Мими принялась раздавать всем контейнеры с супом, а мы сели на свои привычные места рядом с мамой Аны. Миссис Пенья явно отлучилась ненадолго – она была в фартуке, а в кудрявых волосах торчали ручки. Мы все по привычке называли их семейное заведение bodega[17], но на самом деле El Mercado, раньше бывшее крошечной забегаловкой, куда соседи заходили, чтобы наскоро сыграть партию в лото или перехватить сэндвич с кофе, давно разросся до продуктового магазина и кулинарии с готовой едой. И все благодаря восхитительным блюдам мистера Пеньи. Он отлично готовил, но терпеть не мог общаться с людьми, потому эту задачу и за стойкой кафе, и на городских собраниях обычно выполняла его жена.
– Не забудь положить свои барабаны в фургон. У тебя завтра репетиция в джаз-бэнде, – сказала дочери миссис Пенья, передавая нам пачку чипсов.
Ана вжалась в кресло:
– Мам, ну не так громко.
– А что не так с джаз-бэндом? – спросила я, делая характерное для джаза движение, когда трясешь руками по обе стороны от лица.
Ана чуть не зарычала:
– Мне надоело ходить в пайетках и играть на конгах[18].
Речь шла о школьном джазовом ансамбле. Ее отец, как я слышала, великолепно играл на трубе, но он давно забросил музыку, и семья Аны устраивала ей выволочку всякий раз, когда им казалось, что любовь к ударным инструментам уводит ее в сторону от их представлений о приличном будущем. С их точки зрения, участие в ансамбле равнялось получению грантов, гранты – поступлению в университет, а университет – получению диплома в какой-нибудь области, не связанной с музыкой.
В комнате собралось несколько больше народу, чем обычно бывало на собраниях. Впереди нас сели Малкольм и Дэн. Пенни радостно подпрыгивала у Малкольма на коленях, и сна у нее не было ни в одном глазу. А вот Дэн уронил голову на плечо своего мужа. Я с первого взгляда поняла, что он тут же уснул. Мы с Аной ели чипсы из пачки, пока все остальные обменивались приветствиями и рассаживались. Четверо viejitos сели в первом ряду, 15 тоже как обычно. Это были четыре пожилых латиноамериканца. По большей части они проводили время в bodega, попивая кофе, играя в домино и обсуждая соседей. Своей обязанностью они считали ходить на каждое собрание, чтобы писать об этом в блог, а недавно завели Инстаграм-аккаунт и теперь на все вопросы отвечали: «Посмотри наши сториз». Все приходящие были мне знакомы, но вдруг вошел кто-то, кого я раньше не видела. Я замерла, не донеся до рта картофельный чипс, и шепотом спросила у Аны:
– Кто это?
Она слегка выпрямилась и внимательно посмотрела на парня, который только что уселся прямо перед нами. Я ошарашенно изучала его руки, покрытые татуировками.
– Не знаю, – наконец призналась подруга. Мы были знакомы почти со всеми в городе – лично или через родственников, и было странно, что никто из нас его не встречал. Парень наклонил голову, слушая женщину рядом с собой. – Сидит рядом с миссис Акино – может, работает у нее.
Семья Акино владела стоянкой для лодок. Конечно, я там никогда не бывала, но не раз видела миссис Акино на этих собраниях. Я задумалась, кто этот парень и откуда он взялся, внимательно изучая синие, почти светящиеся волны его татуировок. Они набухали на запястьях, поднимались вверх по предплечьям и пропадали под коротким рукавом рубашки, которая тесно обхватывала бицепсы. Я наклонилась вперед, чтобы лучше разглядеть… И резко дернулась назад, когда в поле моего зрения появилась Мими.
Она грациозно опустилась на сиденье рядом со мной и протянула руку, чтобы поправить мне волосы. Я мягко оттолкнула ее, и тогда она просто принялась возиться с моей одеждой.
– Посмотри, какие короткие. Все наружу. – Она неодобрительно прищелкнула языком и шепотом сказала по-испански: – Не понимаю я этих ваших ромперов.
Я потянула шорты немного вниз.
– Не делай меня tikitiki.
На кубинском диалекте это означало, что я нервничаю и раздражаюсь.
Вперед вышел Саймон Янг, наш мэр. Он был одет в пляжную версию стиля «бизнес-кэжуал»: белая рубашка с закатанными рукавами и шорты цвета хаки. В свободное от исполнения обязанностей мэра время он руководил закусочной на набережной. Рядом с ним сидел его служебный пес, Шепард.
– Что за важное объявление? – недовольно спросила Глэдис. – У нас встреча лиги через 15 минут. – Ее седые кудрявые волосы растрепались, а одета она была в красно-желтую футболку для боулинга с надписью на спине «Глэдис-Точно-В-Цель». Все знали, что она на пенсии, а вот чем она занималась раньше, не знал никто.
Саймон вздохнул:
– К большому сожалению, нам придется отменить Весенний фестиваль.
Повисла мертвая тишина. Ана, сидевшая со скучающим видом, подобралась и выпрямилась. Фестиваль ведь меньше чем через две недели! Изначально он был нужен для того, чтобы местные рыбаки и фермеры, выращивающие цитрусы, могли быстрее распродать улов и урожай, но со временем превратился в общегородской праздник с угощением, музыкой и даже фейерверками над бухтой. А в этом году это было особенно важное событие, потому что двое жителей нашего городка собирались пожениться.
Viejitos тут же достали свои телефоны.
– Отменить? Почему это? – требовательно спросил мистер Гомез.
На ноги поднялся Джонас Мун, кудрявый рыжеволосый рыбак с мягким голосом.
– Из-за бухты.
Он был обручен с Кларой из книжного магазина на набережной, и они собирались сыграть свадьбу на фестивале.
– Нас хотят выкупить.
Услышав эту новость, все зашумели.
Парень с татуировками поднялся и встал перед всеми рядом с Джонасом. Когда он повернулся к нам, я обратила внимание на короткую темную бороду и настороженные карие глаза. Он держался довольно безучастно, скрестив на груди разрисованные руки.
Ана нагнулась ко мне и прошептала:
– Боже мой, да это же Алекс!
Я наклонилась к ней:
– Кто?
– Ну, вот этот мрачный тип! Это Алекс Акино! Она смотрела на меня с открытым ртом и ждала, когда я соглашусь, что это просто невероятно.
– Я понятия не имею, кто это, – пришлось признаться мне.
– Он учился класса на два старше нас. Мы вместе ходили на уроки рисования, и он никогда ни с кем не разговаривал. Он был такой длинный – честное слово, иногда казалось, что он просто теряется где-то под потолком. Было довольно странно.
Я помотала головой: это имя и уж тем более описание совсем не подходили парню с мускулистыми, ярко разрисованными руками.
– Я слышала, что он уехал из города, когда закончил школу, но вот, похоже, вернулся.
– Ну, судя по его лицу, он не слишком этому рад, – сдавленно сказала я.
Джонас поднял руки, прося тишины:
– Фирма-застройщик сделала нам предложение. Они хотят возвести здесь многофункциональный квартал. Тут будут многоэтажные дома, а бухта, скорее всего, станет частной стоянкой для лодок.
– И что, ты просто поднимешь лапки и позволишь отнять наш дом? – напористо произнесла Глэдис.
– Нет, мэм. Мы с Саймоном уже готовим заявки на гранты, которые позволят защитить территорию от продажи. Университет чуть выше на побережье уже помог нескольким рыбацким поселкам освоить новые методы заработка – в основном разведение моллюсков и другой морской фауны. Они считают, что из нашей бухты можно сделать охраняемый природный объект. Это может отсрочить торги.
– Довольно умно, – заметил мистер Гомез.
– Но, к сожалению, университет буквально на днях ограничил финансирование этой программы.
Удрученный вид Джонаса напомнил мне собственные чувства, когда я впервые увидела стоимость своей кубинской стажировки. Я выпрямилась:
– А что именно они будут делать?
Алекс бросил на меня короткий взгляд и отвел глаза.
Джонас сказал:
– Пришлют студентов и профессоров, чтобы развести фермы моллюсков, и научат наших рыбаков их обрабатывать. Переоборудуют суда и создадут питомники. В результате получится экоустойчивая система, которая обеспечит стабильную занятость. – Джонас кивнул на Алекса, который слегка нахмурился, отчего его темные брови нависли над глазами еще сильнее. – Алекс помогал восстанавливать устричные рифы в заливе и знает ребят из университета, поэтому помогал нам с заявками. Но мы только сегодня узнали про недостаток финансирования, а без проекта не успеем вовремя остановить торги.
Саймон отошел в сторону и пожал плечами, держа руки в карманах:
– А нет бухты – нет и фестиваля.
– Нет бухты – нет Порт-Корала! – произнесла Клара, выразив вслух наш общий страх. Клара – британка нигерийского происхождения, и ее коллекция кардиганов внушала мне зависть. Ее мягкий голос и прерывистые интонации напомнили мне о том, чего она и мы все лишимся, если фестиваль и правда отменят. Ведь это празднество, длящееся целые выходные, с цветущими деревьями, угощением и музыкой – идеальный антураж для самой волшебной свадьбы. И, когда Джонас сделал ей предложение, все сразу поняли, что лучшего момента просто не найти. Даже мать Клары, которая жила в Нигерии, уже получила визу и купила билеты на самолет.
– А как же ваша свадьба? – спросила я.
– Будут и другие дни, – сказала Клара, снова обретая самообладание. Джонас нервно сжал ладони.
– Или другие свадьбы, – добавила Глэдис. – Заведи себе лучше хобби. – Она погладила свою сумку с принадлежностями для боулинга. – Свадьба – это глупости.
Все разошлись по углам и принялись с обреченностью обсуждать произошедшее. Джонас и Алекс повернулись к Саймону, который стоял как в воду опущенный. Миссис Пенья вздохнула так тяжело, словно уже видела на дверях bodega табличку «Закрыто».
Я вскочила на ноги:
– Так не пойдет!
– Что ты хочешь сделать? – изумленно спросила Ана.
– Дайте мне минутку, – сказала я, напряженно размышляя.
Джонас наблюдал за мной с любопытством. А Алекс глянул на меня мрачно и с раздражением – он, похоже, не мог дождаться конца собрания. Этот тяжелый взгляд заставил мои внутренности свернуться от страха, хотя я и постаралась как ни в чем не бывало расправить плечи. Я как раз недавно смотрела видео о том, как держаться на публичных выступлениях.