вышибала, внимательно разглядывающий застрявшего на пороге нового посетителя в чёрном.

— Проходить будете, милсдарь? — спросил вышибала хмуро, — Местов-то и нет почти. Вон тама, разве…

Единственное свободное место оказалось за столом у правой стены, где как раз сидели, приглядывая себе цель поинтереснее, три местных красотки. Петька пару секунд раздумывал: насколько уместно и приемлемо в данном обществе будет присоединиться к их компании, — и тут одна из девиц повернулась ко входу, радостно расцвела и толкнула под бок свою соседку, кивая на Петьку. Юма! Только в этот раз она была наряжена — куда там скромной банщице! Узорчатая шёлковая юбка, туфельки на каблучках, парчовый корсет, поднимающий и без того пышную грудь. Рубашка превратилась во что-то прозрачно-кружевное и настолько минималистичное, что ею, как фактом, можно было уже и пренебречь. Да и шишка сменилась высоким конским хвостом. Глянцево-чёрные локоны красиво спадали на обнажённые плечи. На богатого клиента вышла, ясен пень.

19. ЗНАКОМСТВА ПРИЯТНЫЕ И НЕ ОЧЕНЬ

А ПРИКЛЮЧЕНИЯ ВСЕГДА НАЙДУТСЯ

Петька усмехнулся и пошёл к весёлому столику. А что? Информатором девчонка оказалась неплохим. Язык имела живой… во всех отношениях, кхм… так что — почему и не поговорить? А то, что сразу несколько человек угрюмо сверлят ему спину, так плевать мы на это хотели. Пусть глазеют, пока глаза есть.

Он подошёл к столу и галантно поклонился:

— Приветствую вас, прекрасные дамы! Не соблаговолите ли принять случайного путника в свою компанию?

Девки захихикали и завозились.

— Садитесь, милсдарь, отчего же нет? — за всех ответила Юмина товарка, тоже с высоким хвостом, но блондинистым. Да здесь все девушки были с такими причёсками, кроме одной, с распущенными волосами и лютней. По ходу, знак профессии.

Петька присел на свободное место, так, чтобы лучше видеть зал. Девицы тут же подвинулись поближе, демонстрируя, что называется, товар лицом. Он, не скупясь на комплименты, похвалил это цветник и дружески подмигнул Юме:

— Вторая смена?

Она немного отстранилась и пристально на него посмотрела:

— Я не поняла, ты из наших, что ли?

Вот блин! Неужели она НПС? А он ведь ничего такого не имел в виду, просто для начала разговора. А если она — моб, и тут у них какое-нибудь подполье или тайная организация, и вопрос про вторую смену — это типа пароль, вроде как «грузите апельсины бочками»? Что сказать?

Третья дама резко наклонилась ближе:

— Брось, Юма! — Юма вздрогнула, как будто её пнули под столом. — Перегреешься в своих банях и несёшь всякое. Вы не обращайте на неё внимания, милсдарь.

— Спокойно, барышни! — примирительно поднял ладони Петька. — Не стоит портить друг другу лодыжки. Просто сделаем вид, что я ничего не услышал — тем более, что я ничего не понял. И не выпить ли нам по этому поводу по стаканчику? Что здесь подают из приличествующего красивым дамам?

Девицы оживились и начали предлагать сорта вина. В итоге они поймали за полу́ служку, заказали кувшин лучшего Меттинского розового, тарелку жареных куриных крылышек, сыра, фруктов, запечённую в пряностях баранью ногу с овощами. Рассудив, что закуски получилось много, а выпивки мало, Петька спросил у служки лучшего вина и получил ещё кувшин выдержанного Туссентского — и хотя оно обошлось вдвое дороже, чем всё остальное вместе взятое, на вкус было просто божественным.

— Дамы, за вас! — поднял он первый стаканчик. — Не уверен, что смогу остаться на ночь, но хотел бы провести ужин в приятной компании. Ваше время я оплачу, — Петька вынул из кошеля и положил перед каждой по паре серебряных монет.

— Всегда бы так работала! — довольно сказала блондинка, и подружки согласно кивнули.

— О, смотрите! — воскликнула рыжая. — Это же Ромуаз из Виля! Говорят, он учился у самого́ Люпика!

— Да брешут всё, — критически высказалась блондинка, но всё равно повернулась к возвышению, на котором очередной красавчик подкручивал колки лютни.

Песня была не так грустна и не так пространна, как можно было опасаться. После этого музыканта выступил следующий, затем девица с распущенными волосами. Менестрели выходили с некоторыми паузами, оставляя посетителям таверны возможность отдать должное еде и напиткам. Кроме того, девчонки вскоре разрумянились, расслабились и болтали наперебой, так что Петька успел здорово дополнить для себя картину города.

— Слушай, а что ты весь в чёрном? — блондинка пристроила грудь поверх сложенных на столе рук, от чего белые объёмистые округлости чуть не выкатились из декольте рубашки. — Я уж думала, у тебя траур, что ли.

Петькино одеяние, действительно, резко контрастировало с общим видом таверны — броским и кричащим. Даже ведьмаки, самые сдержанные в этом отношении, имели в костюмах кой-какие зелёные, тёмно-красные или синие детали, да и кожу предпочитали в основной коричневую, а не чёрную.

— М-м-м… давайте назовём это словом «обет», девочки? — предложил Петька. — Хотя траур по потерянной беспечности тоже подойдёт.

Рыжая девица глубокомысленно скривила губы:

— Что ж, полагаю, этот повод стоит того, чтобы выпить.

— Не чокаясь, — не вполне трезво кивнула блондинка.

В противоположном углу таверны, между столов менестрелей, разгорался какой-то спор. Голоса возвышались всё громче, перерастая в крики.

—…да ч-чё я н-на! Я тоже менестрель! Пусти, грю!..

На возвышение прорывался пёстро одетый парень. Что-то в спотыкающейся фигуре показалось как будто знакомым.

— Пусти его, Гро! — махнул тряпкой для протирки кружек хозяин заведения. — В «Трёх зайцах» привечают всех менестрелей. Пускай господин споёт, не то ещё обидится на нас.

— Слышл, да⁈ — глотая звуки, поддёрнул штаны менестрель и довольно бодро взобрался на сцену, споткнувшись всего один раз. Стукнувшая о ступеньки лютня гулко загудела, заставив скривиться всю музыкальную братию.

Дальше он начал петь.

— О, Господи… — пробормотала Юма, сморщившись. — Лучше б он упал под стол…

— Этот парень третий день в городе, — пояснила блондинка, подкрепляя слова витиеватыми движениями руки с зажатой в пальцах апельсиновой долькой. — В первый день стеснялся. Во второй — напился до нестояния. А вот сегодня…

В этот момент поющий дал такого петуха, что до него самого наконец дошло, насколько он лажает. Он остановился, пробормотал: «Ещё раз…» — но лучше не стало. Хуже того, дальше ему играть не дали. Нет, вышибалы не полезли на помост, а вот посетители начали дружно свистеть и орать всякое в духе «гоните его в шею!»

Незадачливый менестрель слез с возвышения, наливаясь дурной кровью. Гнев требовал выхода, но парень был всё же недостаточно пьян, чтобы нарываться на компанию — а все столы были заняты именно компаниями… и тут его взгляд упал на Петьку. Петька сидел за столом один — бабы не в счёт! — и явно испытывал к певцу смешанное чувство досады и брезгливости. И это было оскорбительно вдвойне!

Менестрель нетвёрдо доковылял до их стола и остановился набычившись:

— Что, господин Чернильное Пятно? Вам недостаточно понравилась песня?

— Чё ты лезешь? Не видишь — человек в трауре? — взвилась рыжая, а блонди согласно поддержала её:

— Иди, проспись! Нажрался — нечего приставать к порядочным людям!

Однако мозг менестреля, видимо, достраивал предложения внутри собственного мирка, потому что он злобно сощурился:

— Это я нажрался как свинья? — он покачнулся и вцепился в столешницу. — Ах вы ш…

И тут Петька совершенно на автомате выплеснул парню в морду целый бокал вина, задним числом порадовавшись, что это было просто розовое, а не выдержанное Туссентское. И глядя в мокрое, кашляющее лицо понял, почему этот парень так сильно казался ему знакомым!

— Лучше последуйте совету этих дам, сударь. Поди́те и проспитесь, — холодно посоветовал он, и совсем уже тихо, глядя в выпученные глаза: — И я никому не скажу, почему вы, господин менестрель, так тщательно натягиваете берет на свои хорошенькие ушки.

В глазах менестреля мелькнуло узнавание: