ить его в покое и убраться в свое логово или на охоту. Второй день они играли в одну и ту же игру: Андрей высовывал копье наружу, чтобы убедиться, что Рррр убрался, а тот ударом по древку показывал, что все еще караулит его наверху. Время от времени он швырял в него снизу камни, если замечал желтую шкуру.
Живот урчал, напоминая, что неплохо бы выбраться из этой ямы и заняться поиском еды. Но был и плюс- за время проведенное в у него было достаточно времени, чтобы обдумать дальнейшую жизнь семьи Гррх. Увы, как не удобен для жизни каньон и прилегающая равнина, но остаться здесь они не смогут. Никто не выживет в беспрерывной войне. Надо уходить. Но куда? В идеале туда, куда в ближайшие десятки тысяч лет никто не придет- в Америку. Хорошо бы построить корабли, усадить на них всех и отправиться на запад в поисках новых земель. Но в реалиях каменного века задача невыполнима. Здесь последнее слово кораблестроения это плоты Лэпу. Придется идти пешком. После индейцев и аж до Колумба в Америке так никто и не появился. Если все получится, то у потомков семьи Гррх будет время и размножиться, и отбить атаку предков индейцев. Их вроде и было под сотню, этих переселенцев из Евразии, не больше. Ну а если, несмотря на все знания, которые он принес с собой, они не смогут защититься и повторят судьбу ацтеков, майя и инков, то тогда да, при всей его симпатии к неандертальцам придется признать, что это и в самом деле тупиковый вид человека…
— Рррр, — в рыке льва появились какие-то упращивающие нотки. Неужели кто-то появился и хочет отогнать хищника с этого места. Запахло дымом.
— Ыыыы… — наверху стало шумно. Рррр еще раз подал голос, но он звучал с большего расстояния и как-то обиженно. Отходит. Андрей поднял копье и выскочил наружу.
Солнце больно ударило по отвыкшим от яркого света глазам, отразившись от снега. Андрей зажмурился и выставил вперед копье.
— Ыыыы…
Осторожно открыл слезящиеся глаза. Поодаль стояли пятеро темнокожих с горящими ветками— двое пожилых мужчин и три подростка— и с изумлением на него смотрели. Какой-то агрессии они не показывали. Не похожи они были на плосколицых из девяти семей, скорее чем-то напоминали длинноногих, только более стройные, не такие высокие и темнокожие.
— Я, Эссу из семьи Гррх, — показал Андрей на себя пальцем. Потом повторил фразу на языке девятиглавого племени.
— Уто, — выдавил из себя худой старик. — Что говорящий старый человек делал в Доме памяти нашей семьи?
Кроманьонец выговаривал слова на языке племени Ахоя так, словно говорил на иностранном языке, а не родном.
— Эссу прятался под землей от хромого льва. Уто прогнал его и теперь Эссу может идти домой далеко на закат. И он не старый.
— Старый человек не сможет пройти через земли девяти семей Хррх незамеченным. Они называют их грэлями и убивают.
— Девяти семей больше нет, семья Гррх разорила их стоянки, вождь девятиглавого племени ушел за Большую реку, — Андрей принял горделивую позу, демонстрируя, что он не просто заблудившийся «старый человек», а представляет сильную семью.
— К закату в Дом памяти придут охотники нашей семьи, Эссу может остаться и отправиться в путь, когда завтра утром появится солнце. Но в Дом памяти он больше не войдет.
Весь опыт пребывания в каменном веке говорил Андрею, что подобное приглашение является ловушкой и его не убили до сих пор только потому, что не уверены в исходе схватки, но приглашение он вопреки всему принял. Очень уж умным был взгляд у этого Уто, такой не станет рубить с плеча. Да и не хотелось отправляться в дорогу, когда через несколько часов начнет смеркаться и придется сразу же искать место для ночлега.
— Несколько наших семей пришли на эту равнину из-за Большой реки во времена, когда здесь жили только «старые люди». Мы дрались, мирились, менялись женщинами. В одну из зим стало холодно и все звери ушли с равнины. Осталась только наша семья. Так записано в Доме памяти.
— На стенах нарисованы только звери!
— Ты не умеешь читать.
— А сколько людей в семье Уто?
— Два раза пальцев рук.
— Ыыыы, — их беседу прервали трое появившихся охотников. Уто что-то сказал им резким тоном на языке, из которого Андрей не понял ни единого слова, потоптавшись некоторое время у костра, они спустились в пещеру.
Полный желудок настроил на благодушный лад. Андрей чувствовал себя в безопасности, что-то было в этом Уто такое, что вызывало у него доверие. Интересно, сколько веков назад пришла его семья на эту равнину. И судя по всему, их история подходит к логическому концу. Они или сольются с племенами, которые придут из-за Большой реки, или вымрут в год неудачной охоты.
— От нашей семьи останется Дом памяти, — Уто словно прочитал его мысли.
Андрей обдумывал услышанное. Затем решился.
— Есть и другие земли, далеко на Восходе. Там много зверя, и она так обширна, что Уто может идти много зим и так и не дойти до ее края. В этой земле нет ни «старых людей», ни темнокожих.
— Семья Гррх хочет покинуть эту равнину?
— Эссу еще не знает этого. В семье Гррх нет вождей и «самых мудрых» как в племенах темнокожих, которые говорят, как должны жить остальные. У нас все решается на сходе семьи.
— На Восходе нет свободных земель, иначе племена из-за Большой реки не приходили бы сюда в поисках добычи.
— Эти земли совсем далеко на Восходе, нам нужно будет идти много зим, прежде чем мы достигнем их. Если семья Гррх так решит, то мы уйдем или этой зимой, или следующей.
Тишина. Андрей молча глядел на костер. Молчал и Уто, словно ожидая того предложения, ради которого говорящий «старый человек» с волосами цвета солнца и затеял этот разговор.
— В семье Гррх мало людей. Есть еще несколько семей «старых людей», но я не знаю, захотят ли они отправиться в Восточные земли. Семья Уто может отправиться с нами, там всем найдется место.
— Утром я дам ответ, — Уто оставил Андрея у костра и спустился к остальным в разрисованную пещеру.
Всю ночь снилась семья Гррх. Эсика на стене каньона с завернутым в шкуру криворога ребенком— не застудила бы его— Энку отправляющийся на равнину вместе с неугомонные Эхоутом и быстрым Эхеккой, Энзи и Лэпу, рассматривающие мертвую стоянку темнокожих с пригорка, Эрру, мастерящий сеть для подводной рыбалки…Андрей проснулся с чувством глубокой тоски по дому…Быстрее, в каньон. Он слишком задержался в землях темнокожих, а впереди еще столько дел.
— Это Уони, он пойдет с тобой, — Уто вытолкнул вперед одного из подростков, которые пришли с ним вчера. — Эссу отправит его к нам за две луны до того, как «старые люди» уйдут в Восточные земли. Сегодня он оставил свой знак в Доме памяти и стал охотником.
Что-то в угловатом подростке было не так. Глаза. Они были голубого цвета. Андрей с удивлением крякнул.
— У нас были раньше женщины «старых людей», которые доставались нам после сражений, или когда брали их в ваших семьях для наших мужчин. У нас редко, но рождаются дети с глазами цвета льда, — пояснил Уто.
Юноша с любопытством смотрел на «старого человека». Уони никогда их не видел, только женщины иногда пугали непослушных детей, что их заберет «старый человек», если они не перестанут шалить.
— Идите два дня по руслу реки, затем повернете в сторону, откуда зимой всегда дует ветер. К закату еще трех дней Эссу и Уони должны пройти между горами и выйти к реке. Вдоль ее русла вы сможете попасть на закатные земли.
Уони оказался на редкость молчаливым подростком. За пять дней, что они провели вместе, прежде чем выбраться из долины между гор на равнину, он с трудом освоил с десяток слов. Языка девятиглавого племени он не знал, как и Андрей ни слова не понимал из той тарабарщины, на котором общались в семье Уто. Зато на каждом привале он рисовал на снегу палкой фигуры разных животных. Вот уж в самом деле семья художников. Как-то Андрей нарисовал рядом с изображением его лошади морду медведя и подписал привычной надписью Г-Р-Р-Х, затем по технологии «ручки, ножки, огуречик…» еще и силуэты всех членов своей семьи и показал рукой на запад. Быстрее бы домой.
«Три зуба» возникли перед ними как-то внезапно. Они шли по совету Уто на север, и вдруг откуда-то совсем рядом появился такой родной холм с узнаваемыми каменными глыбами. А вот и горный «язык», по которому можно подняться на нагорье белогорцев. Андрей подпрыгнул от радости.
— Эссу, отдых, — Уони тяжело дышал, не успевая за набравшим ход «старым человеком».
— Завтра пополудни мы будем дома, голубоглазый, ты не представляешь, каково это, вернуться домой, где тебя не было так долго.
— Пойдем в каньон, Эсика, маленький Эрит замерзнет, сегодня поднялся северный ветер, — Энку не забывал своего обещания заботиться о женщине Эссу и пытался в очередной раз согнать ее со стены в дом Гррх.
Молодая женщина, которая рассеяно смотрела со стены вдруг привстала и показала рукой на ущелье. На губах у нее заиграла улыбка. Энку повернул голову, между стволами деревьев пробирался Эссу с отросшей бородой и молодой темнокожий.
— Ты не любишь приходить один, Эссу. И где ты был так долго, — поприветствовал он своего друга на стене, прежде чем успел подхватить вдруг ослабевшую Эсику.
Глава третьяВ семье Гррх
— Голову придерживай, у тебя же были дети, должен знать как обращаться с маленькими, — Эсику удивляла его неуклюжесть— не бойся, положи его на шкуру.
Андрей с облегчением опустил сверток с сопящим во сне Эритом на пол. Легче было со злым Ррр управиться, чем освоить науку молодого отца.
— Вот Энку совсем с малышом не возится, Иква сама как-то справляется, — проворчал он для порядка.
— Ты сам его у меня забираешь, чтобы погулять с ним и Имелой по каньону, — синеглазая обняла его сзади своими тонкими, но сильными руками. — Как хорошо, что ты вернулся. Я верила, что ты жив, Эссу даже с Холмов Ушедших смог уйти, чего еще никому не удавалось.
Первый день после возвращения прошел в какой-то суматохе: в мельтешении знакомых лиц, объяснениях каждому, где он так долго пропадал и хвастовстве членов семьи Гррх достигнутыми успехами. Младшая тянула за руку в сторону своей керамической мастерской, Старшая в «школу», Эрру и Упеша хотели показать сложенную из скользкого камня печь в Доме Гррх и результаты последней плавки бронзы, а Энзи с Эхоутом рассказать о найденных ими пустых стоянках темнокожих…