«Брат с сестрой, — догадался Дилан. — Это что же получается, он тоже русалка?»
— У него палка ореховая, — хрипло сказал парень. — Ты к нему не походи, Алёнка, а то по тени схлопочешь.
Дилан покраснел и отбросил сухую ветку, которую всучил ему Анчутка.
— Я не буду… Не бойтесь! Хотите пряник? У меня только один, но он большой, я разломлю сейчас.
Русалки придвинулись ближе. Трава под их ногами почти не приминалась.
— На троих дели, — сказала Алёнка. — Или побрезгуешь с утопленниками трапезничать?
Дилан с удивлением отметил, что выговор у них не деревенский.
— Почту за честь. — Он разломил пряник на три неровные части. Поменьше оставил себе, а две побольше протянул русалкам.
Они переглянулись и взяли угощение. Ели молча, не сводя глаз с Дилана. Он мучительно краснел под изучающими взглядами. Брат с сестрой были красивые — лунной, призрачной красотой водяных лилий. А он рядом с ними, как есть урод — с козлиными ногами и пегими, словно перья совы, волосами, которые никак не желали отрастать ровно. Еще и рога недавно проклюнулись, чешутся…
— Ну, и зачем тебе цветок папоротника? — спросила Алёна, слизнув с ладони последние крошки.
— Как ты догадалась? — Дилан окончательно смутился.
— А что ещё может искать воспитанник Мидира в болоте на Купалу? Тебя ведь Дилан зовут, да? А меня Алёной. А это Ивка, брат мой.
— Мы тебя весной видели, — Ивка улыбнулся. — С Анчуткой. Это он тебя научил с палкой в гости ходить?
— Это он просто на всякий случай! Вы не думайте…
— Да не защищай ты его, прохвоста! — Алёна фыркнула. — Ты о себе лучше подумай.
— Допустим, покажем мы тебе жар-цвет, — подхватил Ивка, — но ведь ты его до дома не донесёшь. Хозяин, конечно, занят сейчас, — он посмотрел вверх, где порывы ветра терзали макушки деревьев, — но лесавки-то никуда не делись. От них палкой не отмашешься. Сожрут и на костях спляшут.
— Да и зачем Мидиру клад? — Алёна подбоченилась. — Не бедствует, вроде, твой господин. А ежели очень надо, пусть сам приходит.
— Меня не Мидир прислал, а Почечуевы…
— Кто?!
Дилан отшатнулся. Тонкие лица брата с сестрой исказились, из потемневших глаз потекли чёрные слёзы. У Ивки на шее проступили синюшные пятна, Алёна обхватила себя руками под грудью. Из-под рубахи по голым ногам заструилась призрачная кровь.
— Холодно! — простонала она. — Как холодно!
Ивка прижал сестру к себе, замычал без слов, уткнувшись ей в макушку. Его сотрясала крупная дрожь.
— Это они вас?! — Дилан шагнул к русалкам, стаскивая с себя сюртук. Накинул сразу на обоих, даже не подумав, как это нелепо — пытаться согреть утопленников. — За что?
— Им нужно было… жертву… — прошептал Ивка. — Они демона хотели вызвать… сильного…
— А мы сироты ничейные, — всхлипнула Алёна. — Да ещё не местные, из Приваловска. Это город такой… Родители два года назад умерли, дом за долги забрали, а нас в работный дом отправили. Мы сбежали… Лучше по дворам побираться, чем…
— Мы хотели до Благого уезда дойти, — торопливо прервал её Ивка. — Там, говорят, честную работу найти можно. Но я ногу подвернул. Как раз русальская неделя была. Пришлось в Почечуевке задержаться. Мы же не знали, что барин некромант, а жена его ведьма. Обрадовались, что добрые, не гонят, накормили даже.
— Хорошо, что у нас бабка травница была. — Алёна незряче уставилась куда-то мимо Дилана. — И меня научила. Я сон-траву почуяла в похлёбке. Жаль, не сразу. С голодухи-то нахлебались… Но самую гущу успели за окно выбросить. А потом сморило нас. Ведьма ещё и чары навела…
— Но мы слышали всё, — Ивка криво ухмыльнулся. — Как она бесилась! В жертву-то невинных приносят, девственников, то есть, а какая невинность после работного дома?
— В общем, решили они нас на опыты свои мерзкие пустить. Связали и в кабинете заперли. — Алёна оскалилась. — Думали, что мы до утра не проснёмся! А мы друг друга развязали, смотрим, дверь крепко зачарована и окно тоже. Ну, я на полках пошарила, нашла банку с разрыв-травой. Хотели окно открыть, да Почечуев явился. Тайком от жены позабавиться захотел. Ух, и драка была!
— Да какая там драка! — Ивка вздохнул. — Он меня одной рукой придушил, а второй тебя порезал. Если бы не Анчутка…
— А он откуда взялся?! — поразился Дилан.
— Следил за нами. Хотел подсмотреть, как демона вызывают, превратился в ужа и прополз в дом к Почечуевым.
— И не предупредил вас?!
— Чего ради? Мы же ему никто… Это потом, когда он увидел, как Алёнка дерётся, так и влюбился.
— Ну чего ты зря языком мелешь! — вскинулась Алёна.
— Да ладно! А то я не вижу, как он вокруг тебя вьётся. В общем, он Почечуеву под ногу подвернулся. Тот и грохнулся — затылком об шкаф. Жаль, не насмерть! А нас Анчутка в окно вытащил и до озера доволок. Только мы уже на последнем издыхании были, оба. Ну, и решили: раз всё одно помирать, так лучше русалками станем.
Ивка посмотрел на Дилана и невесело усмехнулся.
— А ты думал, что русалки только девки? Нет, парни, конечно, реже топятся, но тоже случается. Знаешь, оно и неплохо, только холодно.
— А вас можно как-нибудь… — Дилан замялся, подбирая слово, — вернуть?
— Куда вернуть, гость незваный?
Дилан вздрогнул. Ивка с Алёной обернулись и зашипели. Среди угольных листьев папоротника возникла светлая фигура высокой женщины. Длинные зелёные волосы укрывали её плащом, скрывая лицо. Только светились гнилушками холодные глаза.
— Приветствую тебя, госпожа Болотница, — Дилан поклонился.
— И тебе привет, — она снисходительно кивнула. — Так куда же ты хочешь вернуть их? К людям? В мир, где им не нашлось места?
Дилан молчал. Он не знал, что ответить. У него ведь тоже не было своего дома.
— А вот отомстить, и, тем самым, согреть их, ты можешь, — продолжала Болотница. — Если смелости хватит.
— Я согласен, — твёрдо сказал Дилан.
Болотница посмотрела на замерших брата и сестру.
— Зажигайте. Время пришло.
Алёна повела плечами, сбрасывая сюртук. Отёрла рукавом лицо и взяла брата за руки.
— Закрой глаза, Дилан, — сказал Ивка. — Покрепче! И отвернись.
Дилан зажмурился. Неловко переступив, повернулся к ним спиной. Русалки запели. Потом Дилан, как ни старался, не сумел вспомнить ту песню. Только казалось, что горел за его спиной огонь, трещал, бушевал, но не грел.
— Бери… — услышал он и обернулся.
Болотница исчезла. Ивка и Алёна стояли, устало уронив руки. А между ними покачивался на тонком стебле огненный цветок. «И ничего особенного, — подумал Дилан. — На лилию похоже. Или на орхидею? Нет, скорее на розу…»
— Вот она — смерть наших погубителей, — тихо сказал Ивка. — Справишься? Цветок надо в руки отдать. Или хотя бы в дом внести.
— Они не возьмут. — Дилан прикусил губу, вспоминая наставления Почечуева. — Мне сказали, что на крыльце будет ждать ларец. Вот в него и надо положить цветок, а крышку захлопнуть.
— Ларец, стало быть? — Алёна прищурилась. — Ла-адно! Подожди, я мигом!
— Куда это она? — спросил Дилан, когда девушка исчезла.
Ивка пожал плечами.
— Придумала что-то. Она умная, хоть так сразу и не скажешь. — Он поднял сюртук и старательно отряхнул. — Возьми, а то под утро похолодает.
— Оставь себе, — Дилан снова покраснел. — Без него бежать легче.
— Да, побегать придётся, — согласилась Алёна. Она появилась прямо перед Диланом и протянула мокрый пучок травы. — Вот, держи. Это разрыв-трава. Настоящая, я проверила — против течения плывёт. Как только Почечуевы возьмут ларец и в дом внесут, брось траву на крышку ларца. И беги оттуда, как будто за тобой все демоны Преисподней гонятся! Понял?
— Ага, — Дилан сунул траву за пазуху. Рубашка из китайки тут же промокла.
— Проводить его надо, — сказал Ивка.
— Не получится! — Алёна досадливо мотнула головой. — Не чуешь разве, вышло наше время на земле. Но мы по ручью переполох устроим, отвлечём лесавок. Торопись, Дилан-Воробушек.
— Ты приходи потом к реке, — сказал Ивка. — Позови нас, мы услышим.
— Я приду. И отомщу за вас, обещаю!
Они исчезли. И тут же в ручье забурлила вода. Дилан торопливо подобрал котомку, вытряхнул клубочек.
— Сейчас обратно побежим.
Он аккуратно накрыл котомкой цветок. Затянул тесёмки, дёрнул, отрывая стебель от земли. Ему в лицо с треском полетели искры, горячими жалами впились в кожу. Дилан схватил котомку в охапку и, спотыкаясь, побежал за клубочком, на ходу протирая глаза.
Вокруг трещало, ухало, выло на разные голоса. Мох под ногами шевелился, петлями-ловушками выползали корни. Дилан бежал, не разбирая дороги. Клубочек впереди светился всё слабее.
Что-то серое выпрыгнуло наперерез. Дилан споткнулся и упал, накрыв собой котомку с цветком. От жара перехватило дыхание.
— Лежи! — шепнул голос Анчутки.
Дилан покосился на притаившегося рядом зайца.
— Ты почему не рассказал мне…
— Тихо!
Откуда-то сверху спланировал филин, схватил клубочек и с утробным уханьем улетел.
— Вот гад! Ну, я ему устрою! Весь к осени запаршивеет! — Анчутка завертелся на месте. — Куда это нас занесло? Ты тропинку видишь?
— Нет… — Дилан растерянно огляделся. Лес вокруг был совершенно незнакомым.
— А куда идти, помнишь?
— Н-нет…
— Вот ведь, даже меня запутали! — Заяц встал столбиком. — И взлетать нельзя, они только этого и ждут.
Он принюхался.
— Хлебом пахнет… И пряниками!
— Значит, я здесь проходил! — обрадовался Дилан. — Теперь не заблудимся.
От хлеба и пряников остались только крошки, но Анчутке и этого хватило. Они бежали по запаху — от дерева к дереву, а небо над лесом становилось всё светлее.
— Не успеваем, — бормотал Анчутка. — Ох, коротка ночь…
— Опушка! — Дилан наддал, обогнав зайца.
С раздвоенного дуба протяжно кричала сова-сипуха:
— Совиная почта! Совиная почта! Последний час приёма писем!
— Моё письмо! — крикнул Дилан, пробегая мимо. — Я отменяю отправку!