Небесный воин. Книга 1. Жезл жизни
Пролог
Гнедой тонконогий конь мчался по выгоревшей на солнце степи так, словно за ним гнались голодные волки. Последние полчаса с бедного животного летела пена, он спотыкался все чаще и чаще. Сидящий в седле черноволосый наездник в длиннополой куртке из темно-красной кожи упорно продолжал охаживать круп гнедого гибкой веткой. Хотя это и было бесполезным — скакать быстрее несчастный конь уже не мог, его силы оказались на исходе.
Наконец гнедой окончательно сбился с неровного галопа на шаткую рысь, а через пять минут вообще перешёл на шаг. Когда его передние ноги начали подламываться, всадник ловко выскользнул из седла, аккуратно придержав перевязь с висящим на ней длинным одноручным палашом с причудливой гардой. Конь, избавившись от веса седока, облегчённо поднял голову, но тут его колени согнулись окончательно и измученное животное, хрипя, завалилось на бок.
Человек раздумывал несколько секунд, потом сунул правую руку за отворот куртки и вытащил оттуда странный предмет, похожий на инструмент некроманта. Направив непонятный прибор на голову бьющегося в агонии коня, черноволосый нажал на маленький рычажок внизу устройства. Раздался громкий хлопок, брызнула кровь и загнанный гнедой наконец-то вытянулся на примятой траве.
А человек, неподвижно постояв рядом почти минуту, как будто отдавая дань памяти так долго нёсшему его животному, убрал за отворот куртки свой удивительный прибор и, придерживая левой рукой палаш, чтобы не бил по бедру, бодро двинулся в направлении гряды невысоких холмов, до которых оставалось две-три лиги. Он достиг своей цели, когда солнце почти коснулось линии горизонта и длинные тени от холмов легли к его ногам.
Поднявшись на середину склона, черноволосый оглянулся, пристально всматриваясь в степь. Почти на пределе видимости его зоркие глаза рассмотрели несколько тёмных точек. Он поднялся ещё на несколько десятков локтей вверх и снова посмотрел назад. Освещённая закатным солнцем степь словно пылала, и теперь человек отчётливо увидел, что по его следу скачет группа всадников. Судя по их скорости, коней они тоже не жалели и могли догнать его уже через полчаса.
Подумав, человек устало присел за большим терновым кустом и достал из-за отворота куртки толстую белую плитку и круглую флягу. Почему-то заранее недовольно поморщившись, черноволосый откусил от плитки и принялся неторопливо жевать, запивая водой из фляги. Поев и напившись, человек аккуратно отряхнул крошки с колен и осторожно выглянул из-за веток.
Всадники приблизились настолько, что уже можно было сосчитать их количество — дюжина и понять, что они имеют заводных коней. Последнее обстоятельство и позволило им после долгой погони настичь беглеца, хотя у него была фора в два дня. Преследователи остановились возле павшего гнедого, но простояли там недолго — у них были отличные следопыты, которые мгновенно обнаружили след вынужденного «пешехода». А поскольку до темноты оставалось всего ничего, вся дюжина, нахлёстывая лошадей, с гиканьем устремилась к холмам.
Человек снова достал из-за пазухи свой странный прибор и взвесил его в руке. У него был шанс скрыться под покровом ночи, перейти на другую сторону гряды, но наутро погоня все равно настигнет его. Так чего тянуть? Раз драки не избежать, стоит навязать врагам свои условия боя и подороже продать жизнь. Черноволосый понимал, что даже с помощью чудесного устройства справиться сразу с дюжиной отборных бойцов, а плохих в такую опасную экспедицию не отправят, ему будет затруднительно.
Поднявшись вверх по склону, черноволосый нашёл глубокую промоину, оставленную в песчаном теле холма весенними ливнями и притаился в ней, полностью замерев. На то, чтобы прочесать весь холм, у преследователей наверняка уйдёт несколько часов, вполне можно отдохнуть и даже подремать вполглаза. Если только возглавляющий погоню офицер не решит разбить лагерь и продолжить поиски с рассветом.
Так и вышло: достигнув подножия склона, уже полностью погруженного во тьму, всадники остановили коней и рассредоточились, встав неровной линией. Половина из них приготовила луки, вторая половина обнажила мечи. Вперёд выехал невысокий мужчина средних лет, облаченный в скромно выглядевший, но жутко дорогой полудоспех, работы лучших бронников Аннаполиса, столицы империи.
Черноволосый внимательно следил за перемещениями преследователей, но оставался недвижим — на такую дистанцию его «прибор» не добивал, а вот большие луки всадников вполне могли утыкать его десятком стрел.
— Эй, Красный Яр! — зычно закричал предводитель. — Я знаю, что ты прячешься где-то рядом, ты не мог далеко уйти. Мы все равно настигнем тебя завтра, тебе не уйти в Горное княжество и ты это знаешь. До предгорий два дня по голой степи, а у тебя ни лошади, ни, скорее всего, припасов.
Воин, которого офицер назвал Красным Яром, только усмехнулся в ответ. К чему попусту сотрясать воздух? Преследователь совершенно прав — ему не уйти, так зачем оспаривать очевидные факты? Интересно только, зачем офицер начал переговоры, что он хочет предложить беглецу? Заменить немедленное усекновение головы пожизненной каторгой на рудниках? Лучше умереть в бою, свободным, чем заживо гнить в подземных галереях.
— Красный Яр! — снова заорал офицер. — Я граф Дагар, ты меня знаешь. Даю честное благородное слово, что если ты выйдешь для переговоров, мы тебя не тронем.
— Но ведь и не отпустите! — негромко проворчал Яр.
— Гарантирую тебе жизнь! — продолжал надрывать глотку офицер.
Он снял шлем и Яр, приглядевшись, узнал графа Дагара, командира Пограничной стражи. Черноволосый несколько раз нанимался в боевые отряды, возглавляемые этим офицером. Граф был известен как человек чести, храбрый и умелый боец, неплохой полководец, на протяжении доброго десятка лет возглавляющий охрану западной границы империи от набегов степных кочевников.
— Нам надо поговорить, у меня есть для тебя предложение! — крикнул Дагар, спешиваясь и вешая шлем на луку седла. — Согласишься — я спишу твои грехи. Откажешься — дам тебе право на поединок. Всё лучше, чем бегать, подобно песчаной крысе.
Яр раздумывал над словами графа. Заманчивое предложение… Не то, чтобы воин так дорожил жизнью — ценящие её не идут в наёмники. Но возможность отсрочить неизбежную смерть, или погибнуть в честном поединке… Заманчиво…
— Хорошо, я выхожу! — крикнул Яр. — Прикажи своим людям отъехать на один перестрел!
— Да ты, бродяга, за дурачка меня держишь? — рассмеялся Дагар. — Мой меч тебя не остановит, я твоё мастерство знаю. Выходи как есть! Клянусь, что мои люди не будут стрелять, если твой палаш останется в ножнах.
Яр встал, убрал за пазуху свой диковинный инструмент, поправил перевязь и начал спускаться по склону. Слову графа Дагара можно верить — в этом он убеждался неоднократно. Небольшого роста, довольно хрупкого телосложения, Дагар и правда не смог бы в одиночку противостоять мастеру клинка, но у этого офицера были железная воля и острый ум. Что лучше всяких мечей помогало удерживать в повиновении отряды отчаянных головорезов-наёмников.
— Рад тебе видеть, Красный Яр! — первым приветствовал воина граф, когда тот вышел на открытое место. — Давненько мы с тобой не виделись! Годика два, верно?
— Так точно, ваша светлость! — четко ответил Яр, покосившись на лучников. Но те оставались совершенно неподвижными, просто застыли в седлах, подобно конным статуям. — В позапрошлом году вы изволили водить полк на полевую ставку очередного варварского царька, что стоял у реки Желтуха. И обрушились на кочевников на рассвете. Я в том славном сражении участвовал.
— Десятком конных разведчиков командовал… — с улыбкой обронил граф. — Ты нас на тот лагерь самой удобной дорогой и вывел. Да так незаметно, что разбойники проснулись/ только когда им латники начали бошки палицами проламывать.
— Верно, ваша светлость! — кивнул Яр.
— А потом Яр по прозвищу Красный из отряда стражи ушёл, поругавшись с тем молодым сотником… Как его звали? Кажется, Рон, — снова улыбнулся граф.
— Сопляк неправильно поделил добычу! — набычился Яр. — А когда ему на это указали… вежливо указали… приказал выпороть тех, кто посмел к нему прийти за справедливостью. И его звероподобный прислужник Боров попытался выполнить повеление хозяина. За что остался без руки!
— Да ладно, дело прошлое! — махнул рукой Дагар. — Того мальчишку я потом в столицу отослал. На повышение… Он ведь бастард престарелого герцога Турвиля. Парня в стражу прислали, чтобы он хоть какой-то авторитет заработал. Герцог-то бездетный был… В смысле — с законными наследниками его Боги обидели, вот бедолага и решил… признать бастарда своим сыном. Чтобы манор после его смерти в казну не отписали.
— Мне эти ваши благородные игры… — пожал плечами Яр.
— Понимаю… до звезды… — покладисто согласился Дагар. — А потом ты присоединился к отряду бунтовщиков и вплоть до прошлой недели, пока не вмешалась Пограничная стража, гулял во владениях барона Грондига. Барон, конечно, законченная сволочь, но вы ведь всех старост в окрестных деревнях перевешали, всех мытарей колесовали, всех дружинников обезглавили. А сколько крестьянских девок перепортили…
— Я был против насилия над женщинами! — не смутившись, ответил Яр. — Остальные получили по своим грехам.
— Ага, ну конечно! — с сарказмом произнёс граф. И вдруг резко сменил тон, вежливо спросив наёмника: — Хочешь вина?
Граф повернулся к коню и достал из переметной сумы небольшую зеленую бутылку, покрытую толстым слоем пыли.
— Асторское, с южного склона горы Двугорбой, пятидесятилетней выдержки! — ловко сковырнув ножом пробку, Дагар поднес бутылку к лицу и втянул ноздрями воздух. — Какой аромат, за два локтя дух вышибает!
Граф первым отхлебнул прямо из горлышка и протянул бутыль Красному.
— Спасибо, ваша светлость, но не буду! — отрицательно мотнул головой Яр, отказываясь от угощения. — Я эту вашу бормотуху только по цвету различаю, тёмное и светлое. Я лучше своего напитка глотну!