Обстановка гостиной и спальни — мягкие зеленые и голубые тона, уютная мебель, стилизованная под начало века и, несмотря на это, гармонирующая с неплохой аудио- и видеоаппаратурой, — располагала к приятному ничегонеделанию. Лесли был слишком возбужден, чтобы просто улечься спать.
Он откинул крышку чемодана, извлек пузатую бутылку шотландского виски «Клаб 99» и налил полный стакан. Включил телевизор, но монотонно тараторящие дикторы французских круглосуточных каналов не вдохновили его, тем более что по-французски он мог разве что кое-как объясниться в любви или заказать обед в ресторане. Лесли переключился на спутниковый музыкальный канал MTV, где в тысячный раз крутили «Аэросмит», большими глотками выпил виски, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Ему стоило изрядного усилия воли не отправиться немедленно на исследование номера 300. Он постучит в дверь, и что он скажет? Простите, мсье, вы случайно не из мафии? Или еще лучше: Каннингхэма убили, я за него…
Но виски начинало действовать. Лесли выпил еще, и как-то неожиданно ноги вынесли его в коридор, освещенный тусклыми полушариями желтоватых плафонов. В коридоре не было ни души — и совершенно тихо, если не считать едва доносящейся из-за двери Лесли упругой пульсации рокн-ролла.
Лесли почудилось нечто жуткое в этой тишине, будто он находился не в центре столицы мира, а в средневековом замке в Трансильвании. Он неслышно прошагал по серому паласу мимо рекреационного холла к двери номера 300.
Дверь ничем не отличалась от остальных, из-за нее не слышалось ни звука. Лесли осторожно положил руку на изогнутую позолоченную рукоятку.
Она внезапно легко поддалась. Между дверью и косяком появилась темная щель.
Дверь оказалась незапертой.
Сердце Лесли колотилось, как компрессор отбойного молотка, гнало кровь и выпитое виски.
Прежде чем он успел сообразить, что делает, Лесли толкнул дверь сильнее.
Она медленно и бесшумно растворилась в темноту.
Лесли вошел.
8
Утро принесло грозу на улицы Сент-Питерсберга. Крупные сверкающие капли ливня разбивались об оконное стекло и сливались в единый шумный поток. Лежа в постели, Фрэнк Коллинз безучастно взирал на безобразия природы. Он заметно устал, большую часть ночи сочиняя для генерала Стюарта отчет о поездке, который отправит сегодня по компьютерной сети. В него он включил подробный рассказ о беседе с портье в отеле «Фор Сизенс», а также собственное предположение о том, что Каннингхэму мог звонить из Парижа Эпилгейт.
Две попытки Коллинза дозвониться до майора не принесли успеха — номер не отвечал. Это не слишком обеспокоило полковника — он учитывал разницу во времени и надеялся связаться с Эпилгейтом позже.
Фрэнк Коллинз принял решение не возвращаться пока в Лэнгли. Ему хотелось непосредственно наблюдать за действиями полиции здесь, в Сент-Питерсберге, хотя он не питал ни малейших иллюзий по поводу быстрого раскрытия убийства.
Он выполз из-под одеяла, натянул рубашку и брюки. Болела голова, но Коллинз принципиально не признавал лекарств, даже безобидного аспирина.
Ливень кончился, гроза погромыхивала где-то над океаном на западе, и полковник собирался пешком дойти до полицейского управления, подышать свежим воздухом. Он с горечью подумал о том, что стареет и сдает. Еще года два назад бессонная ночь не оказала бы на него никакого действия, а теперь давит резиновым прессом противная головная боль.
Коллинз собрал в папку разбросанные по столу листки отчета, сунул папку в кейс и покинул гостиницу.
В кабинете начальника полиции Уиндэма дым стоял коромыслом в буквальном смысле слова — пятеро полицейских здоровяков, среди которых был и детектив Шарп, курили одновременно. Судя по концентрации сизых клубов, с которыми не справлялся бедняга кондиционер, заседали давно.
Лица присутствующих раскраснелись, галстуки спущены, рубашки расстегнуты, бутылки с минеральной водой опустошены наполовину.
— Доброе утро, джентльмены, — входя, поздоровался Коллинз.
— Доброе утро, сэр, — отозвался Уиндэм. — Надеюсь, хоть вам удалось выспаться, потому что мы-то вообще не отдыхали.
— Спасибо. — Коллинз подсел к столу. — Что нового?
— Тот взрыв, сэр.
— Да?
— Группой руководил лейтенант О'Рейли, он вам все расскажет. Но если можно, не здесь. Никто из нас уже слышать не может об этом долбаном взрыве.
— Ладно, — сказал Коллинз, — пошли в столовую. Я не завтракал.
Молодой краснощекий лейтенант О'Рейли заявил, что предложение полковника как нельзя кстати. Вдвоем они спустились на первый этаж, набрали уйму тарелок и стаканов и уселись за столиком.
— Доложу вам, это было дельце, — глухим голосом произнес О'Рейли, пережевывая громадный кусок бутерброда с ветчиной. — Мы собирали осколки этой штуки в радиусе полукилометра от воронки, представляете, сэр? На коленях облазить окружность диаметром в добрую милю!
Коллинз сочувственно кивнул.
— Так что же там взорвалось?
— Мотоцикл, сэр. «Ямаха». Вместе с мотоциклистом. Но если от мотоцикла все же кое-что осталось, то от того, кто был за рулем, — одна пыль и ошметья.
— Никакой возможности идентификации?
— Какое там… Говорю же вам, пыль.
— А мотоцикл?
— Вот тут есть кое-что любопытное. — О'Рейли покончил с бутербродом и принялся за пылающую пиццу. — Мы собрали достаточно полезных обломков. Во-первых, номера штата Джорджия — фальшивые, изготовлены кустарным способом. Но на сохранившихся фрагментах двигателя выбиты серийные заводские номера. Мы обратились в диспетчерскую службу представительского бюро «Ямахи» и выяснили, что этот мотоцикл был продан два месяца назад некоему Доминику Флэндри в Бирмингеме, штат Алабама. Имя, конечно, вымышленное.
— Почему вы так думаете? — поинтересовался Коллинз, прихлебывая горячий кофе.
О'Рейли с оттенком гордости взглянул на полковника.
— Потому что Доминик Флэндри — герой фантастических романов. Он не так известен, как Люк Скайуокер или капитан Керк, но я-то не прочь почитать фантастику перед сном…
Коллинз хмыкнул.
— Когда выдается не слишком тяжелый день, сэр. Мы продолжим расследование. Отправимся в Бирмингем, поговорим с дилером «Ямахи». Дело было не так давно, он должен помнить приметы. Потом — автозаправки, дорожная инспекция, да мало ли… Проведем полную обработку. Ведь не призрак этот Доминик Флэндри и не в пятом измерении живет. Мы его найдем.
— Девяносто девять шансов из ста, — заметил полковник, — что разлетевшийся в пыль мотоциклист и есть Доминик Флэндри. Ну, установите вы его настоящее имя, а дальше что?
— Как что? — даже удивился О'Рейли. — Родственники, связи, род занятий, банковские счета, биография, передвижения… Дайте только потянуть за эту ниточку, и мы распутаем убийство Каннингхэма.
— Если эти два происшествия взаимосвязаны, — охладил Коллинз пыл лейтенанта.
— А вы полагаете, нет?
— Я ничего не полагаю, — сказал Коллинз.
Полковник не разделял энтузиазма О'Рейли, хотя в рассуждениях лейтенанта, несомненно, имелся резон. К тому же полиция будет работать в тесном контакте с ЦРУ, возможно, и с ФБР, тогда подкоп под убийцу будет вестись с разных сторон.
Лавируя между столиками, к собеседникам приблизился детектив Шарп.
— Вас к телефону, сэр. Закрытая линия, Лэнгли. Поднимитесь, пожалуйста, в кабинет Уиндэма.
Коллинз извинился перед О'Рейли и последовал к лифту за детективом.
Телефонная трубка лежала на столе. В кабинете уже никого не было, кроме Уиндэма, но и он тактично вышел. Полковник поднял трубку. Звонил генерал Стюарт. Коллинз начал было излагать краткий дайджест своего доклада, но генерал усталым голосом прервал его.
— Возвращайтесь в Лэнгли, Фрэнк.
— Сэр?
— Только что в Милане застрелен Луиджи Самбора.
У Коллинза перехватило дыхание.
— А убийца? — невольно вырвалось у полковника.
— Убийца пытался скрыться на мотоцикле, но его…
— Взорвали?
— Откуда вы знаете?
— Я немедленно вылетаю, сэр.
Коллинз опустил трубку.
Создавалось впечатление, что какая-то могучая невидимая сила начала охоту за лучшими сотрудниками ЦРУ. Сила, действующая по всему миру. Но между двумя преступлениями, совершенными похожим образом, было и существенное различие.
Каннингхэм являлся кадровым офицером ЦРУ и жил в Америке под собственным именем.
Луиджи Самбора, напротив, был одним из наиболее законспирированных международных агентов, и не столь многие люди в США и в Италии имели представление о его истинной роли.
Полковник сообщил Уиндэму о вызове генерала, попросил заказать для него билет и на такси выехал в аэропорт. Из аэропорта он снова позвонил майору Эпилгейту в Париж.
На этот раз ответили.
Но не Эпилгейт.
9
В полумраке гостиной, затененной опущенными шторами, экран телевизора мерцал подобно огромному плоскому глазу, заглядывающему в дом Корина из некоего иного мира. Корин почти не следил за экранными ненастоящими фигурками, разыгрывающими чужую жизнь за стеклом. Тихо загудел телефон.
В этот час Корин не ждал звонка из Германии и довольно лениво потянулся за трубкой, отставив в сторону полупустой бокал.
Но это была Стефи.
— Я возвращаюсь! — негромко сказала она.
Корин рывком подвинул телефон ближе, как будто Стефи прямо сейчас должна была выскочить из трубки. После неизбежных в подобных случаях радостных и сбивчивых объяснений он спросил:
— Разве ты уже закончила свои дела? Я думал, тебе понадобится еще по меньшей мере неделя.
— Да ну их! Я возвращаюсь к тебе, вот и все.
— Слушай… Какой рейс? Я встречу тебя на машине!
— И не думай. Самолет прибывает в три двадцать утра. Лучше выспись как следует и жди меня.
— Бунт?! Какой рейс, говорю?!
— О, господи… Сто десятый авиакомпании «Люфтганза». Аэропорт Шарль-де-Голль.
— Я поставлю машину на стоянке справа от главного входа.
— Но послушай, глупец…