— На самом деле, никуда. Мы только что выгрузились и будем стоять и ждать, пока не получим какую-нибудь работу.
Моряк фыркнул из-под усов:
— Что ж, желаю удачи. — С кривой усмешкой он поднял свой бокал. — Здесь все мертво. Я месяцами ждал, что что-то появится, но этот послевоенный период губителен. Торговля почти исчезла, а война в Европе только усложняет ситуацию.
Райли пожал плечами:
— Тем не менее, всегда что-то всплывает.
— Что ж, извините, но я не разделяю вашего оптимизма...
Прежде чем Перес-Реверте закончил фразу, в помещение вошел мужчина в дорогом сером двубортном костюме, снял шляпу и остановился в дверях. Он с сомнением окинул взглядом серых глаз присутствующих и, наконец, обратился к человеку в форме торгового флота с безошибочно узнаваемым акцентом — отчасти английским, а отчасти кадисским — уроженцев Гибралтара.
— Добрый день. Я ищу капитана Александра Райли.
Моряк, все еще держа в руке бокал вина, кивнул подбородком в сторону Райли.
— Кто вы? – с подозрением спросил капитан «Пингаррона», думая о контрабанде, которая все еще была спрятана за переборкой грузового трюма.
—Николас Палермо.
Только тут Райли заметил, что у парня, стоявшего перед ним, разные глаза — один зеленый и один синий. Эффект был потрясающим. Под тонкими усами новоприбывшего появилась ухмылка, показавшая, что он знал, какую реакцию вызывали его глаза.
— Чем могу вам помочь... сеньор Палермо?
— Я хочу нанять вас. Есть кое-какая работа.
В устах гибралтарца это могло означать только одно.
— Понимаю, — пробормотал Райли. — Что ж, присядьте с нами за бокалом вина, — он жестом попросил Лолу обслужить их, — а затем мы поговорим о делах.
Новоприбывший посмотрел на вино, которое Лола наливала в расставленные на стойке стаканы так сосредоточенно, как будто она разливала по мензуркам соляную кислоту.
— На это нет времени, — возразил он.
— Для выпивки всегда есть время, — ответил Джек, беря один из стаканов и поднося его к губам.
— Вы не понимаете. Человек, на которого я работаю, не терпит промедлений.
— А что это за человек? — спросил Алекс с плохо скрытым подозрением.
Палермо покачал головой.
— Вам лучше не знать... пока. — Он искоса взглянул на Альфонсо.
Райли с отвращением хмыкнул:
— Ну, в таком случае очень жаль, мы не собираемся...
Капитан замолк при виде того, как Палермо сунул руку в свой двубортный костюм. На мгновение Райли испугался, что тот вытащит пистолет из наплечной кобуры. Но на свет появилась пачка зеленых купюр, скрученных и перевязанных белой ниткой.
Он поднял пачку на уровень глаз, чтобы Райли мог хорошо ее рассмотреть, и очень медленно положил на барную стойку, как будто боясь сломать ее.
— Здесь пять тысяч швейцарских франков на пятистах банкнотах, — вполголоса заявил он. — И когда вы закончите работу, вас будет ждать еще пять тысяч.
Недоверчивое молчание охватило присутствующих. Никто из них в жизни не видел столько денег вместе.
— Дева Мария! — воскликнула Лола с широко раскрытыми глазами.
— Это серьезно? — пробормотал Джек, не сводя глаз с банкнот.
— Серьезней некуда, — ответил Палермо.
— Что нам нужно сделать за эти деньги? — спросил Райли, изо всех сил стараясь не показаться слишком заинтересованным.
— Возьмите эту пачку банкнот и идите со мной. Пока вы не примете сделку, я ничего не могу вам сказать.
— Что, если мы согласимся, — сказал Сезар, — а затем откажемся?
Палермо улыбнулся как лис хромому зайцу.
— Это было бы ужасной ошибкой с вашей стороны, — предупредил он серьезным тоном. — Если вы заключаете сделку, вам придется ее выполнить.
— Не зная, о чем идет речь, — сказал Райли.
— Не зная, о чем идет речь, — подтвердил Палермо.
Алекс Райли взглянул на свою команду. Последнее слово было за ним, как и ответственность, если что-то пойдет не так, но с тех пор, как он воевал в гражданской войне в составе интербригад, у него появилась привычка советоваться с теми, кто находился под его командованием. Так он делал меньше ошибок и, прежде всего, лучше спал по ночам.
— Что скажешь, Джек? — спросил он своего помощника.
— Подозрительно все это. Но деньги большие.
— Значит, да?
Галисиец на мгновение заколебался:
— Ну... попробуем.
Он посмотрел на молодую француженку:
— Жюли?
— Oui.
— Сесар?
— Sim.
— Марко?
Югослав даже не услышал вопроса, настолько сосредоточенно он считал свою долю на пальцах.
— Марко?
— Двести, триста, четыреста… — бормотал он сосредоточенно.
Райли закатил глаза и не стал повторять вопрос.
— Хорошо, я согласен, — сказал он, осторожно положив левую руку на пачку банкнот, как будто боясь, что она его укусит. — Надеюсь, я не пожалею об этом.
Затем он вспомнил Переса-Реверте, который все еще был рядом с ним и недоверчиво смотрел на происходящее.
— Я говорил вам, — сказал Райли гордо, едва сдерживая улыбку, — в конце концов что-то всегда всплывает.
Моряк в форме еще раз поднял бокал и многозначительно произнес:
— Так говорил и капитан «Титаника».
2
Роскошное казино в Картахене было островом изобилия в море уныния.
Алекс Райли изумленно огляделся, думая, что не может быть большего контраста между подвалом, в котором он только что был, и этим зданием, украшенном триановской плиткой, венской мебелью и чешскими хрустальными люстрами.
Они находились менее чем в двухстах метрах друг от друга, но невидимая и непреодолимая стена между победителями и проигравшими отделяла их с момента окончания гражданской войны. Братоубийственная война, которая, даже закончившись почти два года назад, продолжала уносить сотни жертв ежегодно в этом городе, где любой, кого подозревали в сотрудничестве или просто сочувствии республиканской стороне, был заключен в военную тюрьму или препровожден прямо на печально известный стадион «Арсенал».
Но что действительно беспокоило капитана «Пингаррона», так это то, что значительная часть посетителей казино были франкистскими офицерами, с которыми он сражался более двух лет.
Если кто-нибудь из этих армейцев заподозрит, что он был бойцом батальона Линкольна, то в мгновение ока он окажется со связанными за спиной руками, докуривая последнюю сигарету на глазах у расстрельной команды.
Хотя он пытался казаться равнодушным, следуя за Палермо во внутреннюю комнату, все сигналы тревоги и сирены в его голове посылали отчаянные предупреждения об опасности, как на судне, идущем ко дну.
Это определенно была хорошая идея, думал он, оглядываясь по сторонам, — отправить команду на обед в ближайшую таверну. Если одно его присутствие уже вызывало подозрительные взгляды среди праздных армейцев, собравшихся небольшими компаниями вокруг столов, то ему даже не хотелось думать, что означало появиться там всем вместе.
— Не похоже, что здесь дефицит снабжения, а? — тихо спросил его Палермо, следуя впереди капитана.
— Зачем мы пришли сюда? — спросил Райли, стараясь не показывать растущее беспокойство.
— Здесь хорошо кормят, — сказал гибралтарец.
— Прекрати водить меня за нос, — прошипел Райли.
Николас Палермо остановился, и его жест внезапно приобрел серьезность:
— Необходимо встретиться кое с кем.
— Я пришел не для того, чтобы заводить друзей, — ответил Алекс.
Гибралтарец невесело улыбнулся.
— Их и не будет, уверяю тебя, — ответил он без дальнейших объяснений и продолжил движение.
Алекс Райли на мгновение заколебался, но в итоге неохотно последовал за ним.
Ему совсем не по душе была эта ситуация — ни это место, ни окружение солдафонов, которые без колебаний расстреляли бы его. А больше всего ему не нравился этот парень с глазами далматинца и с нарисованным на его лице словом «предательство».
Пройдя через двор казино, они поднялись по аристократической мраморной лестнице на второй этаж, где Палермо остановился перед двойной деревянной дверью, в которую он постучал костяшками пальцев.
Мгновенно из двери вышел человек в костюме, по виду бывший боксер. Он бросил на Палермо вопрошающий взгляд и подозрительный — на капитана.
— Сеньор Марч ждет нас, — бросил ему гибралтарец.
Сердце Райли ёкнуло от этого имени. Он и не предполагал, с кем ему предстояло встретиться.
Хуан Марч был не только самым богатым человеком в Испании, но и основным спонсором государственного переворота Франко, что обеспечило ему статус и неприкосновенность, сопоставимые со статусом высших политических и военных должностей в государстве. Но то, что не появилось в официальной биографии, хотя и не было секретом, заключалось в том, что миллионер с Майорки был также крупнейшим контрабандистом и подпольным торговцем в послевоенной Испании, и его щупальца простирались за пределы испанских границ. Он продавал военные секреты англичанам и одновременно снабжал топливом в открытом море нацистские подводные лодки, используя свой танкерный флот. Полная неразборчивость в средствах, когда дело касалось ведения бизнеса, добавлялась к безнаказанности, которой он злоупотреблял благодаря дружбе с Франко. Все это делало его ужасно опасным человеком, от которого лучше держаться подальше.
Алекс Райли понял, что уже слишком поздно давать задний ход, когда здоровяк у двери отступил и пригласил их войти жестом, который больше походил на угрозу.
Дверь за ними закрылась, и пока их обыскивала вторая горилла — их обоих, что удивило Райли, — он заметил, что они вошли в нечто вроде библиотеки, где стояли полки со старыми книгами в кожаных переплетах и несколько кресел вокруг круглого стола. Но в комнате никого не было.
— Ждите здесь, — приказал им первый телохранитель тоном, не допускавшим споров.
Жестом Палермо пригласил его сесть, и капитан «Пингаррона» рассеянно сел в одно из кресел. Его разум был занят тем, как придумать способ отменить сделку и как можно скорее выбраться из этого казино и из этого города. Но все возможные варианты будущего, которые он представлял, заканчивались тем, что он и его команда оказывались на дне бухты с камнями на шеях.