Раздался настойчивый стук в дверь.
— Войдите, — отозвался Александр.
Дверь открылась, и появился Толберт, его секретарь.
— Почта прибыла, — объявил он.
— И что там?
— Там есть письмо от Фентона. — Толберт был худощавым старательным человеком лет тридцати пяти. Он редко улыбался, но на этот раз тень улыбки играла в уголках рта. — Я вскрыл его, полагая, что это очередное деловое письмо. Но лучше вы сами прочтите.
Александр взял письмо.
«Дорогой Алекс! Я должен быть вполне откровенным. Признаться, с некоторыми сомнениями мы решились на издание этого вашего последнего романа «Убийство манекена». Возможно, его тоже ожидает успех, но если это произойдет, то причиной будет только ваше имя и репутация. Честно говоря, у нас здесь сложилось мнение, что вы крепко сдали. Каждая последующая книга оказывалась слабее предыдущей. Неужели источник иссяк? Возможно, вам стоит устроить себе продолжительный отдых. Поскольку у нас с вами заключен контракт на следующие пять книг, все это нас очень беспокоит. Поэтому я хочу обсудить наши дела. Я прибуду в четверг утром, девятичасовым поездом. Ваш Уолтер Фентон».
Толберт все еще стоял у постели.
— У меня есть предложение, — сказал он.
— Конечно, у вас есть, — раздраженно кивнул Александр.
— Фентон предлагает вам отдохнуть. Я согласен с ним. Но пока вы отдыхаете, публика не должна быть лишена удовольствия читать таинственные истории, написанные знаменитым Слейдом Сондерсом.
— Что вы хотите этим сказать? — Александр буквально выскочил из постели,
— Я, — спокойно ответил Толберт, — буду продолжать писать книги под псевдонимом Слейд Сондерс. Фентон ничего не узнает. И наша публика тоже.
— Наша публика! Вы что, можете хотя бы на мгновение вообразить, будто сумеете имитировать мой стиль?
— Я могу сделать больше, чем просто имитировать ваш стиль, Александр. Я могу улучшить его.
— Вы наглый… Вы самонадеянный…
— Следует ли мне напомнить вам, Александр, сколь велика принадлежавшая мне доля в ваших последних книгах? Я разрабатывал сюжет, вносил исправления, переписывал.
— Вон отсюда!
— Александр!
— Вы уволены!
— Вам никогда не удастся заменить меня. И более того, без меня вам никогда не удастся закончить очередную книгу.
— Упаковывайте ваши вещи, Толберт, и отправляйтесь, иначе я вышвырну вас!
— Вы пожалеете об этом!
Произнеся это, Толберт удалился.
Да, именно так начинался последний день Александра. Письмом от Фентона и ссорой с Толбертом. Какие странные ощущения вызывает точное повторение поступков и слов! Как если бы этот инцидент происходил раньше, во сне…
Во сне? А что, если весь его разговор с архангелом был сном?
Звонок прервал этот интересный ход мыслей. Телефон стоял у постели, и Александр автоматически поднял трубку.
— Алло!
— Это Михаил.
— Что? А-а… ну да. Откуда вы звоните?
— Глупый вопрос, вы не находите, мистер Арлингтон?
— Что… вы хотите?
— Просто проверяю, успешно ли добрались. Ну как идут дела?
— Дайте мне хотя бы шанс, сэр. Я еще и не начинал.
— Ну-ну, вам пора браться за работу, мистер Арлингтон. Вы же знаете, у вас не так много времени. А теперь счастливо оставаться.
— До свидания.
Итак, все разрешилось. Это был не сон, и следовательно, пора было приступать к делу. Но работать, когда все время заглядывают через твое плечо…
Следующие полчаса Александр был занят бритьем и одеванием. Он думал о Толберте — застенчивом, робком Толберте, который из всех дней выбрал именно сегодняшний, чтобы показать зубы. Итак, Толберт, домогавшийся имени и репутации Слейда Сондерса, самой драгоценной собственности Александра. Конечно же, у Толберта был мотив для убийства.
А что происходило потом?
Александр обнаружил, что не помнит. Его должны убить в полночь в его собственном кабинете ударом ножа с ручкой из слоновой кости. Он помнил только это, и ничего больше. Ему следовало бы получить дополнительную информацию у архангела.
С другой стороны, может, это и к лучшему. Потому что знать каждую деталь как-то даже жутковато. К тому же создавшаяся ситуация оставляла ему свободу выбора.
Спустившись вниз, Александр понял, что голоден. В столовой его ждала кухарка Анни, приготовившая завтрак. Пока Анни подавала на стол. Александр изучал ее широкое, невыразительное лицо. Кроме Анни, в доме работала ее дочь Агнесса — горничная миссис Арлингтон. Но ни у Анни, ни у Агнессы не было ни малейшей причины убивать его. Кроме того, они каждый вечер уходили к себе домой. Александр решил, что он может исключить женщин из своих расчетов.
— Вы лучше поторопитесь с завтраком, мистер Арлингтон, — сказала Анни, подавая неизменное яйцо-пашот. — Мне нужно вовремя приготовить ленч, потому что у нас будет гость.
— Кто?
— Мистер Армбрустер.
Теперь он вспомнил! Это тоже произошло тогда. Армбрустер, рослый молодой человек с темными вьющимися волосами…
— Доброе утро, дорогой.
Быстрый холодный поцелуй в левую щеку заставил его повернуться. Мыспь молнией сверкнула в его мозгу: поцелуи предательства. Но он любезно произнес:
— Доброе утро, Ариэл.
Александр на несколько секунд отвлекся от еды, чтобы рассмотреть жену. Двадцать восемь, чуть больше половины его возраста, и красавица — он мог себе позволить иметь молодую и красивую жену. Светловолосая, стройная, изящная, существо, сотканное из света и воздуха. Его Ариэл.
— Значит, к ленчу придет Армбрустер?
— Ты против, дорогой?
— Да, я против. Я против того, чтобы этот молодой атлет без цента в кармане шлялся по моему дому, поедая глазами мою жену.
— Боже, какое у тебя воображению, дорогой!
— Он уже спал с тобой?
— Конечно нет.
— Это ложь, моя дорогая. Я все вчера видел.
Александр Арлингтон удивился самому себе. Теперь, когда слова вылетели из его уст, он вдруг вспомнил…
Все это уже происходило.
— Я видел вас, моя дражайшая, из беседки. И могу добавить, я не был особенно ошеломлен. Да и вы, пожалуй, не отличались особенной скромностью.
Ариэл побледнела и опустилась на стул.
— Удивлена, моя драгоценнейшая? Ну а теперь позволь мне сообщить кое-что. Я нисколько не против того, чтобы молодой мистер Армбрустер прибыл к нам на ленч. Более того, я полагаю, после ленча у тебя с ним должен состояться долгий разговор. Ты можешь сказать ему, что я знаю все. И после этого вам следует решить, что делать. Лично у тебя два выхода. Первый — оставить меня и уйти с Армбрустером. Разумеется, у него нет ни цента, и тебе не следует рассчитывать на то, что я буду финансировать ваше маленькое любовное гнездышко. Однако когда тебе надоест полуголодная жизнь с Армбрустером, ты не сможешь вернуться сюда. Второй выход — остаться. В этом случае я буду требовать от тебя лояльности и верности, а мистер Армбрустер должен будет поискать другое место, где его будут одаривать благосклонностью.
Что ж, подумал Александр, с Армбрустером, пожалуй, покончено. Ариэл — не из тех, кто может жить одной любовью. Она слишком долго привыкала к комфорту.
Подобный ультиматум он тоже, конечно, предъявлял повторно, но тут ему в голову пришла новая мысль.
Еще один мотив для убийства! По завещанию Ариэл причиталась половина его приличного состояния, нажитого писательским трудом. Если Армбрустеру это было известно, он мог предпочесть Ариэл в роли богатой вдовы, а не изгнанной и лишенной всего жены. Либо если Ариэл сама жаждала быть с этим молодым человеком…
— Ты будешь с нами на ленче? — между тем спрашивала Ариэл.
— Пожалуй, нет, — величественно ответил Александр. — Я буду вам мешать. Кроме того, я как раз завтракаю. И у меня есть важные дела.
Она вышла из комнаты, и Александр проводил глазами ее изящную фигуру. Затем он вернулся к своему завтраку, быстро покончил с ним и освободил столовую для Анни, которая начала готовить ее к ленчу.
Александр направился в кабинет, где произошло убийство.
Войдя в свою собственную камеру смертника, он ощутил некий благоговейный страх. Шторы были задернуты, и в комнате царил полумрак. Испытывая тревожное чувство, Александр раздвинул шторы и осмотрелся.
В кабинете стоял письменный стол, массивное сооружение из красного дерева. Несомненно, он должен был сидеть за столом в кресле. И наверное, дремать, как он часто делал, опустив голову на руки. Удобная цель. И нож для открывания писем лежал тут же. Он осторожно поднял нож, почти ожидая найти на лезвии засохшую кровь.
Но разумеется, ее там не было… пока.
«Не очень удобное орудие убийства, — подумал Александр. — Рукоятка длиной дюйма четыре из гладкой и тяжелой слоновой кости отлично сохранит отпечатки пальцев, если убийца не проявит должной осторожности. Лезвие еще длиннее и отнюдь не острое, как бритва, и конец слегка затуплен. Но все же, если ударить посильнее и поточнее, нож вполне мог пронзить сердце».
Александр содрогнулся.
Стук в дверь прервал его размышления. Стучавший вошел, не дожидаясь приглашения.
— Вы заняты, дядя Александр?
— Нет-нет. Входи, Эндрю.
Эндрю, не останавливаясь, ловко оттолкнулся одной ногой, подпрыгнул и уселся на край стола. Под тяжестью его тела это крепкое сооружение жалобно застонало. Маленькие свиные глазки Эндрю смотрели на Александра сквозь толстые стекла очков.
— Как у вас с финансами, дядя?
— Сколько на этот раз?
— Пятьсот.
Александр откинулся на спинку вращающегося кресла и внимательно посмотрел на тушу, восседавшую на его столе.
— Я сказал тебе в прошлый раз, Эндрю, что больше не намерен покрывать твои долги, По крайней мере, до тех пор, пока ты не продемонстрируешь, что и сам пытаешься выйти из положения — что означает подыскать себе работу. Так вот, Эндрю, мой ответ тебе: нет.
— Я в отчаянном положении, дядя.
— Это твое дело.
— Что же мне делать?
— Тоже твое дело.
— Мне придется тогда сделать что-нибудь такое… из ряда вон выходящее.